На кого ты потратишь свой последний день

На кого ты потратишь свой последний день, если он завтра? Все остальное не значит ничего, ложь..правда. Так на кого ты его потратишь..а? Весь мир узнает о последнем своем дне за несколько часов до его наступления. Все разрывается, словно рушится до конца, рассыпается прахом сквозь протянутые навстречу пальцы. Кажется, в эту секунду все останавливается, встает в бешенном кошмаре. Каждый хочет провести этот последний день с тем, кого любит больше всего. Каждый хочет умереть не один, а отчаянно, беспомощно зарывшись в объятия самого дорого на свете человека. С этой секундой связь во всем мире исчезает, словно любая вышка оказывается бессильна перед наступающим Концом, поэтому в полной темноте души оказываются ведомыми только чутьем, бесполезно тыкающимся по разным улицам в своем видении. Серхио, на удивление, не испытывает страха и волнения в раз сыплющемся вокруг него мире – он словно давно ждет этого, просто не смея признаться в своем самом большом страхе, и теперь, его наступление облегчает давнишние метания. Когда он идет навстречу своему велению сердца, он не думает о том, что на нем надето и какая прическа сегодня на его голове. Он, как и миллионы других людских марионеток просто идет, ступая в полной тишине по разрушающемуся и как-то разом сереющему городу. Мадрид. Сейчас это слово ничего не значит для него, хотя еще совсем недавно он, кажется, был бы готов разорвать душу ради этого символа, его белоснежного покрова ткани. Его душа молчит, словно притихает, только что-то внутри нее тянет его в другую сторону, так отличную от той, куда надо. Он же знает, знает, что Лука сейчас будет дома, смотреть куда-то в окно, считать часы и минуты, заваривать свой вечный омерзительный чай. Он знает кажется каждую его привычку, но сейчас его тянет куда-то совсем в другое место. Тихо ступая по желтеющей листве на тропинке чужого дома, Серхио заглядывает в чужое окно краем взгляда - смотрит, случайно, не нарочно – замечая скользнувшее в проеме тело, чужую до боли знакомую и такую привчную внешность. Иван. Где-то внутри что-то рушится, обрывается, но у него нету сил остановиться или замереть – беззвучно и обессилено задыхаясь в разом навалившейся боли, он идет, идет, ступая по лужам и листьям, не замечая теряющегося по пути шарфа и промозглого ветра. Сердце – разбито и потерянно, рассыпалось на мелкие куски и растерлось в прах, оставив после себя одну золу, но, кажется никогда не утихающая душа и ноги невольно ведут его на самое пустынное сейчас место. Парковка, ступени, раздевалка. Все здесь словно остановилось в потоке несущегося вокруг неумолимо быстрого времени. Этот бешеный водоворот кажется обошел стороной, оставил все как есть, создал ощущение того, что все разошлись отсюда на несколько минут, собранные тренером на поле. Сейчас, весело сверкая улыбкой в раздевалку первым зайдет солнечный бразилец. Но его нет, он давно исчез, оказываясь на другом конце света, следуя туда за так не во время оказавшейся неумолимо далеко любовью. Может здесь будет 22 номер? Нет, Серхио точно знает, он уже давно идет за руку с тем, кто закроет ему глаза в ту секунду, когда все закончится – ради того, чтобы тот мог чувствовать в бесконечной боли только его губы и нежный поцелуй. Все, каждый человек на этом свете сейчас бегут, стремятся, летят к тем, кто им так дороги. Все, кроме него. Раздевалки остаются где-то за спиной, когда он делает неловкие в полной тишине шаги на поле. Он выходит сюда, кажется впервые за долгое время не в спортивной форме, идет, мягко переступая границу и привычно касается его рукой, как при любом важном матче. Сейчас для него начинается самая главная игра, верно? Игра за последние минуты своей жизни. Серхио не знает, сколько времени он проведет здесь и зачем он неумолимо направляется на зеленеющее в полной тишине поле, но в этой пустоте он точно уверен, что сейчас должен быть именно здесь. Когда Икер идет куда-то по направлению к дому Серхио, он точно знает, где должен быть – перелет до Мадрида занимает слишком много времени, поиск билетов, того, кто согласен отправиться так далеко.. все это отнимает у него неумолимые минуты, но он точно знает, что ему есть куда идти. Когда в доме его встречает оставленная пустота и тишина, в какую-то секунду ему кажется, что мир медленно уходит у него из под ног, а горький комок застывает прямо у горла. Руки проходятся по краю кровати кончиками пальцев, перебирают извечно разбросанные по стульям футболки, заставляя Икера улыбнуться. Ничего не меняется. Резкое, ледяное, словно нахлынувшее чувство обвивает и обволакивает его так неожиданно, что в первую секунду Касильяс задыхается. Оно гонит, гонит его, отчего обычно спокойный вратарь со всех ног бросается в суету темнеющего города, следуя только одному его сердцу известным путем. Когда вдали начинает сверкать до боли известный винт лестниц, внутри все сжимается в жалобном предвкушении. На часах –несколько минут до полного конца, красное сегодня небо озаряется еле слышными всполохами. Серхио знает, что не будет ничего – ни потопа, ни землетрясения – одна лишь яркая вспышка, за которой не будет ничего. В полной тишине пустого, словно брошенного стадиона Серхио стоит лицом к заходящему за его пределы солнцу, еле заметно вздрагивая от прокравшегося под одежду холода. Он ждет здесь весь день и когда ему уже кажется, что в последние секунды своей жизни он будет бесконечно одинок, на его шею опускается нагретый чужим телом шарф, а плечи обвивают такие родные всю его жизнь руки. - не мерзни,Чехо