Me perdre Dans la voie lactée Ourlée de mystère M'y plonger dedans
Было около четырех часов утра, светало. Пароход Карпатия неожиданно для себя стал частью только что случившейся беды. Его пассажирам было непросто оставаться безучастными, глядя на только что прибывших изнеможённых и все еще находящихся во власти животного страха спасшихся с Титаника. Никто и не оставался равнодушным. Несмотря на то, что выжившим уже оказывала всевозможную помощь команда судна, пассажиры тоже решили проявить заботу о бедных людях. Раздавалась теплая одежда, горячий чай, еда, какую уже успели приготовить в такой ранний час. Заводились разговоры, чтобы как-то отвлечь пострадавших. Изредка еще подплывали шлюпки и несколько часов назад часть потерявших друг друга людей вновь воссоединялась, но, к сожалению, большинству печальных и устремленных вдаль глаз океан не мог ничем помочь. На одной из широких скамей долгое время без сознания лежала Роуз, укутанная в два толстых теплых одеяла. Придя в себя, она села, огляделась по сторонам и поняла, что не знает, где находится. — Ну наконец-то! — Рут, не помня себя от радости обнимала дочь, что было сил. — Мама! Я так рада тебя видеть! — И я тебя, моя девочка! Когда ты решила остаться я думала, что потеряла тебя! Не знаю, как я пережила эту ночь. Может хоть теперь скажешь зачем ты это сделала? — Прости меня за все. Ты скоро все сама узнаешь. Но ты… не видела, мистер Эндрюс спасся? — Да, он там. Какое чудо, не правда ли? — она указала на стоящего у борта человека. Томас, облокотившись на леера, задумчиво глядел перед собой, изредка оборачиваясь посмотреть на пассажиров. — Как жизнь? Мужчина резко повернул голову от неожиданности и, увидев Роуз, выдохнул с облегчением. — Спящая красавица очнулась, — счастливо улыбаясь, сказал мужчина. — Кстати об этом. Почему у меня раскалывается голова и я не помню, что было после нашего последнего разговора? — Когда мы выбирались один из коридоров захлестнул мощнейший поток воды. Тебя сбило с ног, ты упала, слегка ударилась головой и потеряла сознание. Одним словом, решила усложнить нам задачу попытаться выжить, — иронично подытожил Эндрюс. — Мда, чересчур много событий для одной ночи. Но после всего пережитого за эти четыре дня я бы все равно упала в обморок. Так что, днем раньше, днем позже! Рассмеявшись, Роуз за руку потянула Томаса ближе к себе и положила голову ему на плечо. Она вдруг подумала о том, что после нескольких дней практически беспрерывных переживаний и копаний в себе все обязательно должно было закончится невероятным апофеозом, за которым бы последовало облегчение, вот только теперь, не смотря на единственное сбывшееся желание, было совсем не весело и в душе едва ли было успокоение. — Мы выжили, но почему же тогда мне так паршиво… — Томас опустил голову. — Не надо себя винить. — Не виню. Ну, может отчасти. Просто, тяжело смириться с его утратой. О людях я и вовсе молчу. — Мы справимся с этим, может не сразу, но справимся, — Роуз сильнее сжав его руку, не отрываясь, смотрела на океан. — Обещаешь? — Еще как. — Кстати, не знаю интересно ли тебе, но мистер Исмей тоже здесь. — Правда? О как хорошо! — Роуз резко повернулась и посмотрела мужчине в глаза. — Признаться, я ожидал каких угодно слов, но только не таких, — удивившись, засмеялся Эндрюс. — Я думала ты привык к тому, что я полна неожиданностей! Они молча продолжали смотреть на океан, погруженный каждый в свои мысли. Всего раз Роуз полуобернулась назад и вдруг в этот самый момент встретилась взглядом с Каледоном Хокли. Он сидел на скамье и разговаривал с каким-то мужчиной, судя по всему, пассажиром Карпатии, так как вполне презентабельным внешним видом тот не был схож с человеком, только что потерпевшим крушение. Сам же Каледон был изрядно потрепан, под накинутым на плечи пальто виднелся порванный фрак. Роуз мысленно отметила, что даже в таком виде, с выбившимися из идеальной укладки волосами он все еще был красив. Увидев ее, он больше не мог произнести в ответ собеседнику ни слова. Ни он, ни она не отводили глаз. Он не двинулся с места, она тоже. Они лишь смотрели друг на друга. Тогда на корабле, еще в самом начале плаванья Кэл не мог не заметить перемен. Точнее, он не мог не заметить, что они были слишком существенны и появились не без причины. С каждым разом он все более убеждался в верности своих малоприятных догадок и ощущал, что вероятнее всего, рано или поздно что-то должно произойти. Вспыхнув тогда и разразившись гневными речами в ответ невесте, он знал, что это ничего уже не изменит, если вовсе не сделает хуже. Но где-то глубоко внутри он все равно лелеял надежду на то, что ошибается. Когда все вокруг уже давно находилось в плену паники и всепоглощающего бедствия Каледон понял, что то, что ему было нужно к нему уже не вернется никогда. Он мог кричать, просить, приказывать, он очень хотел, хотел сделать что угодно, но это был конец. В то время как вокруг бегали и неистовствовали люди, он один стоял неподвижно и, глядя в никуда перед собой, постепенно приходил к этой мучительной мысли. Конец наступил много ранее, но осознал он это только теперь. До этого напряженное лицо Кэла сейчас внезапно смягчилось, и он, неожиданно для них обоих, улыбнулся. Он старался попрощаться с мыслью о том, что было нестерпимо больно, и что ему бы так хотелось, чтобы она не была ничьей, если не хочет быть его, но … он любил ее, и поэтому решил отпустить. А она ответила ему все понимающей, теплой и благодарной улыбкой и была искренне счастлива узнать, что он смог выжить. Да, она была счастлива этому. За время плаванья произошло очень многое, со всеми. Роуз прошла все стадии отношения к Каледону Хокли. Сначала она была равнодушна, потом она ненавидела его, но вскоре она смогла понять и простить его. Прежде она ни на секунду не задумывалась о его чувствах. Она и вовсе полагала, что их нет, лишь эгоизм, гордыня и желание обладать тем, что понравилось, но в последнюю ночь, когда она увидела, как он заставляет ее сесть в шлюпку, как он затем до последнего ищет ее, и все это даже после того, как он узнал, что его не любят - она все поняла. Роуз стало ужасно жаль Кэла. Ей тогда очень хотелось объясниться с ним, но было страшно от того, что каждая секунда ее промедления может дорого стоить. И теперь, на Карпатии, ей представился второй шанс. Роуз обняла Томаса и неспешно побрела к той самой скамье.***
Люди на борту продолжали приходить в себя. Корабль все дальше и дальше отдалялся от рокового места, но казалось, что как бы далеко он не ушел, все вокруг всегда будет напоминать о том, о чем никто и нигде уже не сможет забыть.