Кража в особо больших размерах

Бокуто приоткрывает дверь сперва на щель, потом резко распахивает, буквально перепрыгивает через порог и щелкает выключателем. Оглядывается – никого. Так и должно быть. Но подозрительность, предчувствие, интуиция – все равно, как называть – не отпускает. Он проходит внутрь магазина, позволяя двери захлопнуться за спиной, и осматривает витрины. С некоторых пор это стало традицией. В стройном ряду – брешь. Бокуто только вздыхает и кидает взгляд на ценник: один из самых дорогих, конечно. Он осматривает магазин еще раз: все на своих местах, ни мусора, ни следов. Дверь он открыл своим ключом, замок не барахлил, значит не был сломан или грубо вскрыт и закрыт снова. Витрина не разбита, на стекле нет каких-то странных отпечатков, и, он дергает за небольшую ручку внизу дверцы – закрыта. Вопросы «зачем?», «как?» и «почему именно его магазин?» не дают ему спать уже почти месяц. Кражи происходят с завидной периодичностью, в последнее время все чаще. Выбивают из колеи все сильнее. В последнее время Бокуто близок к тому, чтобы притащить футон в магазин и ночевать прямо в торговом зале. Но это не очень хорошо скажется на его здоровье. Бокуто вздыхает, заходит за прилавок и достает небольшой блокнот. Список украденного почти дополз до конца второй страницы. Он вносит еще один пункт и пытается настроиться на работу. Получается довольно паршиво. День выдается спокойный. Обычное дело в начале учебного года. Всего несколько посетителей, да стайка ребят, которые «просто поглазеть». Бокуто не против, предлагает даже открыть витрину и дать потрогать, но ответ ему – смущенный смех, топот ног, да хлопнувшая дверь. Как всегда, в общем-то. Искушенные покупатели обычно приходят ближе к закрытию, а пока что Бокуто вешает табличку «скоро вернусь» и закрывает магазин. В ближайшем мини-маркете покупает газету с объявлениями и готовый обед. Греет тут же, но есть предпочитает в магазине за прилавком, все равно посетителей нет. Подходящее объявление – на последней странице. Бокуто смотрит на номер телефона, доедает обед, запивает дозу таблеток кофе из банки, отбивает пальцами дробь по раскрытой газете. Набрать номер он решается через пару часов. – Детективное агентство «Мия Ацуму и брат», – раздается в трубке бодрый голос. – Чем могу вам помочь? – Я хочу вас нанять, – сразу же выпаливает Бокуто. – Это довольно н… – Я в состоянии заплатить, – перебивает Бокуто и напряженно вслушивается в повисшую в трубке тишину. Деньги не проблема, что угодно, лишь бы поймать гада. – Хорош… – неуверенно раздается в трубке, но Бокуто и тут не дает закончить: – Записывайте адрес. *** Детектив Мия Ацуму появляется ровно в одиннадцать утра – как и договаривались. Бокуто ослепительно улыбается, выходя из-за прилавка, пока тот оглядывается. То, что это именно он, понять легко: таким взглядом на витрины люди, переступающие порог магазина по собственной воле, не смотрят. – Бокуто Котаро, – представляется Бокуто и вежливо кланяется. – Мия Ацуму, – подтверждает догадку парень и тоже кланяется. – Вы по телефону не озвучили, что у вас произошло? – Меня обворовывают. Часто. Уносят немного, но выбирают самое лучшее. – И что же, – Ацуму сглатывает и снова оглядывается: – Уносят? – В основном дилдо, – просто говорит Бокуто и кивает на витрину, ряд товаров в которой стал короче. – А еще украли анальную пробку. Серебряную! С хвостом из настоящих конских волос! Вряд ли бы ее кто-то купил, слишком дорогая, но она так красиво смотрелась в витрине, – он кивает на небольшой стеклянный ящик на подставке у забранного темной тканью окна. – Кхм, – Ацуму прикрывает рот кулаком и немного откашливается. – И много украли д… товара? – Уже почти две страницы перечень! Сейчас я все покажу, – говорит Бокуто и ныряет за прилавок, появляется буквально через секунду с блокнотом в руках. Открывает его и тыкает пальцем в названия. – Если в деньгах, то это, примерно… – он хмурится, стараясь сложить сумму в уме, но столбец цифр напротив названий слишком большой. – Много! – выпаливает он. – И никаких следов. Вообще. Все закрыто, – он как-то сразу сникает, закрывает блокнот и сжимает его в руках. – Сложное дело, – голос Ацуму звучит хрипло. – Но вы же за него возьметесь?! – Бокуто смотрит на Ацуму пристально, широко открытыми глазами. – У вас в объявлении было написано «лучшее детективное агентство Токио раскроет самое сложное дело». – Надо подумать, – говорит Ацуму ровно. – Я заплачу! – восклицает Бокуто и делает еще шаг вперед. Ацуму отступает. – Я вам позвоню! – бросает он напоследок и сбегает, оставив Бокуто в расстроенных и растерянных чувствах. *** – Чт… что у него украли? – Осаму утыкается в тарелку с лапшой быстрого приготовления и изо всех сил старается есть дальше, а не ржать. – Дилдо. А еще серебряную анальную пробку. С настоящим хвостом из настоящих конских волос, – горестно вздыхает развалившийся на диване Ацуму. Комната – буквально три на три – служит им офисом. Книжный шкаф, забитый чем-то, что старые хозяева не вывезли, диван у одной стены, стул и стол – у другой – вот и вся обстановка. Пыльное окно прикрыто грязными шторами. Комната требует уборки как минимум, ремонта – в идеале. Все, на что хватило братьев, когда они внесли арендную плату, смести паутину из углов и протереть стол. Ацуму подозревает, что в диване могут водиться клопы, но сейчас ему настолько все равно, что он лежит на нем, свесив ноги через подлокотник, одну руку закинув под голову, другую – на живот. На потолке ничего интересного, но смотреть на сдерживающего смех Осаму хочется еще меньше. – И что ты сказал этому продавцу дил… – Осаму срывается на смех и закашливается. – Что подумаю. Но я хочу отказаться. – А кто говорил, что возьмется даже за самое хуевое дело? – Осаму уже откровенно смеется. Ацуму поворачивает голову и кривится, наблюдая за весельем брата. – Но это... это же, – Ацуму закрывает лицо ладонью, а потом резко переворачивается на живот и смотрит на грязный пол, свесив голову с дивана. – Что я напишу потом в нашем резюме? Нашел… вернул, остановил похищения дилдо? – Раскрыл кражу в особо больших размерах, – прыскает Осаму. Ацуму тоже не может сдержаться, смеется, а потом снова вздыхает. – Я откажусь. – Нет. Голос Осаму звучит так серьезно, что Ацуму снова смотрит на брата. – Это твое… – Наше, – перебивает Ацуму. – Твое, – с нажимом повторяет Осаму, – ты сам так сказал, когда первый кинулся к телефону. Так вот, твое дело. И тебе заплатят. Заплатят же? Ацуму кивает. – Надеюсь, не товаром, ты обсуди, – Осаму снова смеется, Ацуму чуть ли не рычит. Выбора у него особо и нет. С момента начала аренды офиса прошло две недели, с момента получения лицензии на ведение детективной деятельности столько же. Звонков за это время – три. Два из них – просто ошиблись номером. – Хорошо, но ты будешь мне помогать, – говорит Ацуму, игнорируя очередную шпильку Осаму. – Не буду. – Ты же сам выступал за то, чтобы все дела мы расследовали вместе. «Одна голова хорошо, а две лучше», «ты сам вообще ничего не решишь», «ни чуйки, ни логики, ни здравого смысла», – Ацуму даже улыбается. Осаму всегда бесило, когда его же слова использовали против него. – Ладно, ладн… – «Без меня ты вообще никуда, да что т…» – Ладно! – уже громче перебивает Осаму. – И как мы будем работать? *** Работать по очереди – тот единственный компромисс, который устроил обоих. Осаму набирается смелости, решительно распахивает дверь в магазин и заходит как раз в тот момент, когда Бокуто доедает свой обед. – Мия-сан! – восклицает он, расплываясь в широкой улыбке, которая тут же блекнет. – Доброе утро, – вежливо кланяется Осаму и заинтересованно рассматривает Бокуто. Горящие каким-то азартом глаза, удивленно приподнятые брови, выбеленные волосы с темными корнями топорщатся вверх, и Осаму просто интересно, сколько геля или лака на них ушло. Бокуто быстро запихивает в рот остатки обеда, вытирает губы салфеткой и выходит из-за прилавка. Осаму скользит взглядом по статной фигуре, прикидывает, что Бокуто примерно такого же роста, как он сам. – Что-то в вас изм… – начинает Бокуто, но закончить ему не дают: – Что-то еще пропало? – Нет, – говорит Бокуто и подходит ближе. Смотрит туда же, куда Мия: на ряд коробок с разными вариантами вибраторов. – Их никогда не воруют. В основном, – он кивает на соседнюю витрину, – тащат отсюда. Осаму вместо витрины смотрит на Бокуто: – Мои услуги дорого стоят. – Да, да, деньги не проблема, – Бокуто активно кивает. – Тр… шесть тысяч в день, – Осаму решает пойти ва-банк. Бокуто кивать не перестает. – И накладные расходы. Наглеть, так по полной. Бокуто только кивает дальше. Как голова не устает. – Хорошо, – говорит он, переставая кивать и просто улыбается. – И все-таки, – Бокуто прищуривается и подходит вплотную, – что-то в вас… – Расскажите, как все началось, – в очередной раз перебивает Осаму. – Присядем? – Бокуто указывает на небольшой диван в дальнем углу. Осаму как-то странно вздыхает, но покорно идет к нему. Садится на самый край. В этом углу довольно темно, витрины здесь не стоят, прилавок остался позади, как и освещенный торговый зал. Эдакий интимный закуток. – Здесь вход в подсобку, – Бокуто указывает на едва заметную в полумраке дверь. – Итак, – Осаму достает блокнот и ручку, – расскажите, когда все началось. – Ваа, как настоящий детектив! – восклицает Бокуто. Его глаза чуть ли не горят огнем. – А не темно тут писать? Может, на диктофон запишете? Или в заметки в телефоне? – Все в порядке, – кивает Осаму. – Рассказывайте. То, что все не в порядке, Осаму понимает сразу же: глаза отказываются привыкать к мраку, еще и ручка пишет с перебоями, так что он даже не надеется прочитать потом хоть что-то, но усиленно делает вид, что все записывает. – И никаких следов взлома? Дверь точно была закрыта? – Да, – говорит Бокуто и уверенно кивает. – У кого еще могут быть ключи? – Только у меня. – Вы работаете тут один? – Да. Раз в день приходит уборщица, но я всегда в магазине. – А камеры? – Их тут нет. Убрал, когда решил открыть секс-шоп. Не все чувствуют себя комфортно в таких магазинах, а под прицелом камер и подавно теряются. Не очень удобно рассказывать о чем-то интимном, когда боишься, что тебя могут записать. Правда ведь, детектив? – Бокуто так резко переходит от веселости к серьезности, от высокого, полного энтузиазма голоса к приятному басу с хрипотцой, что Осаму даже теряется. Поднимает взгляд от блокнота – один черт там ничего не видно – и смотрит на Бокуто, чье лицо тоже теряется в полумраке так, что не рассмотреть четко. – Их же можно было замаскировать. – О, и правда, можно было. Не подумал, – Бокуто снова смеется. Будто они пара приятелей, которые собрались кофе попить, да последние новости обсудить, а не преступление расследовать. – А магазины по соседству? У них есть камеры, которые смотрят на ваш? – Есть, – говорит Бокуто и вздыхает так тяжело, что Осаму понимает: ничего хорошего он ему не скажет. – Но? – Но хозяева мне записей не дали. Они недолюбливают мой магазин. «Рассадник порока», «ходят только проститутки» – так они говорят. Осаму вздыхает. Наверное, он сам бы не очень обрадовался, если бы рядом с их офисом открылся секс-шоп. Хоть и не видит ничего такого в этих магазинах. Ничего полезного для себя, но раз они существуют, значит, это кому-то нужно. – Только перенервничал сильно, – продолжает Бокуто. – Несколько дней вообще не спал. Пришлось даже увеличить дозу. – Чего? – Таблеток. Пью, когда много нервничаю и плохо сплю. Врач прописал. – Когда вы в последний раз с соседями говорили? Может, они что-то подозрительное видели? – Вчера, – говорит Бокуто и опускает голову. – Еще что-то пропало? – Да, – Бокуто кивает головой. Вот блин. – Я так переживал, что вы не возьметесь за это дело. Так переживал! А потом еще и новая кража, и я, я просто не знаю, что делать. – Я разберусь, – уверенно говорит Осаму. Нужно поговорить с соседями, может, они ему дадут записи. Точнее, Ацуму. – Ладно, – Осаму хлопает притихшего Бокуто по плечу, и тот неожиданно вздрагивает. – Извините, – Осаму отдергивает руку и встает. – Я узнал все, что хотел. Попробую все-таки поговорить с людьми в округе, не может быть, чтобы они ничего не видели. *** – Да быть не может, чтобы никто ничего не видел, – говорит Осаму, подхватывает палочками такояки и запихивает в рот целиком. Ацуму только косится на него: как не давится есть вот так на ходу. Еще и горячее все. – Я за последние дни поговорил, кажется, со всеми сотрудниками соседних магазинов. – И нифего? – И нифего, – передразнивает Ацуму. – Не говори с набитым ртом. – Не будь мамочкой. Ацуму падает на лавку. В этой части парка людей почти нет, вся цветущая сакура в другой стороне. Вот там толпы, которые Мии жалуют не очень. Да и на сакуру смотреть хочется не очень сильно. С парой – да, может быть. С братом – зачем? Осаму, правда, все равно потащил в толпу, заставил отстоять очередь за такояки. Но тут проще смириться, чем спорить. Тем более, прогуляться на свежем воздухе было идеей Ацуму. Просто надоело сидеть в душном офисе и снова, и снова перебирать все, что удалось выяснить. В общем-то, практически ничего. – Все в один голос твердят, что не видели никого, кто бы пытался проникнуть в магазин, или вскрывал дверь, или странно вел себя после закрытия. А магазин напротив круглосуточный! Да и сплетничать и наблюдать все любят. Описали даже постоянных клиентов. Никакие камеры не нужны, – смеется Ацуму. – Нас тоже запомнили. Правда, не различили. Так удивились, когда я к ним пришел и показал лицензию частного детектива. – И что? Ты сказал, что расследуешь кражу искусственных х… – Сказал, что деньги украли из кассы, – перебивает Ацуму и смотрит неодобрительно. Осаму только усмехается и засовывает в рот еще такояки. – А записи? – Дали, сегодня вечером посмотришь. – Я не хочу. – Придется, и так отлыниваешь. Сколько раз ты ходил в магазин? Дважды? – Он слишком нервничает, когда я туда прихожу. – Почему? – спрашивает Ацуму удивленно. – Мне Бокуто кажется довольно милым. – Каждый раз говорит, что в тебе что-то изменилось, но не понимает, что нас двое. И настроение у него скачет только так, это странно. Он какой-то неуравновешенный. Еще и таблетки какие-то пьет. Может, у него с головой что-то не в порядке? Вот ему и кажется, что у него воруют, а на самом деле нет. – Может, это у тебя с головой что-то не в порядке, поэтому ты не говоришь ему, что ты мой брат? – Да любой нормальный человек нас различит, – машет рукой Осаму. – Он просто не ожидает ничего такого, вот и не ищет подвоха. – Вот и пусть не ищет, – Осаму сминает пустую тарелку и крутит ее в руках. – Неловко будет признаваться, что все это время мы ходили к нему по очереди. Так что давай и не будем? Ацуму только вздыхает и закатывает глаза. – Ладно, я сам со всем разберусь. Все равно от тебя никакого толка. – Да, да, вообще никакого, – говорит Осаму и выглядит слишком счастливым. Ацуму еле сдерживается, чтобы не отвесить ему подзатыльник. – Но видео все равно ты посмотришь, мне некогда. – Куда это ты собрался? – Устрою ночное дежурство в магазине. *** – Я думал, что буду дежурить один, – говорит Ацуму, рассматривая гору еды на выдвинутом в зал диванчике. – Я не могу позволить вам сидеть тут всю ночь в одиночестве. – Думаете, я что-то могу украсть? – Нет, нет, нет!!! – Бокуто мотает головой из стороны в сторону и машет руками. – Просто не хочу, чтобы вы сидели тут в полном одиночестве. Это же скучно. – Но в этом весь смысл. Затаиться и проверить, придет ли вор. – Мы и затаимся, – улыбается Бокуто, уперев руки в бока. А потом начинает суетиться: разбирает пакеты, часть продуктов прячет куда-то под прилавок, часть оставляет на диване. – Мы выключим свет, зажжем немного свечей, поставим их к подсобке. Если повернем диван к двери спинкой и сядем на него, то их от входа не видно будет, а нам будет довольно светло. Да и двери, и окна прикрыты темной тканью, с улицы ничего не заметно. – Это уже какой-то романтический ужин при свечах, а не засада, – едва слышно бормочет Ацуму. Бокуто его не слышит, оно и к лучшему. – Готово, – Бокуто хлопает в ладоши. Ацуму подходит к дивану: уютный уголок получился. В таком несложно и не одну засаду высидеть. – Зажгите свечи, а я выключу свет. Ацуму слушается. Протискивается между диваном и стеной, зажигает фитили лежащей тут же на полу зажигалкой. Свет гаснет в тот момент, когда огонек загорается на последней из пяти свечей. – Отсюда ничего и не видно, – говорит Бокуто где-то за спиной. «Очень странная засада», – думает про себя Ацуму. *** – Очень странная вышла засада, – говорит Осаму, выслушав рассказ. – То есть вы проговорили половину ночи, объелись, выпили еще, и в и итоге Бокуто заснул головой у тебя на коленях? – Ага, – Ацуму лежит на спине на диване и подкидывает небольшой мячик. – Ммм… – тянет Осаму. – И как это помогло расследованию? – Ну, вор не появился. – Так пусть переедет в магазин да и все. – Хотел, ему врачи запретили вроде как. Да и жить в магазине – не очень нормально. – Это твой Бокуто не очень нормальный. – Не говори так про него. – Влюбился? – смеется Осаму. Ацуму резко разворачивается и кидает в него мяч. Сидящий за столом Осаму ловит и сразу отправляет его обратно. Не очень точно. – Выяснил, что за таблетки он пьет? – Думаешь, это поможет делу? – Ацуму берет мяч со спинки дивана, куда тот приземлился, и снова подкидывает его в потолок. – Да этому делу уже ничего не поможет. Пусть он вызовет полицию и дело с концом. – А деньги, которые он уже заплатил, ты ему вернешь? Нет уж, раз взялся, доведу дело до конца. – Просто признайся, что он тебе нравится. Ты же ничего не делаешь, только зависаешь у него в магазине постоянно. – Просто иди к черту, – Ацуму встает с дивана и сам уходит из офиса. *** Бокуто нервничает. Бокуто просто невероятно нервничает. С той самой засады Ацуму больше не появляется. Всего три дня на самом деле, да и он сказал, что ему нужно еще раз все проверить: пересмотреть видео, поговорить с соседями, подумать, просчитать, составить план. Но Бокуто все равно нервничает и ничего не может с этим поделать. Колени Ацуму были явно удобнее подушки, потому что тогда он спал, как младенец, и видел только приятные сны. В собственной постели ему снова невероятно неуютно: он вертится, сбивает простынь в центр кровати, скидывает на пол вторую подушку, натягивает одеяло по самые уши и до самого утра просто пытается заснуть. Снова и снова думает, почему именно он? Почему именно его магазин? Почему все так загадочно и непонятно? Утром, с рассветом, не выдерживает и встает, бродит по квартире с чашкой кофе и пузырьком таблеток в руках. Квартира слишком большая для одного. Досталась от родителей, которые уехали жить к бабушке в деревню, пока старость ее совсем не забрала. Целых три, пусть небольших, комнаты. Бокуто пользуется только одной – своей спальней. И иногда маленькой кухней. Родители переехали несколько месяцев назад, и Бокуто очень тяжело привыкает к тому, что теперь живет один: квартира кажется ему полной всяких странных звуков, призраков, духов. Он с детства боялся оставаться один и всегда тянулся к людям. Вот так и не переехал, хотя родители и пытались намекнуть, что такому взрослому лбу пора жить отдельно. В итоге съехали сами. А Бокуто несколько ночей вообще не спал. Пришлось даже обратиться к врачу, к которому обращается со времен своего нелегкого переходного возраста. Стало легче. А потом начались неприятности в магазине, и вот Бокуто вынужден снова просить дополнительный рецепт. Врач качал головой, говорил, что так перебарщивать нельзя и нужно следить за побочкой, но Бокуто все устраивало и устраивает до сих пор. Он успокаивается, спит хорошо, работает усердно. А когда снова нервничает, идет за новым рецептом. В магазине недопитая бутылка вина, стоит еще с дня засады. Пить на рабочем месте очень плохо, Бокуто не одобряет такое. Но если очень сильно хочется, то можно? Он вскрывает только что купленный в аптеке пузырек, глотает сразу две, запивает прямо из горла. День начинается в приятном спокойствии и тумане. Бутылка пустеет, очень хочется сбегать еще за одной, но Бокуто ответственно держится, покупает добавку только после закрытия. Просыпается Бокуто дома с немного ноющей поясницей, пустой головой и неприятным предчувствием. Такое бывает, когда он перебарщивает с таблетками. Стоит и правда посмотреть список побочных эффектов. Предчувствие не обманывает: в магазине новая кража. Бокуто так злится, что хочет кулаком стекло в витрине разбить, но вместо этого дышит медленно, как врач учил, и начинает свой день с лекарства. Продолжает им же и разбором нового прихода – пора заполнить пробелы. Ацуму приходит ближе к вечеру, мнется на пороге, а Бокуто так невероятно рад его видеть! Набрасывается чуть ли не с объятиями, гладит по плечам, спине, жмет руку обеими руками. Привык уже к нему, что ли. Дома очень одиноко и в магазине посетителей почти нет. Даже поговорить не с кем. – Может, еще раз устроим засаду? – спрашивает Бокуто, когда Ацуму делится последними новостями. Новостей, к слову, нет. – В прошлый раз это не сработало. – Мы можем устраивать засады столько, сколько потребуется, – Бокуто подходит близко-близко, смотрит в глаза проникновенно. Ацуму замирает и даже не моргает. Бокуто тоже. – Что это? – хрипло спрашивает Ацуму и кивает на открытую коробку у витрины. – Поставка. Разбираю вот, – Бокуто отступает к коробке, поговорить о засадах они еще успеют. – Интересно? – Не очень, – вырывается у Ацуму, но Бокуто это замечание игнорирует. – Смотрите, – он кидает что-то в руки, и Ацуму на автомате ловит. – Это… анальная пробка? С ммм хвостом? – Да, – радостно кивает Бокуто. – Надоело, что та витрина свободна. Не из настоящего серебра, конечно, но тоже красивая. Красивая ведь? Ацуму поджимает губы и кивает: – Ага… – он подходит к сидящему на корточках Бокуто и протягивает ему коробку. Но тот вместо того, чтобы взять ее, хватает Ацуму за запястье и резко дергает вниз. – Ой, извините, – говорит Бокуто, придерживая качнувшегося Ацуму за плечи. – Я решил восполнить все, что украдено. – Я найду… – Да, да, я не сомневаюсь. Но если товаром пользовались, продавать его снова будет неэтично. Кто знает, где украденные фаллоимитаторы побывали. На лице Ацуму большими буквами написано, что он как раз не хочет знать, где они вообще могут побывать. – А это что? – он взглядом цепляется за коробку, на которой фото чего-то похожего на гамак. – Секс-качели, – радостно говорит Бокуто и садится на пол прямо на задницу. – Вот тут, смотрите, – он притягивает Ацуму за талию ближе к себе, и тому приходится сесть на колени, чтобы точно не упасть. Бокуто подносит коробку ему к самому носу: – Варианты использования. Ацуму смотрит. Ацуму смотреть больше некуда. Бокуто слишком близко, его рука на талии обжигает сквозь рубашку. Вообще, как-то душно в магазине. Наверняка из-за жары на улице. – Ого, – против воли вырывается у него. Даже так можно, – он внимательно рассматривает наглядные фото. – Да, очень удобно, кстати. И новые ощущения. Мне особенно нравится вот так, – Бокуто ведет пальцем по фотографиям на коробке, пока не останавливается на одной. – Пробовал? – неожиданно вырывается у Ацуму. – Ага, рекомендую, – говорит Бокуто, не обращая внимания на переход на «ты». Ацуму шумно сглатывает и бережно, будто она может взорваться, кладет упаковку с качелями обратно в коробку. Бокуто видит, как лицо его заливает румянцем. Бокуто, почему-то, это радует. – Еще решил добавить журналов для посетителей. Чтобы не скучали, пока стоят в очередях. А ты не смотри, что в этом месяце людей мало, тут бывают очереди. Ацуму вообще не выглядит как человек, который собирается спорить. Скорее, как человек, который собирается сбежать. Но Бокуто не оставляет ему ни шанса. На колени ложится первый журнал, Ацуму едва успевает его придержать, чтобы не сполз на пол, а Бокуто тут же начинает листать страницы. – Смотри, никакой цензуры! И посмотреть можно, они без контроля вскрытия. Это Бокуто без контроля, сказал бы Ацуму, если бы с таким пересохшим горлом мог говорить. – Или тебе больше парни нравятся? – спрашивает Бокуто, прищурившись. Закрывает журнал с голыми женскими телами и меняет его на другой. Ацуму скользит взглядом по невероятно красивому и совершенно голому парню на обложке, и хочет что-то возразить, но Бокуто уже листает страницы. А Ацуму смотрит, смотрит даже не моргая, сам того не замечая. – Нравится? – зато Бокуто замечает все. Смотрит горящим взглядом, улыбается не как обычно, а с вызовом. – Кто тебе кажется красивым? – Ты… – хрипит Ацуму. Приходится прокашляться, он бы не отказался от хорошего такого глотка ледяной воды. Или холодного душа. Или уединения, в котором можно отвлечься от всех этих штук. И от Бокуто. От него в первую очередь. – Ты не так все понял, – уверенно говорит Ацуму, чувствуя, как щеки буквально полыхают. Закрывает журнал и, стараясь не смотреть на Бокуто, кладет его в коробку ко всему остальному. – Ты возбудился, – уверенно и бесстыдно говорит Бокуто. Ацуму хочет поспорить, возмутиться, встать с коленей и уйти, но рука, накрывшая пах, не позволяет даже рот открыть. – Интересно, что? Качели? Журнал с девушками? Или… – Бокуто легонько перебирает пальцами. Ацуму открывает рот, чтобы возразить, сказать хоть что-то, но Бокуто подается вперед. Говорить, когда тебя целуют, не очень удобно. Невозможно, особенно, если кто-то, как сейчас Бокуто, нагло проникает языком в рот. – Парни, – тихо выдыхает Бокуто, касаясь губ губами. Ацуму предпринимает еще одну попытку возразить, но пальцы, сжимающие его член через джинсы, мешают думать. Физиология, чтоб ее, бессердечная сволочь. Кровь пульсирует в голове, хотя, судя по ощущениям, должна быть вся в паху. – Ты все неправильно… – Я все правильно понял, – Бокуто улыбается, но не той своей обычной солнечной улыбкой. Та улыбка согревала, эта – сжигает. – Прекрати, – говорит Ацуму, стараясь, чтобы голос звучал твердо, но срывается на всхлип, когда чужие пальцы сжимаются. – Что в этом такого? – спрашивает Бокуто, и это звучит, как «что такого в том, что мы устроим засаду при свечах?», «что такого в том, что я буду спать головой на твоих коленях?», «что такого в том, что мы проводим столько времени вместе, кажется, забывая о главном?» Что такого? И правда. Подумаешь, секс в секс-шопе с человеком, который тебя нанял поймать преступника. С кем не бывает. Тем более, Бокуто действительно хорош, и сам предлагает, и вообще. – Нет, – говорит Ацуму и трясет головой, стараясь вправить себе мозги на место. Помогает мало. Стук двери заставляет его подскочить на месте. Бокуто встает одним плавным, быстрым движением, и выходит вперед, закрывая собой Ацуму. – Добрый день! Чем могу помочь? – громко и так ровно говорит он, что Ацуму невольно завидует: сам он вряд ли способен на что-то больше невнятного хрипа. Их могли застукать. От этой мысли становится страшно, но одновременно сладко. Докатились. Таких наклонностей в себе Ацуму не подозревал. Дверь хлопает, а потом щелкает замок. Сердце бьется где-то в горле. Ацуму встает с пола, старается идти ровно и не обращать внимания на то, что с ним творится. В конце концов, до дома можно взять такси – заработал он денег или нет, – а там уже разобраться со всем остальным. – Я пойду, всего хорошего. Ацуму даже успевает дойти до двери, когда Бокуто оказывается сзади, обнимает рукой поперек живота, прижимает спиной к своей груди. Другой рукой снова накрывает пах. Ацуму невольно наклоняется вперед, подавляя желание вжаться в его пальцы сильнее. Упирается задницей в пах Бокуто и боже, не стоило, ему не нравится, что он чувствует чужое возбуждение. Еще больше не нравится, что это, если честно, приятно. – Давай я помогу тебе решить эту проблему, – Бокуто шепчет, а кажется, кричит – так отдается его голос в пустой голове. – Как? – тупо уточняет Ацуму. – Ну, я знаю несколько способов, – Бокуто проводит языком по изгибу шеи, а потом снова шепчет на ухо, касаясь его губами. – Надеть на него презерватив и сесть сверху. У Ацуму от этих слов ноги подгибаются, но Бокуто очень крепко держит. – Если не нравится, могу и рукой. Или предпочитаешь губами и языком? – Прямо здесь? – Ты больше не отказываешься, – хрипло смеется Бокуто. – А почему нет? – У меня нет с собой презервативов. И смазки. То, что он ляпнул что-то не то, Ацуму понимает только в тот момент, когда Бокуто смеется так, что дрожат витрины. – Ты в секс-шопе. Полки слева рядом с прилавком, выбирай, что хочешь. Ацуму уже даже не пытается придумать, как отказаться, когда Бокуто легко за плечи разворачивает его и: – Ну так что? – он расстегивает на себе рубашку, демонстрируя тело не хуже, чем на фото из журнала. – Позволишь помочь с твоей проблемой? – Похоже, ты моя проблема, – усмехается Ацуму, а потом быстро, пока не передумал, скользит пальцами по чужой груди, цепляется за пояс и дергает к себе. Почему бы и нет, если тело жаром, сердцебиением, диким возбуждением буквально кричит «да». От пальцев, что ловко расстегивают пуговицы и стягивают рубашку, огнем печет. Рубашка повисает на запястьях – манжеты не расстегнуты. Ацуму недовольно дергает ткань, с легким звоном оторванная пуговица врезается в витрину, но кого это сейчас волнует, если пока он боролся с рубашкой, Бокуто успел расправиться с его ремнем и ширинкой, и теперь гладит через тонкую ткань белья. Ощущения в тысячу раз острее, чем были до. Ацуму на секунду пугается, думает, если Бокуто коснется кожи, он этого не выдержит. Ацуму даже успевает на секунду задуматься, почему его так повело? От обстановки, ситуации, воздержания, Бокуто? От всего сразу? За окном сигналит машина, светофор пиликает, переключаясь с красного на зеленый, Ацуму дергает от каждого звука. Если сейчас кто-то постучит в дверь, он кончит и без прикосновений к члену. Проблема будет решена, можно будет расходиться. Его такой расклад теперь не устраивает. Поддаться собственным желаниям оказывается довольно просто. О последствиях он подумает после. Он кладет ладони на шею Бокуто и притягивает к себе, снова целуя. Бокуто не противится. Сжимает пальцы на его талии, прижимает к себе изо всех сил. Можно кожей ощутить, как бьется его сердце. Где там полки? Ацуму отстраняется, идет влево, тянет Бокуто за собой, сунув пальцы ему за пояс джинсов. Оборачивается в какой-то момент и замирает. Бокуто похож на зверя, который пока подчинился, но в любой момент может порвать на части. Ацуму тянет руку и проводит ногтями по его шее. Бокуто жмурится и запрокидывает голову. Ацуму проделывает тот же путь языком. Полки. Он напоследок прикусывает изгиб шеи и поворачивается к витрине. В магазине должно быть светло – свет никто не выключал, – но перед глазами такая пелена, что рассмотреть что-то не получается. Бокуто снова наваливается грудью на спину, и Ацуму пригибает к земле его тяжестью. Пальцы скользят ему под ткань белья и касаются члена. И да, от этого крышу сносит еще сильнее. Он цепляется за прилавок – единственная опора, что его спасает. Если не считать руки Бокуто, которая снова так удобно пристраивается поперек живота. – Подожди… – едва слышно выдыхает Ацуму. – Не хочу, – Бокуто одной рукой не очень ловко – неприятно, когда резинка цепляет головку, – стягивает с Ацуму трусы, и тут же накрывает член ладонью. Ацуму подается назад. Прижиматься к джинсам голой задницей не очень приятно, но это меньшая из проблем. Большая – на Бокуто все еще слишком много одежды. Ацуму перехватывает его запястье и решительно убирает от себя руку. Не менее решительно разворачивается, и на этом решительность заканчивается. Ацуму смотрит на Бокуто. Снова думает о том, что они собираются сделать. О том, на что он, черт побери, согласился, детектив хренов. Бокуто, кажется, читает его, как раскрытую книгу. Улыбается, цепляет пальцами подбородок и тянет к себе, целует снова, не так жадно, как в начале, тягуче и нежно. Ацуму плавится от этого только сильнее. Расстегивает джинсы, дергает их вниз сразу с бельем – достаточно прелюдий – накрывает член рукой и на пробу проводит по всей длине. Отстраняется и, распахнув глаза, удивленно смотрит на Бокуто. Тот только смеется, упирается в прилавок руками по обе стороны от Ацуму и снова наклоняется к уху: – Я могу быть снизу. Как хочешь. Ацуму не знает, как хочет. Он уже давно не был в любом из вариантов, он никогда не был в такой ситуации. Да и в голове давно не было так пусто. Он снова целует Бокуто, притирается пахом к паху, не переставая издевательски медленно водить ладонью по члену. Бокуто так явно не нравится, он толкается в руку сильнее, хрипло постанывает в поцелуй. Сам накрывает член Ацуму и дрочит почти яростно. Ацуму сбивается со своего ритма, кусает Бокуто за губы и сильнее, чем нужно, сжимает пальцы. Бокуто всхлипывает, а потом в отместку вцепляется в его ягодицу ногтями. – Решай, – напоминает он. Ацуму решает. Отстраняется и, глубоко вздохнув, разворачивается спиной. Кидает взгляд на полку, даже тянется рукой, но Бокуто его опережает. Хватает флакон, кажется, первый попавшийся, а через секунду уже слышится щелчок колпачка. Поразительная скорость. Ацуму обязательно пошутил бы, но Бокуто, чертов Бокуто, мешает. Скользит пальцами между ягодиц. Холодная смазка на горячей коже – неприятно. Быть в таком положении – одновременно и возбуждающе, и невероятно стыдно. Ацуму зажимается, старается уйти от прикосновений, но перед ним – прилавок, за ним – Бокуто, ведет языком по спине между лопаток, заставляет выгибаться, одновременно рукой раздвигает ягодицы, сильнее давит пальцами. Ацуму рвано выдыхает, зажмуривается и вцепляется в край прилавка так, будто оторвать от него кусок – жизненно важно. Когда он чувствует в себе первый палец, все звуки, кроме шума крови в ушах, исчезают. Ацуму дергается вперед и задевает чувствительной головкой прилавок. Подается тут же назад и случайно насаживается на палец сильнее. Дернуться снова вперед не дает Бокуто. Держит секунду поперек талии, осторожно сгибает палец внутри. Ведет по животу вниз, накрывает член рукой и мягко – издевательски нежно и медленно – водит ладонью. Ацуму хочет сказать что-то, то ли попросить остановиться, то ли попросить больше, но только рвано дышит и зажмуривается до белых пятен перед глазами. Когда он чувствует в себе еще один палец, то не понимает, что именно распирает, разрывает его изнутри: эти самые пальцы или дикое возбуждение. Когда чувствует третий, перестает анализировать свои ощущения, перестает считать. Он откидывается назад, спиной на грудь Бокуто, меняя угол проникновения. Кажется, еще немного, и больше просить не придется. Бокуто сжимает его член у основания и убирает пальцы. – Какого черта? – шипит Ацуму и даже глаза открывает, но не успевает сфокусироваться, как широкая ладонь давит ему на основание шеи и заставляет лечь на прилавок грудью. Ацуму дергается, пытаясь выпрямиться, но у него никаких шансов, особенно когда Бокуто вплетает пальцы в волосы и сжимает их у корней. Так приятно, что почти больно. Что-то падает на прилавок, и звук отдается гонгом в голове. Ацуму снова пытается встать, но рука давит сильнее. Он пытается посмотреть, что там делает Бокуто, но видит только его бок. Пытается дотянуться, но только царапает ногтями по бедру. Хочется спросить еще что-то, сказать хоть что-то, разбить повисшую тишину. Новая порция смазки между ягодиц и горячая головка, прижавшаяся к анусу, убивают это желание на корню. Бокуто отпускает его волосы, перехватывает снова поперек живота одной рукой, другую кладет на основание члена и медленно толкается внутрь. Ацуму замирает, пытается максимально расслабиться, ждет боли – он точно знает, так бывает. Но не сейчас, не с Бокуто. С ним сразу головокружительно приятно. Ацуму уже не хочется просить больше, ему и так слишком. Пальцы снова сжимаются у основания. Ацуму разочарованно стонет, нельзя же так с живым человеком. – Черт, – проникновенно хрипит он. Бокуто в ответ гортанно смеется и одним плавным движением прижимается бедрам к бедрам. На то, чтобы осознать, что произошло, Ацуму нужна секунда. Бокуто ему этой секунды не дает. Отстраняется, а потом снова входит до упора. Перестает держать за живот, за член. Одной рукой упирается в край прилавка, другую кладет Ацуму на спину. Дает свободу, которой Ацуму тут же пользуется. Пытается приподняться, но влажные ладони скользят. На локти тоже можно опираться. Бокуто прижимается сверху, не сильно, просто скользит грудью по влажной от пота спине, но Ацуму кажется, что еще немного, и он сломается. Невозможно стоять на ногах и не падать, подмахивая так быстро и резко, врезаться задницей в чужие бедра с такими откровенными звонкими шлепками. Ацуму цепляется за край прилавка так судорожно, что костяшки пальцев белеют, стонет так бесстыдно громко, что его, должно быть, слышно с дороги. За собственными стонами, за шумом крови в ушах, Бокуто вообще не слышно. Но судя по жару, который исходит от его тела, ему нравится. Не может не нравиться. Бокуто отстраняется, хватает Ацуму повыше локтей и буквально натягивает на себя, будто стараясь проникнуть еще глубже, хотя глубже уже некуда. Ацуму чувствует себя тряпичной куклой в чужих руках, и это уже точно слишком. Ощущения выплескиваются через край, он зажмуривается, закусывает губу, а потом протяжно стонет, сжимается, вздрагивает всем телом и кончает. Бокуто не отпускает еще долгих несколько секунд, минут, часов – в голове слишком пусто, чтобы уловить течение времени, посчитать количество шлепков бедрами о бедра. А потом наваливается сверху и вжимает в прилавок так, что становится больно. Ацуму всем телом чувствует, как тяжело дышит Бокуто, как громко бьется сердце, чье именно – не разобрать. Бокуто переступает ногами, выпутываясь из собравшихся на щиколотках джинсов, уходит, и Ацуму оседает на пол. Сразу становится холодно. Он наблюдает, смотрит, как Бокуто стягивает презерватив, как кидает его куда-то под прилавок, как наклоняется, выдвигает один из ящиков под витриной и что-то оттуда достает. Такой спокойный, занятой и совершенно голый, ничто не мешает его рассматривать в ярком свете торгового зала. Щеки Ацуму вспыхивают по новой, но отвернуться не получается. Он смотрит, как Бокуто протирает прилавок, выкидывает грязные салфетки и подходит ближе. Протягивает руку, помогает встать, а потом прижимает к себе – он все еще горячий и Ацуму буквально греется, стараясь забрать себе все тепло, – и снова целует. – Пойдем? – говорит Бокуто, отстраняясь. – Куда? – Ко мне, – Бокуто улыбается. Гладит по плечам, спине, ягодицам, прижимается пахом к паху. Как тут противиться. Ацуму только кивает. Уже перед уходом, Бокуто возвращается в магазин и что-то берет из витрины и кидает в свою сумку. Ацуму очень не хочет знать, что именно. Ацуму подозревает, что узнать придется. *** Утро взрывается в голове противной трелью. Ацуму, не открывая глаз, тянется к тумбочке, на которой обычно лежит телефон, но рука проваливается в пустоту. Он резко открывает глаза и оглядывается. Квартира явно не его. Бокуто, магазин, снова Бокуто и все, что они творили вечером и ночью, вспыхивает в голове яркими и постыдными кадрами. А телефон продолжает разрываться. Ацуму свешивается с кровати, дотягивается до своих джинсов и достает трубку. – Где тебя черти носят?! – вопит в трубку Осаму. – Я у Бокуто, – хрипло говорит Ацуму прежде, чем успевает подумать. – Что? – Осаму запинается, замолкает на мгновение, а потом начинает неудержимо смеяться. – Решил все-таки проверить мою теорию, что у него с головой не все в порядке? – Нет, – Ацуму говорит тихо, поворачивается – Бокуто еще спит. Оно и к лучшему. – А что же ты тогда там делаешь? – Подожди, – шепчет Ацуму, а потом выбирается из постели и шлепает босыми ногами в сторону, где обычно находится кухня. В квартире прохладно, все тело покрывается мурашками, и стоило бы одеться, но для этого придется вернуться. На балконе сушатся вещи, Ацуму решает, что ничего страшного, если он займет вон ту черную толстовку. О том, что вещи с улицы будут еще холоднее, чем воздух в квартире, он, конечно, не думает, так что еще сильнее трясется, прежде чем начать согреваться. – Ты там умер? – в трубке раздается нетерпеливый голос Осаму. – Одевался, – на автомате отвечает Ацуму, и что не так с его языком сегодня? Почему он все сразу выкладывает? В этом явно виноват недостаток сна. Бокуто отпустил его только тогда, когда солнце было уже высоко. – Что? – тупо повторяет Осаму. – Чем ты там занимался, а? – Что тебе надо? – Переживал за тебя, – хмыкает Осаму. – Ты давно не ночевал вне дома. Думаю, вдруг что случилось. Не ты поймал грабителя, а грабитель тебя. – Все нормально, – говорит Ацуму. – Все хорошо, – добавляет он твердо. – Что вы тут делаете? – раздается от двери. – Я перезвоню, – Ацуму сбрасывает звонок и поднимает взгляд на закутанного в одеяло Бокуто. – Мы снова на вы? После всего, что было? – А что было? – Бокуто зевает, чешет затылок и выглядит искренне непонимающим. – В смысле? – Ацуму не понимает тоже. – Ну, в магазине, потом тут, у тебя дома… – Что в магазине и у меня дома? – Мы переспали, – не выдерживает Ацуму. – Что?! – восклицает Бокуто и так широко открывает глаза, что они занимают добрую половину лица. – Ты что вчера напился, поэтому ничего не помнишь? – Ацуму хмурится и понять не может, что это за театр абсурда. – Вчера не пил. Позавчера, и то, просто чтобы таблетки запить. – Что? – теперь приходит пора Ацуму удивляться. Он резко встает с подушки, на которой сидел. – Вы в моей толстовке, – зачем-то говорит Бокуто. – На каких таблетках ты сидишь вообще? – И она довольно короткая, – игнорирует вопрос Бокуто. – Да и какая разница? – Ацуму складывает руки на груди. – Я все вижу, – Бокуто стыдливо отворачивается. Приехали. – Ты еще вчера все видел. Даже трогал. И не только руками, но и той штукой, которую из витрины взял. – Я не беру ничего из магазина, – бормочет Бокуто и отводит взгляд. Ацуму с искренним недоумением смотрит, как его лицо заливает краска. Другой человек, ей-богу. Так. – Так что за таблетки ты все-таки пьешь? – Кипколмин, а что? Ацуму молча утыкается в телефон. Инструкция по первой же ссылке. – Тошнота, рвота, головокружение, – он начинает читать список побочных эффектов, но их так много, что он пролистывает до передозировки и особых указаний. – На время приема препарата следует прекратить употребление алкоголя даже в малых дозах, так как этиловый спирт может усилить проявление побочных эффектов. Ацуму не хочет верить, что Осаму был прав. – При передозировке возможны появление галлюцинаций, зрительных и слуховых, повышение либидо, провалы в памяти, смена поведения, суицидальное поведение. Что ты пьешь вообще? – Ацуму поднимает взгляд от большого списка симптомов передозировки. – Мне врач прописал, чтобы справиться с нервным напряжением. И перепадами настроения. И вообще… – Что вообще? Ты их сколько пьешь за день? Бокуто пожимает плечами, Ацуму закатывает глаза. – Зашибись. Просто зашибись, – он идет в сторону Бокуто, а тот отступает и отводит взгляд. – Может оденешься? – Может, – бросает Ацуму. – Где то, что ты взял вчера в магазине? – Да не брал я ничего, – Бокуто упирается спиной в стену и смотрит непонимающе. Просто отлично. – Надеюсь, ты не против, если я немного обыщу твою квартиру. – Против. – А мне все равно, – Ацуму проходит в спальню, распахивает шкафы с одеждой. Пока что можно бегло осмотреть, если не найдет ничего, тогда придется на самом деле копаться в вещах. Он вчера заснул первым, что потом делал Бокуто, не знает, но явно не просто вырубился следом. Ацуму переходит в другую комнату, игнорируя и задирающуюся при каждом наклоне толстовку, и Бокуто, который раздраженно сопит и следит за каждым движением. Но ничего не говорит и на том спасибо. Большая часть шкафов пусты. Это облегчает поиски. В этой комнате пока тоже ничего. Ацуму переходит в следующую. – Я этой и не пользуюсь вообще, – говорит неотрывно следующий за ним Бокуто. Оно и видно. От слоя пыли на поверхностях хочется чихать. Только у дверей шкафа пыль стерта. – Не пользуешься, говоришь? – усмехается Ацуму, а потом открывает шкаф. – Что за черт. Из шкафа привычно тянет прохладным воздухом, и он совершенно точно пуст. – Зачем ты его открывал? Бокуто только пятится к выходу из комнаты. – Я не пользуюсь этой комнатой. – Но пыль стерта. Была стерта до того, как я его открыл. – Может, ночью шарился по моей квартире? – щурится Бокуто. – Я был занят. – Чем это? – Тобой, блин, – зло бросает Ацуму и снова возвращается к шкафу. В его квартире такой же, только более глубокий. Этот вообще кажется слишком маленьким для стандартного встроенного шкафа. Ацуму ощупывает заднюю стенку. Обычно они прилегают к стене дома, поэтому твердые и холодные. Но тут тонкий лист дерева легко прогибается под пальцами. Ацуму сдерживает порыв просто ударить кулаком посильнее, и ищет, за что уцепиться. Крючок находится в левом нижнем углу. Ацуму тянет за него, и шкаф открывается еще раз. – Ого, тут есть тайник! – восклицает Бокуто, в два прыжка оказываясь рядом. – Ого!!! – повторяет он громче заглядывая внутрь. – Полагаю, я раскрыл дело, – говорит Ацуму, рассматривая сваленные в кучу дилдо. *** Ацуму приходит в магазин на следующий день. Бокуто вежливо кланяется, прячет взгляд и близко не подходит. – Добрый день, – улыбается Ацуму. – Простите меня! – Бокуто складывается в поклоне и так и стоит, не поднимая головы. Ацуму даже неловко. – Ничего, ничего, – он тихо смеется. – Все хорошо, что хорошо заканчивается. – Спасибо, – выдыхает Бокуто и выпрямляется. Смотрит ровно и спокойно, и Ацуму вообще не понимает, знает ли он настоящего Бокуто? Повисает неловкая пауза. Ацуму не знает, зачем пришел. Бокуто расплатился с ним еще тогда, дома, когда они оделись и обсудили все за чашечкой невкусного растворимого кофе. Да и разошлись. И повода встречаться больше не было, и вот Ацуму снова тут. Оглядывается, старательно игнорируя прилавок. – Решил вернуть на место? – Ацуму кивает на небольшую витрину, где снова лежит та самая безумно дорогая серебряная анальная пробка. – Да, она там хорошо смотрится. – А это этично? – Ее все равно никто не купит, – Бокуто улыбается и добавляет: – Я поговорил с врачом. – И что он сказал? – Сказал постепенно уменьшать дозу, больше общаться с людьми вне работы и завести кота, чтобы дома не было так пусто и жутко. Ацуму улыбается, не зная, что сказать. Хорошо, все вроде как хорошо. И делать ему тут совершенно точно нечего. – Кота я, кстати, уже завел. – Сходим куда-нибудь после работы? – решается Ацуму. И совершенно точно не ожидает, что Бокуто подойдет близко-близко и выдохнет «да» ему в самые губы.