your voice makes me crazy

Ветер хаотично разбрасывает голубые пряди волос, что больно хлестают по лицу, но Юнги продолжает упёрто стоять на месте, докуривая вторую по счёту сигарету. Взгляд давно застыл на затянутом свинцовыми облаками небе, а сам парень окунулся в какие-то глубокие думы, машинально поднося тлеющую сигарету к губам. После каждой затяжки никотин наэлектризованной волной моментально расплывается по всему телу, даря фантомное чувство покоя. А покой ему сейчас пиздец, как необходим. Маменька с папенькой, по достижению совершеннолетия любимого сыночка, выпроводили того с родного гнезда под предлогом приспосабливания ко взрослой жизни. С тех пор ни одного звоночка. А как он там кушает? А как живёт? А где берёт денежку? Выкинули, как ненужного котёнка, чтобы не мешался, и забыли благополучно, обосраться, как смешно получилось. Пожитков у Юнги на тот момент оказалось не много. Если б знал, давно б начал готовиться к изгнанию. Но беда, как обычно, нагрянула нежданно, поэтому сейчас парень стоит в своей парке цвета хаки, которая спасает разве что от лёгкого весеннего ветерка и скуривает с горя последнюю пачку сигарет. Теперь реальность Юнги состоит из бессонных ночей на подработках и неоплаченных счетов. Как итог: живётся ему заебись, ничего не скажешь. Из мыслей парня вырывает глухой звон, оповещающий о конце его горячо любимой физики и начале длинного перерыва. Юнги делает последнюю затяжку, кидает окурок на землю и, засунув руки как можно глубже в карманы, быстрым шагом направляется в сторону столовой. На входе парня встречает каланча по имени Намджун в своём видавшем виды сером пальто, два сапога пара, как говорится. — Чего такой грустный? Хуй сосал невкусный? - прилетает сразу от друга. — И тебе привет, — мямлит Юнги, голос у него немного хрипит — пиздец с погодой, да? — Кстати, не забыл, что сегодня платишь за мой обед, дорогой? — пропуская мимо ушей сказанное, энергично спрашивает Намджун, придерживая для друга дверь. — Конечно, помню, дорогая, — с прищуром бросает парень и спешит забежать в тёплое помещение, где лицо мгновенно обдаёт жаром, а в уши врезается гул переполненного учениками помещения. В воздухе витает приятный запах свежеприготовленного риса. Намджун занимает большой квадратный столик в углу. Через пару минут к парням подтягиваются Хосок с Джином, в очередной раз о чём-то споря. Видно, что первый явно чем-то раздражён и всем своим видом показывает, что ещё немного и его собеседник получит знатных люлей, если не согласится с его мнением. — О, а чё ты такой грустный, — переключая своё внимание на хмурого друга, обращается Хосок, — хуй со… — Бля, Хосок, отъебись по хорошему, — успевает вставить Намджун, тем самым спасая скорее Хосока от увечий со стороны Юнги, чем самого Юнги от уже заезженного подкола. — А я не с тобой разговариваю и вообще, спросить нельзя? — Нельзя, заебал ты уже повторять за мной. — Чья бы корова мычала, не ты это придумал! — по-детски возмущается Хосок, на что Нам демонстративно и без слов отодвигает свой стул подальше от скандального друга. — Хён, скажи ему! — обращается Хосок уже к Джину, но, столкнувшись с волной полнейшего безразличия, так же демонстративно и со скрипом «переезжает» на более удалённое место. — Как женатики, ей богу, — комментирует Джин, спокойно садясь между разобиженными друзьями. — Юнги, займи мне, пожалуйста, очередь. — Ага, — тихо бросает парень и спешит ретироваться подальше от этого цирка. Юнги становится в самый конец длиннющей очереди, со скучающей физиономией уткнувшись в телефон. Очередь эта ползёт медленно, работница буфета куда-то постоянно отлучается, а хвост из школьников позади Юнги растёт, кажется, с геометрической прогрессией. Становится нечем дышать и, вдобавок ко всему, парень изо всех сил старается не попасть под руку рядом стоящей девушки, которая что-то объясняет своей подруге, активно жестикулируя конечностями. Нервы уже сдают, Юнги решает послать этот обед ко всем чертям и уйти, как внезапно спиной чувствует несильный толчок. Кто-то нагло впечатался в него и, видимо, не собирается ничего предпринять, продолжая стоять в таком положении. — Какого ху… — вырывается у Юнги. — Прости… там такая толпа, — сквозь шум, царящий в столовой, Юнги слышит смущённый голос какого-то парня. Нет, не слышит, скорее, чувствует, как кто-то обдал его ухо своим горячим дыханием! Реакция пошла незамедлительная. От глубокого голоса, стоящего вплотную к нему парня, по телу прошёл разряд, моментально припечатав Юнги к полу. — Ничего, — как можно спокойнее произнёс «пострадавший», а сам весь сжался, боясь лишний раз пошевелиться, дабы ещё сильнее не прижаться к незнакомцу. Увы, Юнги не натуральный натурал, как может показаться. Пару раз он всё-таки неровно дышал на симпатичных парней. Неровно. Дышал. А не, блять задыхался от одного только голоса! А тут и возбуждение подоспело, завязавшись горячим узелочком внизу живота. Ну, это уже ни в какие ворота! Преждевременную смерть бедного Юнги предотвратил внезапно подошедший Джин. — Пришёл спасать тебя, а то задавят ещё, ты же у нас такой гномик — произнёс, улыбаясь, гордый «спаситель», вставая рядом. — Это за Нама, — Юнги резко выходит из оцепенения, суёт деньги за обед друга Джину и без лишних слов вылетает нахуй из этой столовой. Плевать, что о нём подумал тот парень или друзья, сейчас все его мысли забиты кое-чем не тем и Юнги это ой как не нравится. Только добежав до туалета он смог сделать первый вдох. Сумка соскользнула с плеча и упала рядом, а сам парень встал напротив зеркала, подставив под холодную струю отчего-то вмиг ослабевшие руки. Прострация всё ещё не отпускала его, воздуха всё ещё не хватало, а непрошенное возбуждение во всю давило на ширинку школьных штанов, грозясь порвать их ко всем чертям. Те слова, сказанные неизвестным пару минут назад, как заевшая плёнка производились в сознании снова и снова. «Прости… там такая толпа» А разве законно иметь такой бархатный тембр?! «Прости…» Вот такие проблемы ему нахуй не сдались. Долги, бедность, предательство семьи — всё это он пережил и бровью не повёл. А это что было? Последствия недотраха? Это вообще нормально, что у него стоит на чей-то незнакомый голос? Уже можно собираться на девятый километр? А если это всё-таки и восстала его гейская натура, то её нужно как можно быстрее похоронить обратно. Юнги давно понял для себя, что неправильная любовь к своему полу станет для него серьёзным препятствием. Ну, так уж повелось в нашем обществе, что симпатия между парнями — это «мерзость какая, зовите инквизицию». Да и в принципе нет у него столько времени на построение каких-либо отношений, поэтому до этого момента он контролировал то жгучее желание, которое обычно накрывает с головой всех парней пубертатного периода. Не удивительно, что всё происходящее в этот момент с его телом и сознанием, не на шутку испугало Юнги. Он направил взгляд на своё отражение. Как ни странно, в ответ на него смотрел совершенно спокойный парень. Бледная кожа, полуприкрытый веками заёбанный взгляд и тонкая полоска рта. Ни намёка на то, что он сейчас нехило так возбуждён и обескуражен. Магия, не иначе. Внезапно дверь с громким хлопком ударяется о стену (будь кто-нибудь сейчас в одной из тех кабинок — вышел бы из неё седой). Сердце Юнги тоже совершило кульбит, но он сразу же успокоился, увидев знакомое лицо. — Так, спокойно, я здесь! — первым начинает (вопит) Намджун, влетая в помещение. — Оу, — вскинув бровями, уже тише произнёс парень, стоило его взгляду опуститься с лица Юнги чуть-чуть ниже. — А, я уж подумал помер кто… — Всё верно, блять, во мне помер натурал.