Любовь и страсть Демона

Давид молчаливо смотрел в глаза своего сына, уже веря, что перед ним действительно Адам, и не желая принимать это всем своим существом. Слишком часто его обманывали, стоило ему только попасть в ряды демонов, поэтому сейчас он гнал от себя эту правду, боясь принять ее. И в тоже время ему так хотелось поверить в то, что Адам существует и что находится в том месте, в котором и должен был находиться. Это означало только одно: Мила останется жива, станет матерью там, на земле, и они будут ждать, когда же грядет война. И в тоже время, разве опыт не подсказывает ему, что это может быть вовсе не Адам, а кто — то под его личиной? Поэтому, пока было рано делать какие — либо выводы. — Я понимаю, все это кажется тебе странным и ты не веришь в то, что видишь перед собой, но не стану же я объяснять тебе основы существования Ада и Рая? Адам окинул цепким взглядом дорогу, на которой они стояли, будто ожидал, что кто — то должен присоединиться к ним и снова перевел взгляд на Давида. — Я здесь только по одной причине. Выбор сделан и здесь, в вечности, все решено. Я сделал свой выбор, хоть во мне и боролись сразу три начала. И мама сделала свой выбор сегодня. Дав вскинул брови, ощущая, как в груди разливается нежное и светлое тепло. Только от одного упоминания Милы, тем более произнесенного Адамом в таком контексте, внутри разлилась такая невыносимая любовь, что хотелось кричать о ней на весь этот чертов мрачный Гадес. — Мила сделала свой выбор? Что это означает? — Давид замер, ожидая ответа и боясь поверить в то, что теперь все будет хорошо. Он вообще пребывал в жутком состоянии растерянности, такого с ним еще не бывало. Даже будучи ангелом и имея над собой начало ангелов высших порядков, он все равно всегда знал, что хочет и знал, что будет, если поступить так или иначе, а сейчас он был потерянным, пытаясь продумать, вспомнить, понять все свои поступки и какой именно из них привел к тому, что творилось вокруг. Он не знал, кому верить, кого слушать, куда идти, что делать. Не знал, кто врет и какую цель при этом преследует. — Она отказалось от Рая, чтобы быть с тобой. У нее был шанс остаться в Раю, несмотря ан то, что она должна была стать матерью демона, который бы повел за собой армию в войне. Думаю, не нужно пояснять, что, если бы мама выбрала Рай, меня бы не существовало, но она выбрала тебя и меня. — Где она сейчас? — прошептал Давид, отчаянно борясь поверить услышанному. Так желанно и неожиданно это было. Адам улыбнулся, снова окидывая дорогу пристальным взглядом. Он видел, что его отец сомневается, и это было правильно в его случае, но Адаму оставалось только ждать. — Адам, — раздался вкрадчивый голос за его спиной, и он обернулся, растягивая губы в усмешке и встречаясь взглядом с Дьяволом. — Сатана, — чуть нараспев протянул он, вставая так, чтобы прикрыть Давида, — Очень рад знакомству с тобой. Он не добавил ничего, никакого слова вроде «хозяин» или чего — то подобного. Сатана бросил быстрый взгляд за спину Адама и хищно осклабился. — У твоего отца было ком не какое — то важное дело, — проговорил он, делая небольшой шаг в сторону. Адам тут же повторил его движение и ответил лениво, словно этот разговор был для него в некотором роде развлечением. — У моего отца было к тебе дело, но теперь этого дела нет, — просто ответил Адам, говоря так, будто вопрос был закрыт. — Хм, а как же там вопрос выбора? Личного, — недоверчиво хмыкнул Сатана, снова делая крошечный шаг в сторону, который одновременно с ним повторил Адам. — Сатана, ты же знаешь, что не всегда выбор можно сделать сразу. Сейчас тебе от скуки, или по какой — то другой причине вдруг захотелось исполнить просьбу моего отца, в то время, как все изменится совсем скоро. И ты это прекрасно знаешь. Давид стоял не в силах пошевелиться, наблюдая за разворачивающимся действом во все глаза. Его сын был с Сатаной на равных, и Дьявол знал об этом. Просто делал хорошую мину при плохой игре. Давид испытал гордость за сына, плоть от его плоти, кровь от его крови... — Кстати, а зачем тебе понадобилось развоплощение, Давид? — Сатана наклонился вправо, чтобы увидеть Дава, и тот вздрогнул. — Я хотел помочь сыну сделать правильный выбор. Натан сказал, что только так я могу направить его. — тихо ответил он, понимая, что это звучит несколько глупо. — Натан соврал, — рассмеялся Сатана, жестом подзывая к себе черного пса, который, подбежав, лизнул ему руку и сел рядом. — Это в любом случае был бы только выбор Адама, и ты никак не мог бы на него повлиять, а вот злость Натана на тебя вылилась в то, что теперь ты здесь по собственному желанию, готовый к тому, чтобы я тебя развоплотил. Так ты хочешь этого до сих пор? Давид сделал глубокий вдох, пытаясь выстроить мысли в логическом порядке. Кто врал, кто говорил правду, кто был настоящим, а кто нет. Все это угнетало, давило, приводило в состояние полной прострации. А что, если сейчас окажется, что развоплощение все же единственный шанс на то, чтобы спасти Милу, а сейчас ему просто врут? Только кто врет? Сатана или Адам? Давид потряс головой, словно старался попытаться сделать так, чтобы мысли встали в нужном порядке, и подошел к Адаму, вставая с ним рядом. Пес Сатаны приглушенно зарычал, но не предпринял ни одной попытки броситься на Адама и Дава. — Так что с развоплощением, Давид? Твоя просьба в силе? — повторил Дьявол, скалясь в хищной усмешке. И прежде, чем кто — либо успел ответить, сзади Давида раздался такой до боли знакомый и такой родной голос. — Развоплощение не понадобится, Сатана, — услышал Дав голос Милы и молниеносно обернулся, вглядываясь в хрупкую фигуру женщины, которая подошла к ним и встала рядом. Такая же сильная и властная, будущая жена и мать двух демонов, которые стояли рядом с ней. — Как пожелаете, — прошелестел Сатана, будто разом потеряв к ним всяческий интерес. А Давид всматривался в лицо Милы, на котором расцвела такая нежная улыбка, что от нее захватывало дух. — Я пришла за тобой, Давид, — проговорила она, вкладывая свою теплую ладошку в его руку, — Сын успел остановить тебя, пока я спешила к тебе. Она подарила улыбку Адаму, который тепло улыбнулся в ответ. И в этот момент Давид поверил. В Аду не было места такой любви, которая светилась в глазах тех людей, что стояли рядом с ним. Это не могли быть демоны, принявшие облик Адама и Милы. — Я пришла за тобой, мы идем на землю. «Теперь вопрос «захочешь ли ты пойти со мной?» — это вопрос только твоей веры», — произнесла Мила, становясь серьезной и глядя прямо в глаза Дава. Демон порока сделал глубокий вдох и прошептал одними губами: — Я верю. И в этот момент по аду прошел подземный толчок. — Тогда уходите, я за вами, — шепнул Адам, снова становясь между ними и Сатаной. Давид крепко сжал руку Милы в ладони, и они направились назад по дороге к тому месту, с которого они могли попасть на землю. Давид не сразу понял, в чем дело, а, быть может, всему виной был еле уловимый жест Сатаны. Через его тело словно прошел огромный поток воздуха, который выбил дыхание и заставил скорчиться от боли, а потом свет в сознании демона померк. Давид приоткрыл глаз, тут же зажмуриваясь от нестерпимого яркого света и уже было решил, что он снова оказался в Раю, но в Раю уж точно не было таких ламп, которые обычно были в больницах. Дав попытался сделать глубокий вдох, который ему дался через силу, и снова приоткрыл глаза. Так и есть, он был в больнице, на земле, каким — то чудесным образом оказавшись в одной из палат. В роли пациента. Рядом, как ни в чем не бывло сидел и мило переговаривались между собой Авиталь и Мила. Дав выдохнул, ощущая, как по телу волнами расходится облегчение. Он на земле, Мила рядом. Все кончено. Авиталь и Мила, словно услышав его выдох, разом замолчали и посмотрели на него. Потом Мила вскочила, роняя с колен какой — то журнал, и бросилась к Давиду. — Дав, слава Господу, ты пришел в себя! Как ты? Давид моргнул несколько раз и даже попытался сесть, потому что кроме какой — то странной тяжести в груди, его ничего не беспокоило. — Я в порядке, — поспешил он заверить Милу, — Только мне интересно, как я здесь оказался? Мила улыбнулась, устраивая за спиной Дава подушку так, чтобы ему было удобнее сидеть, и бросила взгляд на ангела. — Сатана лишил тебя возможности быть демоном, Давид, — раздался мелодичный голосок Авиталь, и ангел подошла чуть ближе, — А здесь ты оказался по причине автокатастрофы, — Авиталь сделала пальцами жест в воздухе, будто ставила невидимые кавычки. — Так что тебе остается только выздороветь и можешь жить с Милой как человек, о чем ты и мечтал в последнее время, а мне теперь пора. И теперь уже надолго. — Мы больше не увидимся с тобой? — прошептал Давид, понимая, что видит Авиталь в последний раз. Ангел покачала светловолосой головой. — Нет, Давид, бывший ангел первого порядка. С тобой нет, а с Адамом я увижусь точно. Взгляд Дава метнулся к Миле, которая приложила ладонь к плоскому животику, и бывший ангел снова выдохнул. Значит, с Адамом тоже все в порядке. — Не грусти, Давид. Теперь тебя ждет счастливая жизнь, — подмигнула ему Авиталь и просто исчезла. В груди Дава действительно разлилась грусть. Щемящая и какая — то сладко — болезненная. Вот и конец его ангельско — демонической жизни, но впереди то, к чему он так сильно стремился. Он повернулся к Миле и провел рукой по ее лицу, бесконечно нежно и трепетно. — Расскажи мне все, малыш. Все то, что случилось с того времени, как мы были в Аду. Мила взяла его ладонь в руку и посмотрела в глаза серьезным взглядом. — Разве это важно сейчас, Давид? — шепнула она ему. И Дав понял, что это действительно неважно. Важно только то, что есть сейчас, а еще важен вот этот любящий взгляд бесконечно любимой им женщины. Все остальное — прах... Эпилог — Адам, уже холодает, простудишься, — Мила присела рядом с пятилетним сыном и накинула ему на плечи свою куртку. Август стоял на удивление жарким, но все равно, ночами было морозно, и лето, изо всех сил заявляющее о своих правах днем, ночью отступало, словно готовилось к заслуженному отдыху. На западе пролегла тонкая алая полоска заката, которая выделялась на темнеющем небе, будто кровавый шрам. Адам неотрывно смотрел на эту полоску, то ли размышляя о чем — то, доступном лишь ему, то ли силясь запомнить очередной закат. — Ты же знаешь, что мне не холодно, мам, — проговорил он ровным голосом, бросая на Милу быстрый взгляд, в котором сквозила нежность, и снова переводя глаза на полоску заката. Мила улыбнулась. Адаму действительно никогда не было холодно, его кожа всегда поддерживала нужную температуру, несмотря на то, какое время года было на земле. — А еще я снова чувствую пустоту, — тихо, словно стараясь сделать так, чтобы не услышала Мила, добавил он. Мила вздрогнула. Слишком сильно она боялась таких вот разговоров, хотя они происходили довольно часто. Их с Давидом сын с самого рождения был необычным, и хоть они оба знали о его предназначении, оно их пугало. Адам был на удивление умным, серьезным и смышленым мальчиков, а в глазах его светились такое понимание и печаль, что иногда, при взгляде в эту бездну, захватывало дух. Подобные разговоры о пустоте случались довольно часто, но Мила все равно боялась их, нередко представляя себе, что ее сына призовут для управления армией в Ад со дня на день. И все же, она ни за что бы не хотела, чтобы у нее был другой сын. Только Адам, только главнокомандующий армией демонов, только такой, серьезный и мудрый... — Что за пустота, Адам? — Мила сделала глубокий вдох, в очередной раз пытаясь понять причину таких ощущений у сына. Обычно он отмахивался от таких разговоров, быстро переводя тему на что — то другое и становясь почти обычным ребенком, но сейчас он, кажется, решил поделиться с матерью. — Это странная пустота, мам. Будто какой — то моей части нет, а я ищу ее и не могу найти. Мила снова тяжело вздохнула, с облегчением замечая фигуру мужа, который шел к ним по лужайке. С ним она всегда чувствовала себя гораздо спокойнее, как и чувствовал себя спокойнее с ним Адам. — О чем разговор ведете? — он взглянул на Милу и, увидев, что она обеспокоена, ободряюще улыбнулся ей и подмигнул. — Я рассказывал маме, что чувствую странную пустоту внутри и не могу понять ее причину. Как будто мне чего — то не хватает, — тихо проговорил Адам, будто жалея о том, что затеял этот разговор. — Это нормально, Адам. Все мы до поры до времени чувствуем пустоту, пока не находим то, что эту пустоту может заполнить. Так что остается только ждать. Адам поднял голову и посмотрел в глаза отца долгим взглядом, словно старался прочесть, говорит ли он правду или просто пытается успокоить. Наконец, на его личике проступило заметное облегчение, и он улыбнулся, снова поворачивая голову в сторону заката. Тонкая полоска почти исчезла, и сумерки полностью вступили в свои права. Давид, Мила и Адам молчали, каждый думая о своем и пытаясь постичь какую — то истину, доступную им одним, но ясно было только одно: оставалось только ждать...