Дым сигарет с ментолом

Денис Закончились долгие переговоры в банке. Опять не хотят нам кредит давать, пытаются шантажировать. Хотя, вроде, пока договорились. Нужно теперь всё это из головы выбросить. Позанимаюсь вечером в спортзале, в бассейне поплаваю. Не понимаю я семейных, как они накопившийся негатив сбрасывают. У них же и на работе и дома – фронт. Лично для меня всё это взаимодействие с людьми – такая нагрузка. Сам, в своём спортзале, ставлю музычку и занимаюсь в своё удовольствие, привожу в порядок нервы. После сон и голова к утру не болит. А за день я опят нагребаю негатива полную башку. Захожу в офис, здесь тихо и пусто. И тут замечаю, что Юлька всё ещё сидит на своём рабочем месте. Все уже разошлись, а она работает, теребит мышку и что-то на клавиатуре печатает. Останавливаюсь и наблюдаю за ней. Сутулится, моя девочка. Этот дурак Пархомов нагрузил мою детку в первый же день работой, вот она и не справляется. Уже почти восемь, а она ещё на работе. Другие по домам давно пошли, Алёнка ещё в пять свинтила. Сам Пархомов в семь ушёл. Сам ушёл, а Юлечку мою работой нагрузил. Она берёт своим ручками кружечку кофе и делает пару глотков. Как же она миленько кружку держит, а какие у неё тонкие пальчики. И она их об кружку как будто греет. Голодная, наверное, на обед не ходила, вот и мерзнет, девочка моя. Я бы сам притащил ей сейчас плед и укрыл. Нет, не могу смотреть на то, как она сутулится. Так она себе окончательно осанку испортит с этой дурацкой работой. Подхожу, а она меня даже не замечает, всё в экран пялится. Ещё и жмурится, ласточка моя, как бы она себе глазки не испортила. Представляю её в очках, мне кажется, она выглядела бы довольно сексуально. На ней что угодно сексуально бы смотрелось. Такая училка математики, в которую полкласса влюблены. Почему половина, потому что вторая половина – девочки, логично же. Подхожу ближе и заглядываю ей через плечо. Она неправильно окна расставила, вот и мучается. И ей каждый раз приходится всё сворачивать, когда она заносит данные в очередную таблицу. Нужно ей показать как правильно, но для сначала подхожу и нежно кладу ей руки на плечи. – Ай, – вздрагивает она. – Простите Денис Владимирович, я вас не заметила. – Т-ч-ч-ч, – успокаиваю я её и продолжаю массировать ей плечи. – Не могу смотреть на то, как ты сутулишься, – чуть сильнее нажимаю на позвоночник и распрямляю лопатки. – М-м-м, так приятно, – мурлычет она, закрывая глазки. – Массаж после долго рабочего дня, мне сам директор делает. – Устала? – Угу, – печально кивает она головкой. – Иди домой, – говорю. – Доделаешь всё завтра. – Не могу, меня Пархомыч убьёт, он сказал сегодняшние заявки нужно сегодня закрыть. А я пока не во всём разобралась. У меня столько времени на это уходит. – Дай покажу, – я кладу свою руку на руку, которой она держит мышку, и перетаскиваю окошко. – Вот так гораздо удобнее. Здесь ещё чат есть, а сюда новые запросы приходят. – Спасибо, Денис Вадимович, так правда удобнее. – Улыбается Юлечка, она такая милашка, когда улыбается и когда плачет и когда сутулится или пьёт кофе. Опускаю взгляд на её ножки, и вижу, что она одну туфельку сняла и на носочке её качает. У меня аж в глазах темнеет, как мне нравятся её ножки. – Как твоя коленка? – спрашиваю я и провожу по ней рукой. – А ты что, не в колготках? – Простите, – как маленькая извиняется она. – Все колготки рваные оказались, я думала на обеде купить, но сегодня столько работы было, и я на обед не ходила. Она случайно роняет туфельку. – Простите, я такая неуклюжая, – наклоняется она под стол. Но я быстрее неё поднимаю с пола туфельку и верчу в её руках. Какие же у неё изящные ножки. – Позволишь, – говорю и показываю на туфельку. – Да, – томно вздыхает она и приоткрывает ротик. А я смотрю на неё, и мне дико хочется прижаться к этим губам. – У тебя волосок в рот попал, – поправляю я локон на её лице, нежно провожу пальчиком по уголку её рта, по лицу, и по подбородку. А она инстинктивно прижимается щекой к моей руке, и снова смотри мне в глаза. Чёрт, как же я её хочу. Но тут вспоминаю про туфельку. – Я помогу надеть, – сажусь напротив. Юлька смотрит мне прямо в глаза и неуверенно протягивает свою ножку. Она старательно тянет носочек, какой же он идеальный. Каждый пальчик, каждый ноготок, стопа и пяточка, всё идеал. Нежно сжимают её в своих руках, и мну её своими пальцами. Это наслаждение сжимать такие ножки. А Юлька молчит и сглатывает, на меня смотрит и томно дышит. – Чего молчишь? – пытаюсь всё сгладить улыбкой, смотрю ей в глаза. – Так приятно, – шепчет она. – До писка в ушах, знаете, как бывает. А мне от этого ещё сильнее хочется массировать её ножки. – Давай вторую, – говорю. И она протягивает мне вторую ножку. Я снимаю туфельку и с неё и продолжаю их мять одновременно. Они такие идеальные, будто фаянсовые. Смотрю на Юлечку и вижу, как расширились её зрачки, как участилось её дыхание. А сам чувствую, как у меня в штанах всё напряглось. И нет уже никаких сил сдерживаться. – М-м-м, как же приятно, – мурлычет Юлечка. – Спасибо вам, Денис Владимрович. – Это тебе спасибо за твои ножки, они у тебя такие, – говорю, разминая её пальчики один за другим по очереди. – Не верится, что ими ты по земле ходишь. Поднимаю взгляд и смотрю ей в глаза, и она смотрит на меня. Инстинктивно тянется ко мне губами. Я подтаскиваю к себе её вертящееся кресло, и мы оказываемся невероятно близко друг к другу. Я чувствую её нежный аромат, и он буквально кружит мне голову, я её вздымающаяся грудь сводит меня с ума. Нежно беру её за шею и прижимаю к себе, другой рукой проникаю ей под блузку и сжимаю её чувственную грудь. – А-а-ах, – томно постанывает Юлечка, прижимаясь ко мне губами. Я в жизни не целовал таких нежных юных губ. Мы сосёмся несколько секунд, а после я отталкиваю её. Юлька сидит передо мной растрёпанная и возбуждённая, в расстёгнутой блузке. – Прости, прости, – говорю я, – не надо было, – вытираю её помаду со своих губ. А она молчит и только ресничками хлопает. Боже, какая же она бусечка. Нельзя было брать на работу такую милашку. Теперь я о работе не смогу больше думать. Поднимаю с пола её туфельки и отряхиваю с них пыль. Нежно беру Юлькину ножку, а она ещё и носочек тянет и будто просит, чтобы я продолжал её мять. Неимоверным усилием заставляю себя этого не делать. Надеваю туфельку и беру её вторую ножку. Надеваю туфельку и на неё. А сам сижу напротив и глажу её по коленке, всё выше и выше. Юлька ничего не делает, лишь ротик приоткрыла и на меня смотрит. – Иди домой, – говорю я. – Что? – щурится она, видимо не до конца отошла ещё от ступора. «Господи мы же созданы друг для друга, почему мы не можем быть вместе?» «Не дури, ты не тот, кто ей нужен, ты не сделаешь её счастливой. Ты никого не сделаешь счастливой. И сам никогда не будешь счастлив». «Знаю». Встаю и направляюсь к двери, но делаю это так, чтобы она не заметила, как у меня в штанах всё напряжено. – До завтра, Юлечка. – До завтра, Денис Владимирович, – шепчет она мне вслед. Выхожу за дверь и да боли сжимаю кулаки и зубы. «Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт. А ну вернись к ней немедленно. А ну…» «Что ну, что ну? Сделай и её несчастной. Ты же не умеешь строить отношения. Ты одиночка и навсегда останешься таким. Она слишком хороша для тебя». Бросаю прощальный взгляд на её побитую машину на нашей стоянке и с грустью понимаю. Лучше бы я на войне погиб, чем мучить себя и других в этой «мирной» жизни. Запрыгиваю на свой байк, надеваю на голову шлем и бью по газам. Несусь по ночной дороге, одну за другой обхожу машины, вылетаю на встречку и лечу по ночному городу быстрее ветра. Вылетаю на окружную, на спидометре больше двухсот, байк ревёт подо мной, а я всё сильнее давлю на газ. Пролетаю мимо ментов, они даже не смотрят в мою сторону. Всё равно я не остановлюсь, а они меня не догонят, даже если захотят. Хочется снять шлем, чтобы почувствовать, как ветер бьёт по щекам. Сворачиваю домой. А под нос себе напеваю: «Если завтра война, если завтра в поход». Война, война никогда не меняется. А Юлечка – это провокация это милая, нежная мягкая провокация. Отвлекающий манёвр покинутый мне жизнью чтобы проверить мою стойкость, как бойца. Но как же сжимается сердце от одной только мысли о ней. «Господь, я знаю, ты есть. Я понимаю твой замысел. Ты создал её, чтобы проверить силу моей веры. Но знай, я непоколебим». «Непокобелим, непо…кобель… им», улыбаюсь сам себе под нос, заводя свой байк в гараж. Ну не оставлять же его на улице. А если дождь, если роса. Иду из гаража прямо в бассейн и раздеваюсь на ходу, остаюсь в одних трусах, снимаю их, но не надеваю плавки. Становлюсь под душ, сначала под тёплый. Но тёплого мне не достаточно. Врубаю самый холодный, надо смыть это жар, сбросить напряжение. Как же эта лапочка меня разогрела своими ножкам. Вспоминаю их и понимаю, что не могу заставить себя не думать о ней. Выхожу из душа и вытираюсь полотенцем. Повязываю его на пояснице, когда ложусь под штангу. – Раз, два! – во всё горло реву я. Встаю и накидываю ещё по паре блинов. – Раз, два, три. – Мало, ещё огня, надо больше железа. – Р-р-раз, два, три, четы-ы-ы-ыре, – выдыхаю и роняю штангу себе на грудь. Лежу придавленный её весом, пошевелиться не могу. «Доигрался» первая мысль. – А-а-а-а! – с хрипом забрасываю штангу на стойку. Мне кажется, у меня глаза чуть вылезли из орбит. Встаю с лавочки, трясу рукам. Смотрю на свои часики, уже полдесятого. Скидываю полотенце и ныряю в бассейн. Надо хорошенько остыть после жаркого рабочего дня и хорошей тренировки. Хотя назвать это тренировкой нельзя, так можно только мышцы себе порвать, но мне сейчас очень нужно было отвлечься. На двадцатом круге голова прочищается и мысли приходят в норму, я как-то не парюсь, что плаваю в бассейне голым. А кто меня здесь увидит? Кто зайдёт? А плавки, они только давят, пережимают там всё. И зачем я их каждый раз надеваю, если живу один. Вылезаю из бассейна и смотрю на себя в зеркало, как капли воды стекают по моей загорелой коже. «А я неплохо сохранился как для своих-то лет» идеальный пресс, такого у меня даже в восемнадцать не было, восемь чётких кубиков, рельефный трицепс, выпирающий бицепс, мощные грудные мышцы, сильные подкачанные ноги, и задница, хотя задницу я не вижу, она же сзади. Напрягаюсь и позирую как бодибилдеры, играю мышцами. «Понятно чего к тебе тянет так этих тёлок». «Нет, нет, нет, не думай про девчонок, лучше про оружие, или про бодибилдинг. Про банки, про работу, про генподряд». Возвращаюсь к вещам и смотрю на свой телефон. А там новое сообщение от Юлечки.