Полотенце.

      Генри встал рано утром с затуманенными от снов мозгами. У него не было никаких планов на первый день летних каникул. Пуская струю мочи мимо унитаза, он разворачивал ежедневную газету с фотографиями животных и искал удачный кадр, который бы помог убрать утренний стояк. Вдруг он понял, что больше не держит кончиками пальцев свой член, который по всем своим параметрам напоминал баклажан и моча залила весь пол возле унитаза. Он спохватился, припоминая вчерашние удары по макушке от бати и бросил под свои ноги полотенце, которым он обычно вытирал своё тело после душа. Вытерев мочу и положив полотенце рядом, Генри сел перед фаянсовым другом, раскрыл газету в том месте, где красовался морщинистый мопс с раскосыми глазами и начал гладить головку пениса. Он натёр её настолько, что ночной творожок просто впитался в кожу его потных ладоней. Но дело нужно было завершить, и он взял ещё тёплый, мокрый от мочи кусок хлопчатой бумаги, обернул вокруг ствола и начал нещадно дрочить. Приближаясь к пику, он даже позабыл о мозге, который гудел тупой густой болью и прикрыв рот ладонью, начал постанывать как последняя заправская шлюшка. Его отец, который к тому моменту находился не в отделении полиции, а в своём кресле перед телевизором, засёк голос сына и направился в его сторону. Подкравшись к двери, он порывистым движением руки открыл дверь и обнаружил сына, который уже заливал пол мутной желтоватой спермой. - Ах ты ссука!!! – Крикнул Оскар и лёгким движением ноги впечатал лицо сына об грязный пол. – Съедешь от меня, порть свой пол сколько хочешь, а теперь, блядь, вытирай свою кончу волосами нахлебник ебанный, высасывай эту хуйню с моего пола, ублюдок!       Лицо Генри промокло от его слёз, спермы и мочевины, тело затрясло, а от боли в голове потянуло блевануть. Сдерживая позывы тошноты и желудочный сок, который так и норовил вырваться, он подчинился отцу и начал облизывать пол, в котором мгновения назад спускал свои соки. - Соси ссука! Вычисти свою дрянь, или тебе и зубы выбить чтоб плотнее прижался к полу?! - Па… *лизь*… я… *глоть*… прости меня… Па?...       Оскар устало прикрыл руками своё лицо, медленно присел возле дверного косяка и обречённо посмотрел на своего сына: - Какой же ты ублюдок, как твоя мамаша проститутка. Смерти моей ждёшь, ты, тупой хуй? Подставляй свою грязную жопу чтоб я и мой ремень вбили в твой дегенератский мозг что нельзя ебать мой, сука, пол, понял? Ну подставляй, ну давай, – отец угрожающе поднялся, и снял свой большой, кожаный ремень с рабочих брюк – тебя только так и нужно учить, а.       Генри ничего не осталось, кроме как повернуться задницей в сторону разъярённого отца и терпеть порку. Получив двенадцать хлестков, он вылетел из уборной от пинка чуть выше пятой точки и поспешил ретироваться в свою комнату. Переодевшись во вчерашние одежды и постанывая от боли, Генри побоялся снова проходить мимо отца и рискуя упасть, вышел из дома через окно своей комнаты. Когда он ощутил землю под ногами и собрался спрятаться за машиной отца, до него донёсся ещё более бешеный и злой крик, который заставил убежать настолько быстро, насколько позволяли его ноги, лёгкие и выпоротая задница: - Блядь, я воспитал зоофила!!! ***       Возле колодца у реки стояла угрожающая тишина – не было слышно ни щебета птиц, ни гула насекомых, как будто жизнь ушла с берега и лишь тихо журчали прозрачные холодные воды. Пеннивайз карабкался вверх по стенке колодца и сосал косточку пальца своей безымянной жертвы как чупа-чупс. Добравшись до выхода, он сдвинул крышку и вышел полностью наружу, прищуриваясь от тёплых лучей летнего солнца. Взгляд выжидающе скользил по горизонту. Оно ждало.       Генри прибежал один и бросился к воде счищать ссохший на его лице слой питательного белка. Вымыв лицо, он осторожно сел на травку и начал тереть майкой лицо. Немного погодя он ощутил сзади холодное прикосновение чьих-то ладоней, которые гладили его по волосам. Подняв голову, мальчик увидел клоуна, который приветливо улыбался. От таких неожиданных ласк Генри на миг потерял возможность соображать и двигаться, но получил такое расслабление что из глаз крупным градом пошли слёзы. Клоун же присел около него и начал приподнимать майку, не встречая ни малейшего сопротивления. Генри встал, снял с себя всю одежду и голый вошёл в речку, под взгляд незнакомца. В воде, казалось, боль притуплялась и было даже приятно, когда холодные потоки жидкости касались синяков на его теле. Оно сидело и наблюдало как он купается, прищуривалось и улыбалось. - Генри посмотрии на меня… у меня есть шарик и другие шарики тоже… выходи, подотрись и мы поиграем…       Бауэрс послушно подошёл к мужчине и вжался о его белый наряд, который пах как его уборная и сахарная вата с попкорном. - А как тебя зовут? - Пеннивайз, но в твоём случае это неважно. А теперь, отсоси мне, – клоун вытащил эрегированный член – ибо ебать трупы довольно… скучное занятие.       Генри, ощущая влияние этого человека, неуверенно взял его хрен в свой рот, попутно пытаясь понять, зачем он это делает. - Эй, не кусай, если захочу, я и сам себе таким образом больно сделаю. – Пеннивайз сбросил с себя мальчика. – Лучше нагнись и держи булки.       Натянув на свой член красный шарик, клоун с силой вошёл в девственный анус Генри, заставив его кричать от боли и извиваться под телом в белом наряде. Сам того не замечая, мальчик обосрался жидким, обляпав себя и того, кто до крови без остановки драл его задницу. - Ух бля… ща кончу… ууу… - …ахха… скоро… скорострел…       От обидных слов клоун ударил нижнего по голове и тот потерял сознание. ***       Генри проснулся вечером, когда солнце начинало садиться и прохлада спускалась на землю. Он чувствовал себя сломанным, уставшим и голодным, а жопу жгло от боли разорванных кишок. Подняв взгляд вверх, он увидел красный шарик, конец верёвки которой скрывался в его заднице, где он обнаружил другой шар, внутри которого была записка с сегодняшней датой и странным списком предметов, вероятно побывавших внутри него. Вдали залаяла собака и пролетела ворона. Надо было возвращаться домой, пока отец не начал искать своего сына. Отряхнувшись от пыли и грязи он второй раз вошёл в речку и искупался, вымывая слипшую к бёдрам кровь и говно. Одевшись, он вышел из берега и не оборачиваясь, медленным шагом пошёл в сторону своего дома.       Позади стоял клоун, а впереди виднелись силуэты его друзей на фоне заката.