Эсемеска для мужа.

– Солнышко, который час? Луна аж вздрогнула. Она шагала на работу полутемным безлюдным городом и была погружена в свои мысли. Не заметила одинокого прохожего, что так напугал ее. – Десять минут седьмого, – ответила, глянув на часы, и пошла дальше. – Солнышко… – улыбнулась она. Давно ее так никто не называл. Даже запахло весной среди мрачного зимнего утра. Луна работала в детском саду воспитательницей. Детей и свою работу любила больше всего на свете. Там, среди шумных малышей, она была счастлива. Там находила любовь и искренность, там утоляла свое душевное одиночество… Была Луна красавицей от роду. Красивыми были ее мама и бабушка. Все – с каштановые волосами, зелёноглазые, тонкостанные, хоть картины пиши. А как пели! Доброй судьба была и у мамы, и у бабушки. А вот Луне не повезло в личной жизни. А все из-за строптивого характера. Нашла себе парня в городе, где училась в педучилище, презрев искреннюю любовь соседа-односельчанина. Жили они отдельно от родителей мужа, но часто ссорились. И где только моду Луна такую взяла: только что-то не по ее, так уже и не разговаривает с мужем. Сперва молчанка несколько дней продолжалась, а потом и до месяца доходила. Упрямы оба. Никто первым не заговорит. Словно немые, ходят по квартире, как чужие люди или враги заклятые. Сначала дочь посредником была. А вот когда она выросла и вышла замуж, то уже некому стало их мирить. Вот и на этой неделе у них в доме царила тишина. Каждый жил сам по себе. Маттео муж луны, который работал в компании отца, приходил с работы, ложился на диван и смотрел телевизор до тех пор, пока не засыпал. Ужинал где-то в кафе, а дома иногда вечером пил молоко с булочками, которые для себя покупал. Луна тоже не ужинала. Разве что яблоко перехватывала перед сном. Хлеба в доме не было, да и посуды никакой. Кухня сияла чистотой, холодильник отдыхал. Такой порядок Луну устраивал. Теперь, когда у нее меньше домашних дел, домой после работы не спешила. Вот только на душе было скверно. Где-то глубоко в душе она чувствовала, что еще любит своего мужа, но это ее злило. А сейчас это чужое «солнышко» весь день в ушах стоит. Луне хотелось, чтобы ее Маттео хоть раз так назвал. Или цветок подарил… Замечталась. Вспомнилось, как любила когда-то мужа, а теперь как будто что-то стоит в груди, какой-то комок противный, разделяющий их. Сегодня она подрабатывала в ясельной группе. Эти полуторагодовалые малыши такие забавные, а ностальгического настроения не прогнали. Когда забирали последнего ребенка, папа Симошы предложил подвезти ее домой. Луна согласилась. – Вот здесь, возле храма, остановите, – сказала, поблагодарив. В храме горел свет. – Зайду помолюсь, – решила она, – может, легче станет. Заснеженной дорожкой направилась во двор храма. Ее обогнала стайка молодых девушек, видимо, студенток, которые весело щебетали, словно птички. – Ты ему эсэмэску отправь, что хочешь его до безумия, – донеслось до Луниных ушей. Ее словно током ударило. Она остановилась, достала телефон. Нашла номер мужа и отправила ему такие же слова. Вошла в церковь. Долго молилась. – Что я наделала? – думала. – С ума сошла, – корила себя. – Что мне в голову взбрело? – не верила сама себе, что такое сотворила. Домой плелась, как побитая. Знала, что сейчас будет опозорена и погублена. Открыла дверь. Из комнаты доносилась тихая музыка. Пахло мандаринами и счастьем. Горели свечи. – Я бегал... нет, я летал на крыльях, словно бешеный, когда прочитал эсэмэску, – говорил Маттео, целуя Луну. – Я не верю своим глазам, родная, любимая моя. Я так люблю тебя, просто до безумия…