Чешуею загар — Мне в осеннюю гарь Уходить вслед за змеями. Пылью под пологом голос мне полоза слышится. Полные голода очи-золото в пол-лица. Он зовет меня вниз: «Родная, спустись, Обниму в тридцать три кольца!» (Мельница «Невеста Полоза»)
Говорят, у Змеиной Скалы прежде была небольшая деревенька, да только теперь рассказы о том остались лишь в старинных преданиях и легендах. Тишина вокруг, только возле тёмной пещеры, зияющей в скале, возвышается могучая ель. Поговаривают в народе, что дереву тому не меньше пяти сотен лет. А рядом — быстрая речка бежит, направляя воды к излучине Прыти. Место то стороной обходят, ибо даже время не может стереть память о том, что когда-то происходило здесь…***
Марысю на селе недолюбливали с детства. Не то чтобы слишком крута норовом была, но было в ней что-то неясное, словно чужое. Бабы всё перешёптывались, осуждая, что она в свои девятнадцать лет в девках засиделась, отстав от ровесниц, что порой уже нянчили третьего дитя. Деревенская молодёжь тоже сторонилась её — не подпускала к себе Марыся ни одного из местных парней, считая их не то простоватыми, не то излишне грубыми. «Всё короля высматривает», — хихикали соседки-близняшки Вета и Эдита, что только вчера бегали босиком по пыльной дороге, а сегодня уже высматривали женихов. И только мужики молчали, деловито хмыкали вслед Марысе, невольно заглядываясь огненно-рыжими косами да «ведьмиными» глазами цвета жгучего изумруда. Красавицей была она, да только вряд ли радовалась тому. Из-за этих самых кос пересуды по деревне ползли, словно ночные тени. «Нагуляла мать девку-рыжуху», — шипели за спиной девушки, когда та направлялась за водой к берегу реки Прыти. Кто-то даже сочинил басни о том, будто покойница Любава, мать Марыси, после смерти мужа с сыном барским зналась. У того тоже были волосы цвета огня и глаза с зеленцой. Пожалуй, единственным, кто поддерживал сиротку, был дед Ян, что жил на окраине деревни. Он и сам у местных имел славу «не от мира сего», что, впрочем, не мешало искренне сочувствовать девушке. «Помню бабку твою, — не раз говорил старый Ян. — Ох, и похожа ты на неё, девица!». Марыся грустно улыбалась в ответ и протягивала старику корзинку горячих пирогов, над которыми трудилась всё утро. Не раз доводилось ей плакать на плече Яна, горюя о своей доле. Лишь когда не стало и его, почувствовала Марыся себя совершенно одинокой во всём мире. Нет, были, конечно, братья Анджей и Збышек, да только и они словно бы стеснялись своей «неправильной» сестры. Похоронили старого Яна в начале июня. Ни единой слезинки не появилось в глазах Марыси. «Как помру, не плачь, — сказал он за несколько дней до смерти своей. — Ты девка, да только силы в тебе много. Знаю: особая сила живёт в тебе. Никому не давай сломить себя, словно тонкое деревце. Никому, Марысенька». Молча шла она с кладбища, вспоминая каждое слово старика. Она не могла подвести его. Прошло всего несколько дней с похорон, а все стали замечать, что «рыжуха» чем-то переменилась. Увереннее стала Марыся, прямее в глаза смотрела своими острыми изумрудами, решительнее шла по деревне, гордо вскинув на плечи коромысло с полными вёдрами. И шептались за спиной пуще прежнего, да только совсем не обращала внимания она на глупые сплетни и наговоры. Так за несколько деньков и весь пыл деревенских на нет сошёл. Замолчали, словно стыдясь перед горем девицы. Близилась середина июня. Утро встретило Марысю тёплыми лучами и радостными надеждами, что всегда приносит с собой рассвет и уносит закат. Привычно подхватила она ведёрко и поспешила к двери. — Ты куда? — окликнул её Анджей, что поднялся ещё засветло и теперь прибивал подмётки на праздничные сапоги. — На речку схожу, а потом хлеба испеку, — улыбнулась Марыся, кивком указывая на ведро в руке. — Ты никак сдурела? Куда ж сегодня на реку! — брат стоял как громом поражённый. — Глупости это всё, — рассмеялась девушка и быстро выскочила во двор. Странно, но сегодня на душе впервые было светло. Словно родилось в ней чудесное предчувствие чего-то нового и прекрасного, словно вместе с солнцем поднималась в ней вера в лучшее. И день казался весёлым, и солнце будто светило ярче, бросая щедрые лучи на волосы, сверкающие медным огнём. «Воротись, дурёха!» — донёсся до неё окрик брата. Она только улыбнулась и махнула рукой. Да разве верит сейчас кто-то в эти сказки? Нынче наступил Змиев День. Ещё дед Ян рассказывал, что раньше боялись того дня все девки деревенские. Никто их женщин не решался в этот час из дома выйти, а, уж тем паче, за водой пойти. Верили, будто у реки ждёт невесту свою сам Змеиный Король. Уж кого выберет себе в жёны — сгубит навеки. Марысю такие рассказы забавляли, напоминая сказки, которые и страшные, и интересные, да только правды в них нет. Спрашивала она у старика, кто стал невестой змея, да только не знал он таких. «Вот видишь, дедушка, — ласково отвечала она. — Таких не было и нет. Это бабы истории сочинили, чтобы хоть один денёк дома посидеть да спину не трудить». Старик что-то недовольно ворчал в ответ, да только не спорил с нею. Она же просила рассказать ещё что-нибудь и протягивала ему чашку горячего чая. Тогда ей не было одиноко… Прыть бурлила и шипела, омывая гладкие камни и пенясь у берегов. Неспроста дали реке такое название — были её воды и правда прыткими, не давали они зазеваться тому, кто решался войти в них. Но Марыся знала и тихое местечко на реке. Оно проходило неподалёку от Змеиной Скалы, невысокой горы, что возвышалась рядом с их деревней. В небольшой излучине была тихая заводь, где можно было и воды набрать, и напиться. Быстро наполнилось старенькое ведро. Марыся отставила его в сторону и наклонилась, черпая ладонями кристально чистую водицу. На дне поблёскивали камушки, умело отточенные течением реки. Вдруг что-то сверкнуло совсем близко, под водой. Струйка стекла с ладони девушки, а пальцы сами потянулись к предмету, который никак не мог здесь находиться. Одного взгляда хватило, чтобы внутри всё похолодело. Тонкое колечко блестело золотом в лучах солнца. Небольшой прозрачный камень, обрамлённый витиеватым узором, слепил глаза, а несколько капель воды плавно стекали по изящному ободку. Она не раз слышала об этом, да только не верила. Но разве могло это быть взаправду? Нет! Нет! Но колечко не исчезало, продолжая блестеть на солнце, поддразнивая: «Что, боишься, Марыся? Ай да глупая ты!». Больше всего ей хотелось схватить кольцо и зашвырнуть его подальше, к противоположному берегу реки, где тихо шумели камыши. Вот только понимала она, что этого делать нельзя. «Змеиный Король оставляет невесте кольцо у реки, — говорил дед Ян. — Нельзя отказаться от того дара. Не то худо всем людям будет». Словно во сне, Марыся медленно сжала в кулаке кольцо и двинулась по лесной тропке к деревне. Ведёрко, нечаянно задетое подолом юбки, покатилось вниз, расплёскивая воду на влажную траву. Где-то вскрикнула испуганная птица, надломлено хрустнула ветка дерева. Девушка медленно шла вперёд, не замечая ничего вокруг. Это было уже не горе. Это была её беда, наполнившая до края отчаянно колотящееся сердце.***
По осени змеи из лесов и полей начинали уползать в свои скрытые убежища, отправляясь к Змеиной Скале, где укрывались до зимы. Когда листва на деревьях стала приобретать золотой оттенок, стали собирать Марысю в горестный свадебный путь. Сразу поняли братья и соседи, что значило то колечко, найденное ею в реке. «Жаль девку, молодая совсем», — вздыхали на завалинках старухи, украдкой протирая краешек глаз. Хоть не была Марыся любимицей в деревне, многие сочувствовали горькой доле. Соседка Грыня даже принесла платье белое с алой вышивкой, больше походившее на рубаху длиной до самых пят. Свадебный наряд. Свадебный саван. У Грыни дочка так и не успела замуж выйти — заблудилась прошлой зимой в лесу, да и околела там. «Тебе-то оно нужнее, — мямлила соседка, протягивая Марысе белый свёрток. — Ты примерь, девонька». Примерить белое платье она решилась только сейчас. День был по-осеннему тёплый и душистый, в окна залетали ароматы увядающих трав и листвы, вот-вот готовой сорваться с веток. Во дворе уже собрался народ. Проводы. А кого провожают? Господи, да ведь её! Её! Старинное зеркальце, что когда-то принадлежало матери, предательски дрожало в тонкой руке. Марыся смотрела на своё отражение, да только не видела ничего, кроме пары огромных глаз цвета зелёного отчаяния. За пару месяцев она столько плакала, что теперь не осталось и слезинки. Вообще ничего не осталось. Пусто, словно в пересохшем колодце. Марыся задумчиво отложила зеркало, бездумно водя широким гребнем по распущенным волосам. Помнится, когда-то местный богатей Медведко сватался к ней, да получил резкий отказ. Какой же дурой была она! Быть может, согласись бы тогда она — не было бы всего этого кошмара. Сидела бы она теперь в расписной избе, готовила бы кашу да пироги мужу, детей нянчила бы… Детей от него, от Медведко. Гребень полетел прочь, едва не сбив со стола зеркальце. Марыся резко поднялась. Ну уж нет! Лучше погибнуть в пасти чудища, змея проклятого, чем женою Медведко стать! Она примет свою участь гордо, ни о чём не жалея. Сама дурёха пошла в день змеиный к реке — сама и будет расплачиваться! Во дворе было более двух десятков человек, но тишина стояла гробовая. «Как с покойником прощаются», — мелькнула мысль у Марыси, что уже стояла на пороге. — Что ж ты косу не заплела! — ахнула Эдита. — Нет нужды, — отмахнулась Марыся, перебросив назад пышные локоны. Спорить никто не стал. Медленно двинулись они по пыльной дороге, словно молчаливая похоронная процессия. «Жаль девку», — проносился изредка приглушенный шепоток. Даже бабы сварливые — и те словно робели перед яркой, ослепляющей красотой девушки. Волосы цвета пламени рассыпались по плечам, тёмно-зелёные глаза были равнодушны и спокойны, бледная кожа словно сияла под мягкими солнечными лучами. Но вот уже показался тёмный силуэт Змеиной Скалы, и все замерли, невольно опуская взоры. Дальше Марыся должна была идти сама. Как ни силилась она, ноги будто приросли к земле, а в глазах впервые за весь день появился туман слёз. — Иди, Марысенька, иди, — негромко проговорил Збышек и легонько толкнул её вперёд. Этого было достаточно. Словно зачарованная, медленно двигалась она, с каждым шагом оставляя позади не только мысли, но и собственные чувства. Нет дороги назад, нет ей возврата в мир живых людей. Всего пара шагов оставалась до тёмной пещеры в скале. Она обернулась, чтобы в последний раз взглянуть — не на горстку испуганных людей, а на солнце, что смело разгоралось в небе. Чему быть — того не миновать. Шаг, ещё и ещё. Не сразу почувствовала она, что вместе с накрывшей её темнотой исчезла и земля под ногами. Она уже не шла, а стремительно падала в разверзшуюся под ней чёрную пропасть…***
Когда к Марысе вернулось сознание, она не сразу смогла осознать, где находится. Лежала она на мягком мху, что покрывал каменистый пол пещеры или, вернее, той ямы, где девушка оказалась. Рядом была гладкая стена, покрытая каким-то мерцающими камешками, а впереди открывался длинный проход. Осмотреть всё это позволяла небольшая лампадка, до того чудно сделанная, что нельзя было сказать, что в ней горит и какой материал использовал неизвестный мастер. Марыся чуть приподнялась на локте и села, закрывая босые пятки подолом вышитого платья. Она думала, что в пещере будет страшно и холодно, на самом же деле здесь словно находилось невидимое солнце, а от странной лампадки исходил какой-то уютный и спокойный свет. Девушка, пригладила растрёпанные волосы, посмотрела в уходящий вдаль коридор, а потом обернулась и… Она громко вскрикнула и отпрянула назад, к стене, от ужаса закрывая лицо руками. Там, в глубине этой подземной комнаты на неё смотрели два огромных немигающих жёлтых глаза. Маленькая лампадка не могла открыть всей картины, но Марыся успела заметить огромные кольца змеиного тела, что были совсем близко. Неужели легенды не обманывали? Неужели?.. — Не бойся, — раздался негромкий бархатный голос. — Я не причиню тебе вреда. Не бойся меня. Одна её рука медленно сползала на грудь, позволяя глазам смотреть прямо на чудовище, что теперь говорило с ней. Протянутая в защитном жесте ладонь дрожала так, будто Марыся оказалась на лютом морозе. Не осознавая, что нужно делать или говорить, она только и смогла прошептать: — Прошу… прошу… Убей меня без мук… Она зажмурилась, съёжившись у стены и ожидая мгновенного нападения, но его не последовало. Несколько секунд тишины — и снова зазвучал уже знакомый голос: — Зачем мне тебя убивать? Ты — моя гостья, пусть и незваная. Не бойся. Как зовут тебя, девица? Что-то было в его словах, нет, в их звучании таким необыкновенным. Он говорил с нею ласково, немного снисходительно и по-доброму. Только это смогло заставить Марысю вновь посмотреть на два огромных глаза, что горели неподалёку. — Марыся, — выдохнула она. — Хорошее имя, — раздалось в ответ. — Зачем же ты пришла ко мне? — Я… — она не знала, как подобрать нужные слова. — Кольцо… я нашла на реке кольцо. Вот, — она протянула вперёд руку, на которой поблёскивало миниатюрное украшение. — Я твоя… невеста. Змей негромко хмыкнул, а Марыся могла бы поклясться, что в тот миг в жёлтых глазах вспыхнули задорные огоньки. — Невеста? — переспросил он. — Да разве ты давала своё согласие? — Ты сам выбрал меня, — удивлённо проговорила девушка, чувствуя, что его странное недоумение делает её смелее. — Есть легенда о подарке Змеиного Короля. Та, которую он выберет, должна принадлежать ему. Иначе гибель настигнет и её, и весь её край. — Какая глупость! — теперь в его голосе слышалось раздражение, а она заворожённо смотрела, как огромное змеиное тело медленно движется, перемещаясь в светлую часть комнаты-пещеры. Когда змей оказался прямо перед ней, на ярко освещённом участке, она снова ахнула. Смесь страха и благоговения перед красотой смешались внутри неё. Громадное тело казалось бесконечным, змеиная кожа мерцала как дорогие самоцветы, а в глазах читались мудрость и… доброта. — Выходит тебя изгнали родные люди из-за какой-то безделицы, найденной в реке? Они ведь посылали тебя на смерть? Она молча кивнула, понимая ужасающий смысл его слов. — Ты можешь возвратиться, — продолжил он. — Ты — не моя пленница. Ты — моя гостья. Оставайся здесь сколько пожелаешь или хоть сейчас же уходи домой. — Я могу вернуться? — робко переспросила она, поднимаясь на ноги. — Правда? Он кивнул: — Иди за мной. Марыся заметила как перед ней, словно повинуясь неслышному приказу, появились каменные ступени, ведущие вверх. Через несколько мгновений она уже стояла рядом со змеем, что свернулся множеством колец под тёплыми солнечными лучами. Прямо перед ней, под холмом, на котором высилась Змеиная Скала, расположилась маленькая деревушка, где Марыся родилась и прожила всю свою жизнь. — Ты свободна, — тихо произнёс змей. — Иди с добром. Она сделала робкий шаг, но тут же остановилась и обернулась к нему. Немигающие глаза с тонкими зрачками пристально смотрели на неё. — Благодарю тебя, Змеиный Король, — с чувством произнесла она и низко поклонилась. — Береги себя, — ответил он, слегка кивнув головой. — И вот, держи это, — кончик его хвоста бросил ей под ноги серебряную ящерку, сверкающую в лучах солнца холодными огнями. — Если понадобится моя помощь, прикоснись к ней — и я приду. Марыся на мгновение заколебалась, но всё же наклонилась и подняла подарок. Всё это время чудилось ей, будто всё происходящее — только сон, что был лучше, чем многое в её жизни. Ещё раз поклонившись змею, она поспешила в сторону деревни, крепко сжимая в ладони заветную ящерку. Наверное, думалось ей, к завтрашнему дню она и сама не поверит тому, что случилось с ней здесь. И только серебряный подарок будет напоминать о том. А вот кольцо Марыся бросила в придорожные заросли. Чужой была эта вещь, потерянной, потому и столько несчастий принесла ей.***
Несмотря на ожидания девушки, всеобщей радости по случаю её возвращения живой и здоровой в деревне не было. Лишь несколько стариков что-то пробормотали удовлетворённо, а после принялись за обычные повседневные дела. Странно было Марысе видеть, как с подозрением смотрят на неё соседи. «И как же удалось ей сбежать от змея?». «Видать, с чертовщинкой наша девка — не к добру это». Пожалуй, искренне рады ей были лишь братья. Она раньше и подумать не могла, что они так оживятся, увидев её — прежде ведь не забывали напомнить, кто обузой в доме стал. А потом Анджей и Збышек вдруг от Медведко получили два больших надела земли. Не подозревала Маруся, за какие заслуги выпала такая честь братьям. Выяснилось всё через три дня после её возвращения. Стоял холодный осенний вечер. Братья отчего-то задерживались за работой да не спешили к ужину, а Марыся уже накрыла стол и поджидала их. Когда хлопнула дверь, побежала навстречу да только замерла посреди комнаты. Перед нею у входа возвышалась громадная фигура Медведко. — Ну здравствуй, Марыська, — прогремел он. — Аль не рада меня видеть? — Р-рада, — пробормотала девушка, делая шаг назад. — А где же Збышек, Анджей? — С ними всё в порядке, — ухмыльнулся Медведко. — Ну что, пора и платить за подарки-то? — Какие подарки? — что-то внутри Марыси сжалось от страха, но она старалась не показать этого. — Да как же? — рассмеялся незваный гость. — Земельку-то оплатить надо. Всё по договору. Я им — землю, они мне — тебя. — Ах, вот оно как! — с трудом выдохнула она. — А меня спросили о том? Не нужна нам твоя земля! Уходи прочь! Резкий удар едва не оглушил её. Марыся упала на скамью, чувствуя, как из рассеченной щеки течёт тёплая струйка крови по горящей от боли коже. Она хотела было вскочить, но Медведко уже навалился сверху, едва не оглушая своим злобным хрипом: — А ты ничего не решаешь, девка! Он рвал её юбки, удерживая хрупкие руки с такой силой, что она уже не чувствовала их. Рваное дыхание Медведко опаляло лицо, она пыталась крикнуть что-то, да только он снова ударил её. Чудом высвободив ладонь, она схватила его за волосы с диким отчаянием. Даже такую боль Медведко не замечал, едва не задыхаясь от желания. Он уже расправлялся со шнуровкой на своих штанах, и Марыся с ужасом и отвращением отвернулась, чтобы не видеть мерзкого, похотливого лица. Она была совершенно беспомощна. Лучше умереть, чем это… Словно случайно взгляд выхватил лежащий на столе блестящий предмет. Серебряная ящерка! Да, она могла ей помочь, если и вправду обладала той силой, о какой рассказывал Змеиный Король. Сердце Марыси болезненно сжалось при воспоминании о странном чудовище, не причинившем ей никакого вреда. Нет, настоящее чудовище сейчас нависало над ней! Она отчаянно толкнула Медведко ногой, он отшатнулся на какое-то мгновение, но и этого хватило, чтобы схватить ящерку. «Спаси меня, спаси, Змеиный Король!». Ничего не изменилось. Медведко снова рванул её юбки, задирая вверх, но вдруг замер. Он словно обмяк, глаза его остекленели. Он невидящим взглядом смотрел на Марысю, а потом вдруг повалился на пол с тяжёлым грохотом. Девушка мгновенно вскочила на ноги и бросилась к двери. Последним, что она видела в доме, была маленькая чёрная змейка, проскользившая мимо босой ноги мёртвого Медведко.***
Во дворе она столкнулась с братьями, которые проводили её потрясёнными взглядами, а затем бросились в избу. Вскоре она уже мчалась по пыльной тёмной дороге. Сзади явственно слышались голоса людей. Это была погоня. Задыхаясь от быстрого бега, она не позволяла себе отдышаться, остановиться. Такая слабость принесла бы гибель. Из последних сил она поднималась по холму к высокой скале, возвышающейся на фоне тёмно-серого вечернего неба. Марыся уже шагнула внутрь пещеры, как вдруг подумала: «А вдруг тогда и правда всё привиделось? Вдруг нет ни Змеиного Короля, ни тайного обвала внутри скалы?». Если так — то лучше сброситься с вершины скалы, чем оказаться в руках обозлённых преследователей! Но нет — она снова ступила в невидимую чёрную бездну и начала падать вниз. Только миг — и она уже лежит на мягком мху, а из глубины скалы, из таинственного тёмного прохода, к ней движется гигантская змеиная фигура. Марыся чувствовала, что из глаз начинают капать слёзы, но остановить их не могла. Слишком много довелось пережить. — Не бойся, — произнёс знакомый голос. — Здесь тебя не обидят. Со всхлипом она бросилась вперёд, обнимая могущее гладкое тело: — Спасибо тебе, — шептала она, едва не задыхаясь от слёз. — Спасибо… Только прошу: не прогоняй меня. — Бедная, бедная Марыся, — тихо приговаривал змей, а несколько его колец ласково обняли худенькую талию девушки. — Разве я тебе гнал отсюда? Ты — моя гостья.***
Теперь она верила даже в самые чудные сказки. Незаметно прошла осень, а её сменил белый снежный покров. В такое время змей проводил всё время в своей пещере. Марысе же разрешал гулять неподалёку, в лесу, где её не могли встретить односельчане. На душе у неё впервые стало светло и радостно, а жизнь приобрела такие краски, каких не было даже в самых роскошных сокровищницах Змеиного Короля. Они стали настоящими друзьями. Он удивлялся тому, насколько мало её привлекал блеск самоцветов и золотых украшений, усыпавших дно тайных галерей в скале. Она же не переставала восхищаться его сердцем — добрым, открытым, искренним. Кажется, он даже сожалел о смерти Медведко, хотя понимал, что иначе поступить было нельзя. О том ужасном случае, что произошёл в доме Марыси, они не вспоминали. Поначалу она часто просыпалась ночами от страшных видений или кричала во сне. Змеиный Король и здесь приходил на помощь. Он оставался рядом, охраняя её покой, а во время пробуждения вызывал у Марыси чувство защищённости и радости. Он рассказывал ей о тайнах волшебных трав, что хранились собранными в пещерах. Змеиный Король научил её не бояться змей, что прежде наводили на девушку ужас. «Тот, кто не замышляет зла против них, может быть спокоен», — не раз говорил он, и это действительно было так. А потом пришла весна. Сначала робкая и прохладная, а потом более уверенная и тёплая, она постепенно наполнялась пением птиц и ароматом цветов, что только начинали украшать собою зеленеющие луга и сады. Они смотрели на всё это великолепие с одной из площадок скалы. Так они оставались незамеченными для посторонних глаз и, в то же время, могли вдоволь любоваться чудесным закатом, что сейчас бросал огненные тени на всё небо. — Можно я останусь с тобой? — вдруг спросила Марыся, оборачиваясь к своему необычному собеседнику. — Разве я тебя гоню прочь? — удивился змей, в его голосе слышался ласковый укор. — Нет, — покачала головой она. — Я хочу остаться… навсегда. Родней тебя у меня нет никого. Он какое-то время пристально смотрел на неё, словно стараясь убедиться в серьёзности её слов. — Роднее меня… — задумчиво произнёс он. — Но я ведь чудище. Марыся горько усмехнулась и махнула рукой в сторону деревни: — Чудища живут там. Анджей, Збышек, Медведко. Вот чудища. Он отвернулся и посмотрел вдаль: — А ведь я сразу понял, что ты — необычная. Умеешь ты видеть то, что от многих скрыто. Оставайся со мной — я только рад буду. Она вздохнула, рассматривая огромную плоскую голову, что мирно опустилась на её колени: — Жаль, что змеи не умеют улыбаться. — Сейчас я улыбаюсь мысленно, — ответил Змеиный Король. — Мне кажется, у тебя очень светлая и добрая улыбка, — продолжала Марыся. — Знаешь, я бы многое отдала, чтобы увидеть её. — Увидеть, — он приподнял голову, снова пронизывая её жёлтыми глазами. — Это очень просто. Он поднялся выше, почти в человеческий рост и стал медленно охватывать её своими могучими кольцами. Ей не было страшно — такие змеиные «объятия» уже давно стали родными для Марыси, но сегодня что-то волнительное было в этом действе. Ровно тридцать три кольца легли вокруг неё и вдруг на её глазах он начал преображаться. Змеиная кожа словно сползала вниз, растворяясь в воздухе. Несколько ударов сердца — и перед ней уже был не тот знакомый ей Змеиный Король, а человек. Высокий юноша, настоящий красавец, ласково обнимал её, улыбаясь с теплом и нежностью. Тёмные волосы в лучах заката приобрели загадочную синеву, сверкающий золотом кафтан напоминал змеиную чешую, и только глаза, зеленовато-жёлтые с тонкими зрачками, не давали ошибиться. Это был он. Пусть и другой, но всё тот же родной Змеиный Король, её друг, её спаситель. — Ты был заколдован? — ошеломлённо спросила она. — Нет, — тихо рассмеялся он. — Это — только часть меня. — Тогда почему же… — Я не показывался тебе таким? — продолжил он за неё. — Прости меня за это. Я хотел, чтобы во мне, змее, увидели человека. Ведь это не так просто. — Я люблю тебя и змеем, и человеком, — улыбнулась Марыся, коснувшись кончиками пальцев его лица, снова боясь, что это — только сон. Он нежно прижал к щеке её ладонь, оставляя на тонких пальчиках невесомый поцелуй: — Стань моей невестой, Марыся. Невестой Змеиного Короля. Она только улыбалась, не в силах отвести глаз от его прекрасного лица, а в ярко-зелёных глазах ответом горело безграничное счастье.***
Два сплетённых венка легли на пламенные и угольно-чёрные волосы. «Клянусь в своей вечной любви», — прошептал он. «Клянусь быть с тобой в жизни и смерти», — ответила она старинное обещание, что скрепляло два любящих сердца. Взявшись за руки, они шли по широкому лугу, нарушая ночной покой и мерное перешёптывание ароматных трав. Луна и звёзды освещали им путь, дарили робкий свет, в котором настоящим сиянием становилась их любовь. Шаги затихали, а их пальцы сплетались всё крепче. Тонкая белая лента скользнула с её волос шёлковой змейкой. Ярче всех звёзд сияли для неё его глаза, за которыми она могла идти на край света. С голосом ночной птицы гремело в груди сердце, а руки тянулись навстречу, так, как деревья клонятся друг к другу, чтобы уже никогда не разомкнуть своих объятий. «Люблю, больше жизни, больше света», — шептали его губы, превращая мир в звёздные искры, что кружили вокруг них. А она становилась ветром, растворяясь в его пламени, взлетая всё выше и выше. Он вёл за собой в неведомые дали мечты, он нёс её на крыльях, а она превращалась в сверкающий цветок, расцветавший для него. Весь мир принадлежал только им двоим…***
Почему счастье так кратковременно как и лето, что уносится прочь с холодным осенним дыханием? Почему уходит оно внезапно, в одно мгновение, что рушит мир, оставляя вокруг одни руины? Это был обыкновенный осенний день, но дурное предчувствие с раннего утра разбудило Марысю. Она лишь на несколько минут вышла из их подземного царства. Листья уже опали серым ковром, на который уныло лил дождь. Деревья возвышались у подножия скалы, а их чёрные скелеты словно напоминали о том, как недолговечна красота. Что-то страшное таилось в воздухе, а что — она не могла понять. Когда моросящий дождь затих, а в самой середине неба показалось слабое солнце, вдруг раздался оглушительный удар, послышались крики людей. Марыся бросилась к выходу их пещеры. Змеиный Король уже поднимался по ступеням наверх. Он редко принимал человеческий облик, вот и сегодня предпочёл остаться в привычной змеиной коже. — Что там? — едва переводя дух, спросила она. — Люди, — коротко ответил он. — Они пришли за сокровищами. — Не выходи к ним! — едва не закричала Марыся. — Прошу, не выходи! — Я попробую образумить их, — возразил он. — Но ты иди к противоположному выходу. Жди меня там. — Нет, — решительно сказала она. Он хотел было сказать что-то ещё, но подъём завершился. Король Змей стоял в свете дня, перед толпой мужчин, сжимавших в руках молотки и кирки. — Я знаю, что вам нужны сокровища, — заговорил он, заставив людей в ужасе отшатнуться. — Идите в пещеру и возьмите всё, что найдёте. Я не собираюсь сражаться с вами, а все эти камни не стоят жизни — ни вашей, ни моей. Марыся видела, как с боязнью, осторожно мужики начали продвигаться вперёд. Только сейчас она увидела в толпе Анджея и Збышека, отчего сердце болезненно кольнуло в груди. Они тоже последовали за односельчанами, бросив неприязненные взгляды на сестру. Через несколько часов люди, нагруженные мешками с золотом и драгоценностями, уже выходили из пещеры. Марыся видела, что последними шли братья. Как и многие другие, Анджей чуть склонился, выражая почтение хозяину скалы. Она не сразу поняла что тот задумал. Он будто благодарил Змеиного короля за его щедрые дары, но рука тянулась к поясу. — Нет! — крикнула Марыся и бросилась наперерез, замечая сверкающую сталь в руке брата. Она в последний миг перехватила его запястье, замечая движение сзади. Царственный змей метнулся вперёд, чтобы защитить её от занесённого ножа, но вдруг безжизненно рухнул к ногам Марыси. — Молодец, Збышек! — захохотал Анджей, освобождаясь от хватки сестры. Марыся видела, как потрясённо застыли мужики, что уже отходили прочь от пещеры, но это было безразлично. Она резко обернулась и увидела за спиной второго брата, что сжимал окровавленный топор. Прямо перед ним, на холодных серых камнях, лежал поверженный Змеиный Король. Её возлюбленный, её спаситель. Она упала на колени, приподымая плоскую голову, от которой шла глубокая кровавая рана. Тёмно-красные струйки стекали по камням, превращаясь в алый ручеёк. По её щекам катились слёзы, падая на руки, что обнимали самое родное создание. — Прошу, — шептала она. — Не умирай, молю тебя. Братья что-то негромко говорили, несколько мужиков подошли ближе, да только она не видела ничего вокруг. И снова, как в тот раз, на её глазах змеиная кожа начинала исчезать, сползая к ногам, а потом и вовсе растворяясь в дыхании холодного ветра. Теперь на камнях лежал темноволосый юноша. Из рассечённой груди хлестала кровь — алая, как тот самый закат, когда она впервые увидела его таким. — Прости, Марыся, — прохрипел он. — Люблю. Больше жизни. Люблю. Последний его вздох растворился в лёгком касании её губ, солёных от слёз. Его глаза умиротворённо закрылись, лицо расслабилось, а на губах застыла лёгкая улыбка. Надрывный, страшный крик Марыси разнёсся над лесом, что вздрогнул от горя вместе с нею. И вдруг…. Слёзы высохли, а она сама, осторожно опустив голову возлюбленного на землю, поднялась во весь рост. Пламенем загорелись в мыслях слова покойного деда Яна: «Вижу: есть в тебе особая сила». Она медленно обернулась к братьям, что в немом ужасе взирали на всё происходящее. Медленно поднимались веки сестры, позволяя тёмным ресницам открывать адский зелёный огонь. Вспыхнуло что-то в глубине её глаз — и вот уж замертво упали Анджей и Збышек. Новая вспышка — и в мешках, что висели за спинами мужиков, зашевелилось что-то. С криками побросали они своё добро, а из мешков полезли змеи. — Проклинаю вас, люди, ставшие чудовищами! — крикнула Марыся, и словно чёрный вихрь закружился над её головой. — Проклинаю! Где-то в деревне слышались крики и причитания — змеи стали страшным проклятием тех, кто их ненавидел. Нет, они не будут нести смерть невиновным, да только жизни в этих местах больше не будет. А что же Марыся? Высокая, гордая и неприступная, взирала она, как медленно сползает по камням алый ручей, а потом его воды становились всё светлее и светлее. И вот: нет уже убитого возлюбленного, а только негромко и ласково журчит ручеёк, что огибает Змеиную Скалу. — В жизни и смерти — с тобой, — прошептала Марыся. Словно по незримому волшебству стала преображаться и она. Почувствовала Марыся, как прирастает она к тому месту, где так недавно (или давно) пролилась самая родная ей кровь. Никогда в теле не было такой твёрдости и мощи. Она тянулась к солнцу, но не отходила ни на шаг от нежноголосого ручья, с которым была навеки связана. А солнце бросало свои слабые осенние лучи на землю, где под ним уже раскинула руки не высокая девушка, а красавица-ель, хранящая покой своего возлюбленного, ручья. В нём была её жизнь, её свет. Нет уже у Змеиной Скалы деревеньки, где некогда жила Марыся. Место то стороной обходят, считая проклятым, да только зря. Место то стало памятью о вечной любви, о прошлом, которое можно услышать в голосе быстрого ручья и шуме высокой ели…