Тот, кто был необходим.

План по поимке Кравцова, что называется «на живца», сработал как нельзя удачно. Его взяли именно в момент, когда он хотел убрать единственного свидетеля — человека, принимавшего непосредственное участие в этих жалких попытках расформировать отряд особого назначения «Нерпа» и снять с должности контр-адмирала, очернив его репутацию. Естественно, все заинтересованные лица были временно отстранены от дальнейшей работы в КТЦ. Адрес квартиры старлея Глеб Родионов знал, как свой родной. В четверг он даже осмелился отпроситься пораньше уйти, чтобы успеть на последний автобус, следующий до нужной остановки. -Товарищ капитан первого ранга, — вполголоса произнёс Глеб, подходя к столу Кошкиной. -Слушаю тебя, Родионов, — отозвалась женщина. -Разрешите закончить свой рабочий день на час раньше. Багира внимательно посмотрела на капитана: её глаза сузились, что придало женщине ещё большее сходство с кошкой. -Что-то личное? -Есть немного, — отозвался сконфуженный Родионов. Ему не хотелось напрямую говорить о своих планах — это могло бросить некоторую тень на него, особенно в связи с последними событиями. Да и неуставные отношения не очень приветствуются. Это можно было понять, но принять всё же что-то мешало. Особенно, когда ты сотрудник аналитического отдела на секретной контртеррористической базе, а не рядовой спецназовец. Не сказать, что капитан был самым внимательным, но то, что не все готовы подчиняться этому правилу, он видел. Глеб просто чувствовал, что сегодня он больше нужен не здесь: в нескольких километрах от него есть та, кому он точно может помочь. Сердце колотилось быстрее обычного. Багира будто бы пыталась прочитать его мысли и понять, что же такое криминальное должно произойти сегодня вечером, для чего Родионов отпрашивается. Его взгляд упал на часы: десять минут восьмого. -Ну что ж, — протянула капитан первого ранга, всё ещё не сводя глаз с сотрудника своего отдела. — Если это для тебя так важно, то, конечно, на сегодня ты свободен. Но завтра без опозданий. Я прослежу. -Есть, — бросил Глеб и практически моментально вылетел из отдела. Его охватило немного странное ощущение уже около самой квартиры. В последний раз эту дверь пришлось взламывать, а похищенную хозяйку искать несколько дней. Это были не самые хорошие воспоминания, которые капитан хотел заменить новыми, более светлыми и позитивными. Родионов ещё несколько секунд потоптался на месте, начиная сомневаться в правильности своих действий, и, наконец, нажал кнопку звонка. С той стороны послышался шорох. Через мгновение дверь открылась. -Глеб? — с усилием произнесла Свердлова, на секунду даже прекратив содрогаться от сдерживаемых рыданий. — Зачем? Кажется, где-то на этот вопрос уже был подготовлен ответ. Однако молодой человек не хотел спешить. Вряд ли вот так с наскока можно все объяснить. Родионов внимательно посмотрел на напарницу: Аня была одета в серую махровую пижаму, её темно-русые короткие волосы растрепались и никак не походили на ту аккуратную укладку, которая была у нее во время работы в КТЦ. Да и похоже было, что все последние дни она плакала — под обычно яркими серыми глазами старшего лейтенанта залегли тёмные тени. Она нервно покусывала губу и трясущейся рукой пыталась стереть слёзы со щёк. Девушка неопределённо пожала плечами и пропустила напарника в квартиру, тихо прикрыв за ним дверь. Внутри ничего не изменилось — даже отодвинутая панелька у вытяжки так и осталась лежать на плите. Свердлова виновато посмотрела на капитана: -Ты прости, я могу предложить тебе только чай, — и она бесшумно скользнула на кухню. Аня ждала, что сейчас её начнут лечить разговорами о предательстве, несоответствии занимаемой должности, наплевательскому отношению к делу. На секунду ей показалось, что она зря впустила Родионова. Надо было хлопнуть дверью у него перед носом, и не создавать себе дополнительных проблем, без которых и так тошно. В голову лезли только плохие мысли — одна хуже другой. Беспокойство нарастало с бешеной силой, от чего грудь как будто бы сдавило прессом. Девушка начала задыхаться. Она судорожно пыталась заглотнуть побольше воздуха, но не могла. Руки ослабли, и небольшая стеклянная кружка полетела на пол. Свердлова хотела предотвратить это падение, вот только тело перестало слушаться её, и кухня медленно плыла перед глазами. -Аня! — раздался голос капитана, который как раз вовремя зашёл в комнату и успел подхватить на руки напарницу. Она не слышала, как он звал её по имени и просил не отключаться. В ушах стоял невыносимый звон, а голова перестала работать. Квартира погрузилась во мрак. Очнулась девушка, когда за окном уже было темно. Тело ломило как от долгой тренировки, в висках нудно пульсировало. Дав глазам немного привыкнуть к отсутствию света, Аня решила принять вертикальное положение. Приподнявшись на локтях, она вдруг нечаянно задела капитана, лежавшего рядом. Девушка удивлённо окинула напарника взглядом и легла обратно на левый бок. Она притихла, когда Родионов вдруг зашевелился. Наполовину повернувшись, Аня воткнулась плечом ровно в его спину. Итого, девушка лежала практически на краю в не самом удобном положении. Можно было посильнее пихнуть Родионова, состряпать претензию о том, что он с какого-то рожна на её диване чувствует себя как в своей собственной постели. Но вместо этого старший лейтенант подумала о том, что Глеб ради неё не поехал домой, хотя явно устал за рабочий день, позаботился, когда ей стало плохо. Теперь все эти косые взгляды, робкие прикосновения пока начальство не видит, заступничество получили логическое объяснение. Вот и встретились два круглых одиночества. Аня забыла уже, когда в последний раз чувствовала себя также спокойно и уютно, как сейчас. Квартира перестала быть такой холодной, неприятной. Где-то внутри появилось дикое желание прикоснуться к капитану, почувствовать тепло его кожи под своими пальцами. Ей всего лишь нужно было протянуть руку, но она этого не делала. Останавливал страх, боязнь того, что Родионов просто пожалел ее. А хотелось большего. Хотелось наконец почувствовать себя нужной, такой необходимой, а самое главное — желанной. Аня устала быть шипящим, трусливый котёнком. Стало невозможно переносить это гнетущее одиночество, которое просто съедает изнутри, заставляя душу медленно умирать. Тихо вздохнув, капитан повернулся лицом к Свердловой и, обхватив рукой её за талию, притянул к себе. Девушка только охнула. По его прерывистому дыханию было понятно, что он уже не спит и хорошо контролирует свои действия. -Глеб, — вполголоса позвала Аня. -Да? — откликнулся молодой человек, придвинувшись уже вплотную к старшему лейтенанту. -Ты не считаешь меня предательницей? Наступило тягостное молчание. Сама того не осознавая, Аня вцепилась в ладонь капитана мёртвой хваткой. «Вот сейчас идеальный момент, чтобы сказать, что это все из-за меня. И Батя поступил правильно, отстранив меня от работы насовсем», — пронеслось в голове у Свердловой. Она зажмурилась, как будто на неё навели дуло пистолета и вот-вот раздастся выстрел. -Раз тебя не забрали Особисты, значит, всё хорошо, — медленно, тщательно подбирая каждое слово, произнёс капитан. -Ты не ответил на вопрос, — выпалила девушка, только сильнее сжимая его ладонь. -Ещё чуть-чуть, и Вы, товарищ Свердлова, мне руку оторвёте, — усмехнулся молодой человек. Старший лейтенант не видела, но знала, что он улыбается, и эта мысль, почему-то, безмерно ей нравилась. — Нет, я не считаю тебя предательницей. И на это есть свои причины. Аня судорожно выдохнула, и горячие слезы вдруг побежали по её щекам. Стена бесконечного одиночества сломалась и, наконец, рухнула. Девушка устроилась поудобнее в объятиях капитана, прижавшись к его груди. Она слушала, как мерно бьётся сердце напарника, ощущала его мягкие прикосновения, когда он нежно проводил пальцами по её щеке, вытирая солёные слезы счастья. Первый раз за последний год она крепко заснула, не просыпаясь посреди ночи от жутких кошмаров. И с надеждой, что не последний.