Звезда Алголь

Этот город проклят: трупы умерших от Воющей Смерти сгорают в бесчисленных кострах, гниют на улицах, восстают в виде зомби — судьба мёртвых горожан Невервинтера различна. Лишь одного не дано им — покоя. Лишь одного не дано им — войти в сонм его Господина, обрести последнее пристанище, познать милость Его, завершить путь свой как должно. Именно потому он здесь. Ждёт своего героя — найдётся ли тот, кто осмелится бросить вызов судьбе и смерти, найдётся ли тот, кто, презрев опасности, попытается отыскать компоненты для драгоценного лекарства? Смерть — не лучший способ услужить Безмолвному Лорду. Глупая смерть — тем более. Потому Гримгно терпеливо ждёт в «Наёмных клинках». Тёмные времена. А значит, непременно должен явиться Герой. Но любой Герой отбрасывает тень. И этой тенью будет Гримгно. Доделывая неприглядную работу, служа своему призванию в большом и малом. Он ждёт. Он дожидается. — Мрачный ты, парень. Но кулачищи! — будущий Герой Невервинтера, тщедушный полуэльф, взирает на Гримгно с уважением и берёт в спутники. Их путь начинается. Гримгно знает, что так предначертано — ибо он находит отступницу Алаганду, ради которой и пришёл в Невервинтер. Он снимает кольцо с её скрюченного невыразимой мукой тела — одно дело выполнено, Орден будет доволен. Он помогает усмирить толпы нежити, он вскрывает грудную клетку юань-ти, ответственной за их появление: выламывает бледно-розовые рёбра, вырезает лежащее в гнезде ноздреватых лёгких сердце, перевитое сизыми сосудами. — Ухх, дружище, спасибо! — говорит проблевавшийся за углом пирамиды герой, чьё лицо нежно-зелёного цвета, как у пролежавшего несколько дней в тепле покойника. — Сам бы я не смог. — Надеюсь, благодаря вам смертей станет меньше, — признательно говорит леди де Тильмаранд. — А... — начинает было наниматель Гримгно и осекается. Леди де Тильмаранд ласково притрагивается к его плечу. — Она жива. Сестра Катарина хорошо ухаживает за ней. — К ней... можно? Леди утвердительно кивает. У сестры Катарины узкое костистое лицо, лоб прикрывает пушистая светлая чёлка, глаза кажутся выцветшими как зимнее небо. Она бледна, тонка и невыразительна — абсолютно невозможно сказать, какого она возраста. В колеблющемся свете свечей она походит то на едва вступившую в пору созревания девушку, то на стоящую одной ногой в могиле старуху. — Наша лучшая сиделка, — с гордостью говорит леди де Тильмаранд. Сестра чуть наклоняет голову. — Я лишь делаю, что должно. Голос её похож на мягкий перекат струй над речными камнями. Герой подходит к опрятному ложу, на котором лежит маленькая — лет десяти — девочка с такими же светлыми, как у него, волосами. Он ласкает эти волосы, сжимает в руке нежные тонкие пальчики. — Несса? — Боюсь, она не слышит вас, милорд. Она ещё не пришла в себя, хотя кризис миновал. Герой кивает. Наклоняется, целует ребёнка в лоб, заботливо поправляет одеяло. — То, ради чего я служу городу, — глухо говорит он. — То, ради чего я должен добыть этих проклятых существ. Гримгно молчит. Он мог бы многое сказать своему нанимателю, но смертные так цепляются за узы — любовные ли, родственные ли — что, ослеплённые ими, не видят простой как булыжник истины: смерть придёт за каждым. Разорвёт любую связь: разделит мать и дитя, любовников, врагов. Смерть — тот дар, что уготован каждому. Каждому в свой срок. — Всё в воле богов, — тихо говорит сестра Катарина. Боги отворачиваются от его нанимателя, и в том нет вины Гримгно: он делал всё возможное. Но он не бог. Героя настигает тот, кто бог над богами — ибо и боги смертны, что уж говорить о людях. — Несса... — из последних сил шепчет Герой, впихивая в руку Гримгно локон дриады. На его губах пузырится кровавая пена, из развороченного ударом ржавого тесака живота проглядывают сизо-серые кишки, шевелящиеся при каждом вздохе. Пахнет кровью и кишечным содержимым. Никаких особых познаний не надо, чтобы понять: здесь будут бессильны любые зелья и молитвы. Гримгно кивает, забирает локон и прикрывает потускневшие глаза Героя Невервинтера. Ни леди де Тильмаранд, ни кого-либо другого, кому можно отдать локон, нет на месте, и Гримгно идёт навестить больную девочку. В зале, уставленном множеством лежанок, пахнет ладаном и лекарствами. Гримгно идёт между рядами, ища сестру своего нанимателя — льняные косички, носик пуговкой. И видит, как сестра Катарина, склонившись над одним из больных, вливает ему в рот какое-то снадобье. «Последняя надежда» — его монах узнаёт по характерному сладковатому запаху, напоминающему не то весенние цветы, не то запах тления. — Сестра Катарина. Она выпрямляется, кивает. — С сестрой молодого господина всё хорошо. — Поить «Последней надеждой» не придётся? — спрашивает монах. — Он был бы огорчён. На её узких бледных губах появляется смутная улыбка — в глазах нет ни тени паники, как бывает у застигнутых на месте преступления. — Не придётся. Девочка сильна. А «Последняя надежда» — для тех, кому уже не помочь. Не стоит множить страдания. Смерть должна приносить освобождение, а не муки. Вот так просто она рассказывает о том, что послушники Ордена Долгой Смерти постигают годами. Смерть несёт освобождение. — Не всегда без мук можно обойтись. И они не даются просто так — они служат великой цели. Она вновь наклоняет голову жестом, что уже привычен Гримгно. А ему хочется узнать о ней больше — ведь «Последнюю надежду» не купишь в обычной лавке торговца зельями: о ней знают немногие, немногие же могут её приготовить. — Кем вы были раньше, сестра Катарина? — спрашивает монах. — Не всё ли равно? — откликается она. — Сейчас я сиделка при храме Тира и делаю всё, что в моих силах. — Скольких вы напоили «Последней надеждой»? — Скольким я подарила покой, — безмятежно поправляет она. — Какому богу вы служите? — Тому, кто выше всех богов. Вот тогда он понимает, что Герой был фальшивой монетой — был, как и Алаганда, лишь нитью, что вела его к истинной цели. К тёмной звезде, призванной озарить его путь светом, который многим показался бы зловещим. — Сестра, — говорит он ей. — Возможно, настало время послужить Ему иначе. — Сестра Катарина! — ахает леди де Тильмаранд, когда видит невзрачную сиделку в полном вооружении. — Я уверена, никто бы не потребовал такого подвига от вас. — Я требую его сама от себя, — кротко говорит сестра Катарина. — В моих силах помочь многим. Леди де Тильмаранд провожает их почтительным взглядом. Во славу Безмолвного Лорда они окропляют свой путь кровью: смывая грехи, отправляя души смертных в чертоги Его. Он не знает, кем была Катарина до служения в лазарете. Но она с одинаково спокойным выражением лица вспарывает животы, перерезает горла, пытает, загоняя под ногти иглы и медленно капая кислоту в глаза, срезая кожу аккуратными лентами — будто чистит яблоки для пирога. Гримгно знает, что иногда без жестокости не обойтись — любое страдание очищает душу, готовя её ко встрече с Вечностью, с господином, что велик над всеми. Он знает, что его путь, озарённый тёмной звездой по имени Катарина, будет славен и угоден его богу. Он знает, что когда придёт время, они войдут в царство Безмолвного Лорда как брат и сестра — ибо оба служат славе и величию Его.