Прощение

В темном ночном небе одиноко сияла луна. Ее призрачные лучи упорно пробивались к земле сквозь проблески быстро плывущих мрачных облаков, гонимых сильным холодным ветром. Большие черные деревья раскачивались в разные стороны и жалобно стонали под натиском разбушевавшейся бури. Одинокий путник молча ехал на лошади по неприметной лесной тропе. Яростные завывания ветра заглушали цокот копыт по дорожке. Но путник не обращал внимания на бушующий ураган. Казалось, он полностью отрешился от внешнего мира и всего, что творилось вокруг. Сильный ветер иногда срывал с его головы глубокий капюшон, открывая мрачное и немного осунувшееся лицо, обрамленное серебряными прядями некогда чёрных волос. На душе у путника было неспокойно. Он боялся. А чего именно? Он не хотел отвечать. Но это тяжелое, давящее чувство вины на протяжении долгих лет буквально разъедало его изнутри, не давая отвлечься. Хотелось вырвать себе сердце, разодрать грудь, лишь бы не чувствовать боли и обрести покой. А ведь прошло столько времени... Дорога вела путника в хорошо знакомый ему город, который значительно увеличился за последние годы. Появилось больше высоких домов. Количество жителей увеличивалось в геометрической прогрессии - искатели приключений массово устремились на Американский континент в поисках лучшей жизни. И так было не только здесь - города росли везде. Они занимали все большие площади, постепенно оттесняя коренные народы с их исконных земель. Также менялась и система управления. Появилась новая власть. Новые порядки. Правила... С каждым годом все ужаснее. Сейчас город пустовал. Вокруг не было ни единой души - казалось, природа не желала никого видеть в момент своей скорби. Выйдя на улицу, людям становилось не по себе. Словно тяжелая волна уныния и тревоги разом накатывала на них, и поэтому никто не хотел вмешиваться в эту трагедию. Путник вошел в город. Он не боялся быть замеченным стражей, несмотря на то, что его портреты украшали здесь чуть ли ни каждую стену. Врагов поблизости не было, как будто буря разогнала их специально для него. Поэтому сегодня ему некому мешать. Но осторожность, отточенная годами, все же заставила путника сойти с лошади и продолжить путь пешком. Ветер усилился. Путник не обращал на него внимания. Для своих лет он ловко, словно кошка вскарабкался на крышу одного из домов. Необходимо было осмотреться, хотя из-за погоды такая идея становилась довольно рискованной. Внезапно ветер все же напомнил о себе - мощным порывом путника чуть не сдуло с крыши. Тот едва сумел удержаться, уцепившись за выступ небольшего дымохода. Укрепив свое положение, путник осмотрелся. Это было непросто, так как из-за ветра сильно слезились глаза, а глубокий капюшон и выпавшие из-под него пряди заслоняли обзор. Но он все же сумел разглядеть свою цель. Она была достаточно далеко, да и буря не способствовала быстрому продвижению. Поэтому путник быстро спустился на землю, так как мысль о передвижении поверху отпала сразу, и, еще раз удостоверившись, что никого нет, направился в узкий переулок. В городе ветер бушевал не так сильно, как в лесу или на крыше. Теперь уже стены высоких домов защищали от яростного ветра. Подобно неуловимой тени путник быстро сокращал расстояние до цели. В основном он передвигался маленькими улочками. Не хотелось ненароком кого встретить. Но почему-то в глубине души внутренний голос шептал, что сегодня это будет только его ночь. Вот на горизонте уже показался шпиль знакомой церквушки. Чем ближе он подходил, тем сильнее начинал нервничать. Вот оно. Кладбище на окраине города. Давно его здесь не было. Сердце больно защемило от нахлынувших воспоминаний. Путник молча двинулся вперед, осматривая надгробия. За такое количество времени их значительно прибавилось. Он ходил между ними, читая надписи. " Томас Ричардсон 1705-1800". "Эмма Уильямс 1766-1819". "Хэйтем Кенуэй 1725-1781". Путник замер. Сильный порыв ветра сдул с его головы капюшон. - Здравствуй, отец. Большой могильный камень сильно потемнел, но надпись на нем отчетливо было видно. Коннор стоял и смотрел на него. В памяти всплывали моменты прошлого - как он впервые увидел отца, об их совместном сотрудничестве и о той роковой ночи. Последние он старался гнать от себя, но выходило не очень хорошо. Его сознание не хотело забывать. Сейчас, с высока своих лет Коннор увидел ситуацию с другой стороны. Его прежние убеждения и надежды сейчас выглядели как у наивного глупого мальчишки, который из-за своего упрямства не хотел воспринимать другого мнения. Постоянные переживания, боль и скорбь наложили свой отпечаток на лицо ассасина. Физически Коннор почти не изменился, но его возраст выдавали глубокие морщины, черные волосы стали теперь серебряными. - Ты был прав, - слова дались на удивление легко, - ты хотел объяснить мне, но я не хотел слушать... Коннор отвел взгляд. - Знаешь, сейчас так все поменялось... Я думал, одержав победу и освободившись от контроля Британии, будет установлен мир. Да, да, знаю, что ты скажешь: "Святая наивность". Теперь я понял твой замысел. Хех, идея тамплиеров кажется сейчас вполне логичной. Жаль, что я тебя не слушал. Да и ты меня, в принципе. Встретились два характера, - Коннор печально улыбнулся и взглянул на камень. -Что теперь жалеть? Сделанного не воротишь, - слова прозвучали как приговор. Ассасин сел рядом с камнем и немного привалился на него. - Сейчас моему народу живется совсем плохо. Мало того, что земли, издавна принадлежавшие ему теперь жестоко отбираются, так колонисты теперь еще и устроили настоящую травлю. Любой, кто убьет ганьягэха, не важно, маленького ребенка или женщину, и принесет доказательства, получит награду. Начался массовый геноцид, - Коннор замолчал, пытаясь привести мысли в порядок. - Как ты и говорил, сюда прибыли еще тамплиеры, но они не разделяют твоих целей и твоего понятия порядка. Поэтому наш Орден, который теперь увеличился, продолжает свою миссию. Коннор еще много чего рассказывал отцу. За все прошедшее время у него не было возможности выговориться и излить кому-нибудь душу. К тому же он хотел немного потянуть время перед тем, как сказать о главном, глодавшим его душу все это время. - Недавно на одной из вылазок я нашел твой дневник. Я... Ты тоже думал о соединении наших Орденов. Я понимаю, что теперь это не возможно... Но все же у нас с тобой был шанс - Коннор посмотрел на темное небо, затянутое тучами. - Я столько о тебе узнал. Ты и вправду мог раньше меня убить. У тебя было столько возможностей... А тогда на виселице. Ты мог просто не приходить... Ветер, казалось, начнет срывать крыши. Но Коннор не обращал на него внимания. Он просто тихо рассказывал отцу о делах Ордена, о своей жизни, о своей маленькой дочке. Сам того не замечая, ассасин не заметил, как задремал. Коннор обладал очень чутким сном. Застать его врасплох было практически невозможно - он тут же вскакивал, заслышав поблизости подозрительный шорох. Такая способность, можно сказать, сохраняла ему жизнь во многих ситуациях. Но сейчас никакого шороха не было. Однако Коннор ощущал на себе чей-то пристальный взгляд. Неприятное ощущение продлилось недолго - ассасин резко открыл глаза. Перед ним стоял молодой человек в треуголке и синем камзоле. Сложив за спиной руки он внимательно рассматривал ассасина. Коннору потребовалась секунда на то, чтобы прийти в себя. Ему казалось что это сон. - Ты не спишь. Слова прозвучали как ушат холодной воды. Коннор вскочил, не веря своим глазам. - Это невозможно... Отец стоял перед ним и мягко улыбался. Ассасин застыл в полном недоумении. В его глазах отчетливо можно было прочитать все эмоции, нахлынувшие на него в этот момент: удивление и радость, боль и страх. - Если ты и в том же духе продолжишь спать на земле в такой ураган, то мы встретимся гораздо раньше, чем мне хотелось бы, - мягко сказал Хэйтем. - Я... Ты...- все что смог выдавить из себя Коннор. Шок начал понемногу отпускать его. На смену удивлению пришло раскаяние. Ассасин не мог отважиться посмотреть отцу в глаза. Поэтому Коннор просто молча рассматривал его сапоги. Как же они похоже! Коннор раньше не обращал на это внимания, но сейчас... Отец был намного моложе, чем при их первой встрече. Они были похожи не только внешне, но и внутренне. Взять хотя бы характер - оба упрямые, как стадо баранов. Коннор улыбнулся про себя такой аналогии. Хэйтем все так же стоял и смотрел на сына. - Я прощаю тебя. Коннор замер. Не послышалось ли ему? - Отец... - прошептал Коннор, поднимая полные боли глаза. Он сделал маленький неуверенный шаг вперед. Хэйтем не стал мучить сына. Он подошел к нему и просто обнял его. Просто. Тепло. По-отечески, - я прощаю тебя. Коннор не выдержал. Он крепко прижался к отцу, как маленький испуганный мальчик, и тихо заплакал. С этими слезами из ассасина постепенно уходила накопленная годами боль. Хэйтем молча обнимал сына, освобождая того от тяжелого груза, который Коннор нес на протяжении своей жизни. Ветер постепенно стихал. Буря успокаивалась, пока не исчезла совсем. На горизонте появились огненно-красные лучи восходящего солнца. Начинался рассвет. - Мне пора, -тихо сказал Хэйтем. Коннор отпустил отца и взглянул на него глазами, полными благодарности. - Спасибо.