Роли

В зале стоит то нарастающий, то стихающий гул. И если бы не чёткие команды хореографа, можно было бы решить, что это дождь из десятков ног отчаянно барабанит по полу. Пуанты отбивают собственный ритм, снова и снова слышится звонкое цоканье языком и глухое раздражение со стороны тренера, когда очередной элемент балета выполнен неверно. Хлёсткое соприкосновение обуви с лакированным полом, как мимолётное, но колкое пересечение взглядов. Колкое сердцу и хлёсткое разуму. — Твой партнёр сегодня не придёт, — доносится до меня, но не до девушки, старательно растягивающейся в стороне от остальных занимающихся. По крови разливается жидкий азот, когда я замечаю призрачную улыбку на тонких губах и едва заметное подрагивание плеч. До выступления день, на генеральной репетиции отсутствуют люди, но девушка открыто смеётся, уже зная, что последует за сообщением хореографа. — Я отработаю с ней, — подводить чужие ожидания было бы глупо. Тем более, когда свои собственные ничуть не меньше. Почти слышу, как быстро вздымается собственная грудь, шелестя обтягивающей одеждой. Даже страшно представить, как быстро сейчас заходится сердце, и как судорожно работают лёгкие. Работает вообще всё, кроме мозга. Тренер приподнимает бровь, но затем устало вздыхает и машет свободной от указки рукой, мол, делайте, что вздумается. Подниматься со своего места можно было бы и помедленнее, да и поизящнее, сохраняя ленивую истому в движениях, но я слишком ценю время, когда могу законно приблизиться к ней и быть рядом. Грация сегодня — не моя прерогатива. Поднимать взгляд ей можно было бы и побыстрее. Все движения слишком размеренные и властные, хотя через пару минут веду я, обвивая руками талию, помогая раскручиваться, поддерживая и напряжённо выдыхая, когда она выполняет особенно сложные элементы. — Ты так и будешь выучивать все мои танцы? — смеётся она, ловя моё запястье пальцами и слегка поворачивая голову из фирменной стойки. — Это так плохо? Я могу быть полезной, — отвечаю, ловя губами сбитое беспрерывными упражнениями дыхание напротив. — Когда-нибудь ты выйдешь на сцену. — Намекаешь на недолговечность отношений? Она вновь смеётся, уходя от ответа, кружась и шурша пачкой. У меня в груди тоже что-то шуршит. Вроде наждачки. Тренировка продолжается в спальне. Теперь всё внутри не просто шумит — меня колотит изнутри и снаружи, расходится по швам осознание ситуации. На следующий день партнёр возвращается, целует её за кулисами. А девушка долго плачет после выступления. Во мне же больше нет шорохов. В конце концов, это всего лишь ещё одна её успешная роль.