Просторы ядерных реакций

Бледный лучик далёкого солнца пробился в уютное купе сквозь дырявую серую занавеску. Этот осколок света пробежался по узорчатому половому ковру, белоснежной широкой постели, и, пробиваясь всё выше и выше, наконец, замер на лице, мирно дремлющей у колен Артёма Ане. Артём — суровый боец «Спарты», прошедший зловонную радиоактивную жижу, ядовитое пламя и потёртые медные трубы, словом, человек далеко не сентиментальный, каждый раз заворожено, почти с детским восторгом, осматривал девушку. «Шрамы украшают отнюдь не только мужчину», подумал он, разглядывая следы от ранок на переносице, лбу и щеке Ани. Они придавали миловидному гладкому лицу определённый изыск, удачно вписывающийся во внешность девушки: тёмные, коротко стриженые волосы, серо-зелёные мутные глаза, слегка округлые щёки, прямой, правильной формы нос и крупные мягкие губы, поблекшие от сибирского холода. Артём продолжал с замиранием сердца рассматривать Аньку — лучшего в отряде снайпера, от рук которого, должно быть, погибло немало людей, мутантов, прочей нечисти, и не мог поверить в то, что перед ним одновременно и стойкий матёрый солдат, и ласковая жена, способная согреть одним лишь свои присутствием в заснеженную ядерную зиму. Аня по-детски сморщилась, ощутив в глазах солнечный свет. Они распахнулись, и девушка, окинув Артёма нежным взглядом, аккуратно приподнялась, поцеловав его в обветренные губы. — Доброе утро, милый. — Тихо произнесла она. Артём, не отрывая от неё свой внимательный взгляд, кивнул и поцеловал Аню в ответ. Тут он заметил, что староё тёплое покрывало, которым он укрыл Аню прошлой ночью, слегка сползло с её тела, живописно оголив крупные бёдра. Девушка, всё это время рассматривавшая любимого, заметила направление его взгляда, тихо рассмеялась и соскочила с постели. Аня игриво вытянулась во весь рост, представляя Артёму обнажённую точёную фигуру. Сталкер с нескрываемым интересом рассматривал её в утреннем полумраке. Он никак не мог понять, что в её теле выделялось и привлекало его больше всего: худые плечи, грудь изящной формы или широкие бёдра. Артём пришёл к мысли, что его Анька, наверное, могла бы стать музой для художников и поэтов, творивших когда-то в глубокой древности. Но, к сожалению, он не был ни из тех, ни из других. Его жизнь прошла в метро, в извечной опасности, в моральном и материальном гниении человеческого существа, в воспевании всех худших пороков и грехов. Красивых слов Артём не знал, правильных взмахов кисточкой делать попросту не умел. Метро… от одного лишь воспоминания об этом жутком месте у сталкера голова шла кругом, он начинал задыхаться от видений и иллюзий нового мира. Перед глазами Артёма, как на фотоплёнке неслись все ужасные события, пережитые им когда-то: Чёрные, разрушенная станция, отвратительные мутанты, пожирающие людей и своих собратьев, спятивший Бурбон, Д-6… Голова неимоверно сильно кружилась, в глазах стремительно мутнело. Иной и не заметил бы перемены в этом, как казалось на первый взгляд, безэмоциональном человеке. Но не Аня. За годы совместной жизни она научилась замечать малейшее ухудшение самочувствия Артёма, крохотные изменения в его поведении, игнорируемые другими, Артём же был не менее внимателен и чуток по отношению к ней. Такая прочная интимная связь могла установиться только между людьми, искренне любящими друг друга. — Милый, я рядом. — Вкрадчиво прошептала она, прекращая смеяться. Девушка подошла к сталкеру. Обняла его, как можно крепче, прижав к своей груди. В купе повисла тишина, нарушаемая лишь стуком колёс. От одного прикосновения девушки, Артёму стало легче. — Спасибо. — Сипло проговорил он. Сталкер вдруг понял, что ему неимоверно повезло. Люди сотнями гибнут в новом мире в поисках забытого детского чувства безопасности и спокойствия, не находят его или травят душу ложными ощущениями. Но Артём отыскал это чувство здесь — в мчащемся на всех парах в новую жизнь поезде, в этом изношенном купе, в любимой девушке.