лисья свадьба

      Качо умерла.       Так Фугецу сказала маленькая охотница с флейтой — одна из тех, кто защищал ее сестру. В тот самый миг, когда они очутились за кораблем, проклятье их рода настигло беглянок мгновенно, и спастись успела лишь одна. Она, Фугецу, и все это ценой жизни ее собственной сестры. И видя рядом с собой ее образ, фантом — создание нэн, что даровал им отец — она могла ощущать лишь стойкое разочарование и горечь.       Почему выжила она, а не Качо? Та была готова к битве за престол. Качо была сильной и умной — такой, как и полагалось наследнице. Фугецу суждено было стать жертвой на пути чужой крови, как случилось с Момозе, и она почти смирилась с этим, зная, что ее жертвой выстроится славный путь жизни для родной сестрицы.       Но теперь же все изменилось. Качо умерла, а осталась Фугецу.       Сестра стала третьей жертвой этой глупой войны за престол, и можно было не сомневаться — не последней. Однако теперь нельзя было спокойно закрыть глаза и дожидаться ножа в спину, теперь Качо отдала свою жизнь за нее, за Фугецу. И, стало быть, та должна была прожить ее полностью, долго и счастливо. Так, как понравилось бы ее сестре.       Обязательно.       После того, как раскрылся обман зверя-хранителя Качо, начался хаос. Оградившись от матери со слугами, Фугецу сидела в комнате одна, чувствуя, как по спине ползут мурашки от осознания. Того, что сестра умерла, а сидящая рядом с ней ее копия — лишь фальшивка, ненастоящая, создание нэн. Именно так называла ту странную магию охотница с флейтой, ей можно было верить — единственной. Но отчего-то сейчас не хотелось видеть ни ее, ни даже мать.       Зверь с лицом Качо мягко взял ее за руку и улыбнулся. До боли знакомо, отчего внутри Фуу все сжалось еще сильнее. Она так хотела расплакаться, признать свое поражение и выйти навстречу убийце, пусть даже им будет кто-то из семьи, лишь бы не думать о крови Качо, пролитой ради ее спасения. В той чертовой лодке...       Если бы они не решились сбежать, то сестра была бы жива!       Это была ее вина. И Фугецу должна была понести наказание за то, что стала причиной гибели Качо.       Но времени плакать не было. Теперь у Фугецу была цель — добиться окончания этой битвы, нарушить заветы семьи еще раз, но так, чтобы сломать их окончательно. Главное было — собраться. Главное было — не утопать в отчаянии и горечи. Резко вскинув голову, Фугецу со страшной уверенностью уставилась на фальшивую Качо, словно желая увидеть одобрение в глазах ненастоящей сестры, и та улыбнулась ей в ответ — будто знала все мысли. А может, это и правда было так.       Кто знал?       Несколько дней ей удавалось скрываться от Ассоциации и людей отца — уходить от расспросов, притворяться, что рядом их нет. Но затворничеству пришел конец ровно в ту же секунду, когда последний из детективов покинул их с матерью комнату. Их, только их. Раньше та посещала два места, но теперь в этом не было смысла — и это болезненно отдалось где-то внутри. Фугецу крепко сжала кулак.       Теперь осталась лишь она одна. И надо было превзойти себя старую, чтобы продолжить жить.       Стоило ей выйти из комнаты, как в помещении охраны повисла тишина. Матери не было рядом, наверное, она все еще разбиралась с посланниками судьи. Служанки копались на кухне, и в итоге сейчас в комнате была лишь Фугецу и назначенные ей в телохранители люди. Они все разом оглянулись и уставились на нее. Ждали, чего она попросит.       Нормальная практика.       Сестрица была требовательной, но она играла на публику. Но они-то не знали об этом, полагая, что, возможно, она точно такая же. Капризная, глупая...       Хотя нет, все же другая. Живая. Нэн-зверь крепко сжал ее руку, стоя позади, и Фуу резко дернула головой — не время впадать в меланхолию.       На фоне работал телевизор, передавая какие-то спортивные новости. Удивительно, что здесь был сигнал. Фугецу вяло улыбнулась и провела рукой по волосам, убирая выпавшие пряди за ухо. Она хотела было уставиться в пол, постараться не смущать телохранителей своим взглядом, но что-то подсказало ей, что время страха прошло.       А потому она взглянула на них мрачно, гадая, есть ли тут крыса от старших членов семьи. Точнее, как много.       — Мне нужен кто-то, кто поможет мне с цветами.       Она сказала именно это.       Один из телохранителей, старший в группе, быстро оглянулся и тихонько свистнул. За его спиной мгновенно выросла чья-то фигура, и Фугецу растеряно моргнула от неожиданности. Она смотрела в лицо тому, кого подозвал старший, рассматривала оправу его очков и неровно остриженные осветленные волосы, но не могла запомнить ни единой детали его лица. Словно он был лишь призраком, тенью кого-то, настолько обычным и серым, что даже Фуу не могла увидеть его.       — Ты у нас самый молодой, — донеслось до ее ушей. Старший назвал имя этого человека, но она его не поняла, хотя прекрасно слышала. — Помоги принцессе с ее хобби, пока госпожи рядом нет.       Затем он развернулся.       — Да, Ваше Высочество, — его улыбка была странной, но не такой же, как у старших братьев и сестер. Хотя и очень-очень похожей.       Неприятной.       — Его зовут...       Он назвал имя во второй раз. Но Фугецу опять не разобрала его.       — Он поможет Вам с икебаной.       Назначенный помощник поклонился, а затем сказал ей что-то. Но вместо слов она услышала лишь тихий шум.       Так неразборчиво. Так непонятно.       Слегка сощурив глаза, Фугецу кивнула старшему телохранителю и поманила рукой мужчину за собой, прямо в комнату. Она была рада, что смогла разделаться с этим так быстро, почти не успев слишком сильно привлечь все внимание на себя. Чем меньше ее видели люди, посланные другими женами отца, тем легче ей было — быть может, они забудут о ней и не убьют слишком рано. Крохотная часть внутри нее была рада, что своей эгоистичной просьбой она не слишком отвлекла охрану от просмотра шоу. Все же, ее дело было не настолько важным, лишь простой каприз, и ей было почти стыдно, что один человек из-за нее все же не попадал на просмотр этого наверняка увлекательного матча. Фуу мало что понимала в спорте, а потому могла лишь предполагать, как много стоили кому-то упущенные секунды наблюдения за состязанием. В любом случае...       Они с телохранителем остались наедине. Не считая фальшивой Качо. И она все еще не знала, как его зовут.       Это несколько смущало.       Быть может, сейчас он убьет ее. И тогда все это закончится... Нет, зверь с обликом Качо не позволит.       Свою неловкость она поспешила скрыть за разбором цветов и их сортировкой в аккуратные букеты.       Конечно, это не была настоящая икебана — лишь ее декоративная форма. Фугецу знала, что изначально в этом аккуратном и красивом искусстве закладывались религиозные мотивы вечной жизни, но время не стояло на месте, и сейчас подобное можно было назвать простейшим милым хобби. Качо сидела рядом, почти вплотную к ней, но глаза ее были закрыты. Она спала, выжидала, пока хозяйка скажет сделать хоть что-то.       Уже не сестра, лишь повелитель.       Что-то после признания в звере изменилось. Он перестал играть Качо — и стал лишь инструментом с ее обликом. И это огорчало Фугецу больше всего.       — Говорят, — прервала долгое молчание Фуу, — что икебана демонстрирует всю душу человека.       Они сидели на ее кровати, вдвоем, в тишине. Мужчина подал ей один из цветков, и Фугецу аккуратно взяла его двумя пальцами, продолжая улыбаться составляемому букету.       — Мы берем один цветок, например, эхмею, — осторожно повернув цветок в руках, она подняла его на уровень головы своего собеседника, закрывая бутоном лицо, — и сочетаем ее с веточкой дерева. Кто-то добавляет в набор колосья, это тоже добавляет красоты букету. Это выглядит бессмысленным, правда?       Рассмеявшись, Фугецу провела рукой по шелковой ленте, которой обвязала букетик.       — Каждый цветок — это наша душа. Говорят, что один лишь бутон олицетворяет вечную жизнь.       Взгляд ее помутнел, и она крепко сжала кулак, сминая цветы.       — Хотела бы я обеспечить такую сестре.       — Не слишком подходящие избалованной принцессе мысли.       Фугецу вздрогнула и резко подняла голову.       Голос у него был странным, почти не соответствовал его возрасту, как ей показалось. Он не был мягким, скорее глубоким местами и резким, но то и дело в нем проскакивали высокие нотки, особенно когда он был недоволен — прямо как и сейчас. И это так удивило Фугецу, потому как она привыкла, что все ее телохранители лишь улыбаются ей и со всем соглашаются, а этот мало того, что почти обругал, так и смотрел на нее сейчас так, будто она и правда в чем-то виновата. Но, кажется, это была лишь иллюзия — во взгляде уже скользило лишь равнодушие.       В первые секунды она растерялась.       Потом ей показалось, что надо бы проучить такого невежливого слугу и наказать его, но...       Это было что-то в духе госпожи Камиллы, но никак не в ее.       Взглянув на аккуратную стопочку цветов, лежащих на кровати в ожидании своего череда оказаться в букете, она растеряно взглянула на своего телохранителя — растрепанного, с недовольным выражением лица, которое он даже не скрывал. Он был посланцем Ассоциации, на что указывала эмблема на пиджаке. Наверное, поэтому Качо недобро о них отзывалась — у охотников были свои покровители, и королевская кровь была для них лишь ничего не значащим символом, нежели реальным рычагом давления.       — Я думал, Вы будете как Ваша сестрица, — голос его буквально сочился сарказмом, — станете требовать внимания и новых платьев. Или просто думать о чем-то своем, о чем думают только девочки. Например, о любви. Но никак не вести разговоры о душе и о высшем...       Он закатил глаза.       — О мертвой сестре.       Упоминание Качо в этом контексте заставило Фугецу в ярости вздрогнуть, и даже зверь-хранитель распахнул глаза. Они обе уставились на вторженца в запретное пространство, то, где хранились воспоминания о Качо, и Фуу уже хотела было выгнать его прочь...       Но вдруг замерла.       — Ты ничего не знаешь, — севшим голосом прошептала она, крепко сжимая кулаки. — Ты просто охотник, которого наняла мать. И не более. И...       — Да, я ничего не знаю, а еще я охотник, которого наняла Ваша матушка. И мне все равно, — охотник ответил ей солнечной улыбкой, и Фугецу в ярости сжала зубы. — Однако я здесь не ради разговоров о высоком. Мне платят — за твою... Вашу охрану.       — Если кичишься тем, что не уважаешь меня, то тогда и не продолжай говорить вежливо, — огрызнулась Фугецу.       Она давно не ощущала такой глупой злости. Это было абсолютно нелогично! То, что ее выводил из себя глупый охотник, какой-то неопрятный хам прямиком из Ассоциации. Что могла сказать об этом Сенрицу, если бы услышала? Она наверняка пожурила бы его... Хотя Фугецу оценила бы что-то более действенное, например, удар по шее.       Схватив с кровати букет, она швырнула его в безымянного охранника, и даже лже-Качо дернулась вперед — но замерла, когда грубиян поймал букет так аккуратно и ловко, что ни единого лепестка не упало на пол. Опустив его, он выразительно посмотрел на Фугецу — отчего она даже потеряла дар речи.       — Никакого рукоприкладства. Это неуважение к Ассоциации, за такое можно за уши оттаскать, — заметив, как группируется Фугецу для новой атаки, он погрозил пальцем. — Ногоприкладства это тоже касается!       — А букетоприкладства?!       Фугецу взвинчено посмотрела на мужчину, но тот и бровью не повел. Лишь аккуратно положил букет обратно на кровать и расправил чуть помявшиеся листья, после чего поднял взгляд на принцессу так резко, что она вздрогнула. Но Лже-Качо рядом даже не дернулась, а значит, волноваться было не о чем...       Не о чем же?       — Знаешь, я многого от тебя ожидал. Особенно после историй о твоем наглом побеге на нижние уровни, — уши у Фуу стали краснеть со стремительной скоростью, но она сохраняла равнодушное лицо. — Но чтобы ради своих каприз портить цветы!.. Что ты там говорила об икебане? А? По-моему, это называется не икебана, а... Хм, я даже не знаю, как описать.       Со страшно довольным видом безымянный хам закивал, словно каждое сказанное им слово было неопровержимой истиной. И это настолько поразило Фугецу — в основном наглостью — что она даже позабыла думать о своих страхах относительно этого придурка. О каком убийстве могла идти речь, если этот увалень высказывал больше уважения букету цветов, а не ей?!       Лже-Качо лениво переводила взгляд на нее и на источник раздражения хозяйки, словно кошка.       Вымученно улыбнувшись, Фугецу отвернулась к цветам, после чего аккуратно поставила их в вазу. Ладно, в чем-то он был прав. Она действительно не должна была ввязывать цветы в их... словесную перепалку, можно было просто запустить в хама подушкой. За этими мыслями она поняла, что до сих пор не знала одного важного факта.       Даже слишком важного.       — Как тебя зовут?! — звенящим тоном спросила она.       Внезапно он замолчал, словно задумавшись. Фугецу смотрела на него внимательно, уже готовясь высказать все, что думала об этом придурке, но, прервав тишину, он вдруг ответил. И взгляд его золотых глаз заставил принцессу замолчать.       — Ты можешь называть меня Лянь Сян.       — Значит, Сян...       Шумно вздохнув, Фугецу поправила букет в вазе и покосилась на стоявшего позади Сян. Тот продолжал смотреть на нее с легкой полуулыбкой.       — Что ж, Сян, знаешь, что делают с теми, кто не слушает своих нанимателей? — поинтересовалась она.       Улыбнувшись, Лянь Сян кивнул и щелкнул пальцами.       — Платят им за то, что они лучшие, ответственные, самые...       — Нет, их лишают награды!       Лянь Сян настолько выразительно посмотрел на Фугецу, что та аж поперхнулась.       — Это... Очень жестоко с Вашей стороны... Принцесса... Всегда знал, что это у Вас в крови, но чтобы настолько...       Под аккомпанемент своего легонького завывания Лянь Сян стянул очки и начал их спешно протирать, продолжая строить грустные лица и всячески намекать, что злодеем этой сценки выступила Фугецу. Та, решив, что пора было перестать реагировать на незначительные раздражители, которые то и дело провоцировали ее, вдруг ударила руками по кровати.       — Охрана! — наконец, не выдержав, крикнула она.       В комнату вмиг влетело несколько охранников, встревоженных криком принцессы. Они внимательно посмотрели на Сян, ожидая, что он и будет виновником ситуации, что ей, Фугецу, грозит опасность... Ох, если бы они только знали!       «Заткну ему рот хотя бы так!» — рассерженно подумала Фугецу, отворачиваясь. Лицо Сян было постным и полным безразличия, но она знала, что этот раунд остался за ней. И, лимонно улыбнувшись ему в последний раз, — она готова была поклясться, что он закатил глаза в этот момент! — Фугецу вновь взялась за цветы.       Тот день, когда она встретила человека настолько странного, что даже смогла ему довериться.