хризалида

      Фосфофиллит сильная. И умная.       Она бегает быстрее [ИМЯ ВЫРЕЗАНО]. Она сильнее, чем Борт. Если бы не твердость, можно было бы подумать, что она одна из алмазов — настолько хороша Фосфофиллит. Она часто ломает себя, но всегда доводит бой до конца — и еще ни один из лунных патрулей не достиг своей цели в попытке забрать ее на луну.       Однако Фосфофиллит редко ходит в дозоры.       — Почему вы не даете мне отправиться в бой?! — ее голос эхом раздавался по полупустой школе. Гнетущая тишина, последовавшая за этим, лишь добавляла перчинки в ситуацию. — Даже Борт говорит, что я хороша! На прошлой неделе разбили Моргу, и если бы не я, ее бы забрали! Почему не даете мне отправиться в дозоры с остальными?!       Кажется, Фосфофиллит вела спор с Эвклаз. Та, конечно же, в своей типичной манере хмурила брови и качала головой с уставшим видом, после чего раз за разом объясняла про твердость. Твердость была единственным недостатком Фосс, который препятствовал ее полноценному выходу на поле боя. Будь она тверже, будь она иным самоцветом...       Будь она не Фосфофиллит.       Единственным недостатком... [ЭТОЙ] Фосс.       Рутил тяжело вздохнула и закрыла коробочку с пудрой. Это была пятнадцатая за неделю, которую ей помогла собрать Морга. В последнее время участились дожди, и приходилось расходовать обычную пудру в куда больших количествах, или же тратить ценный клей на изготовление более плотной. Рутил нравилось забываться в таких простых бытовых делах, за этим она постепенно отвлекалась от бесконечного цикла мыслей о том, что было когда-то давно. С того момента — того, когда [ИМЯ ВЫРЕЗАНО] обманула сестер и предала их всех, доверившись лунному властителю — прошло много столетий. Почти тысяча лет.       В новом мире все восстановилось. Вернулись луняне, вернулся смысл жизни — защита от них.       Рутил хорошо помнила пятисотлетнее затишье, когда каждый день они ждали подвоха. Страшные времена. Привыкши к постоянной опасности, они все нервно ждали лунных капсул, но их все не было и не было. Быть может, тогда лунная дрянь ждала возвращения [ЕЕ] с долгой миссии, но [ОНА] не вернулась.       Они раскололи [ЕЕ] и заперли в земле.       И забыли. Вырезали из воспоминаний вместе с теми, кто сбежал на далекое белое око.       А потом родилась Фосфофиллит. Новая. Не такая, как [ОНА].       Рутил с громким стуком закрыла коробочку и аккуратно поставила обратно на полку. Уже пятнадцатая. Уже пятнадцать раз она успела забыть о том, что случилось тогда. О [НЕЙ]. О Падпарадже. Об остальных. Казалось, все окончательно стерли воспоминания о событиях тысячелетней давности, но Рутил тщательно хранила их в глубине памяти, чтобы, как говорила [ИМЯ ВЫРЕЗАНО], сохранять желание мести свежим.       — Эй! Многоуважаемая Рутил!       Этот голос заставил ее вздрогнуть.       Резко подняв голову, Рутил уставилась на подбежавшую Фосс — та, держа в одной руке отбитую вторую, вдруг широко заулыбалась. Эта улыбка озорника напомнила ей о старых временах, еще более давних, чем тысяча лет назад. Когда-то давно [ОНА] точно так же подбегала к ней с похожим обращением, точно так же улыбалась и просила помочь восстановить тело. Рутил широко распахнула глаза и сжала скальпель слишком сильно, отчего рука ее, даже сквозь ткань, затрещала от давления.       Но стоило успокоиться. Тем более, что Фосс... Фосс требовалась помощь.       — Я со злости ударила стену, — честно призналась она. — Стена оказалась сильнее.       — По-моему, мы уже говорили с Вами о том, что не стоит так делать, — заметила Рутил, надевая перчатки. — В прошлый раз Вы едва не проломили голову.       — Все-то ты помнишь! — закатив глаза, пробормотала Фосс.       Она легонько запрыгнула на операционный стол и откинулась назад, поднимая взгляд к потолку. Рутил потянулась к верхней полке, ища клей, — взглядом же она следила за своей пациенткой, беспечно разлегшейся в ожидании операции.       Все же, они с [ТОЙ] отличались друг от друга.       У этой Фосс были длинные красивые волосы, которые даже Красноберилл не решалась трогать. Она была умной, пусть и любила немного дурачиться, сильной и ответственной. Все знали о том, что теперь в библиотеке хозяйничала Фосс — и никто больше не нуждался в справочниках, потому как у нее можно было узнать местоположение любой книги. И, вместе с силой и чутким умом, она напоминала [ЕЕ] — с головой Ляпис, ногами из агата и сплавом вместо рук. Будто бы судьба поиздевалась над ними и преподнесла [ЕЕ] — просто в старом обличье.       Но, даже если это было так, это была не [ОНА].       Эта Фосс была счастлива. Эта Фосс не забрала у Рутил самое ценное. Эта Фосс...       — Ай! — взвизгнула она, дергая рукой. — Клей осторожнее! Неприятно!       — Ах... Извини.       Рука чуть дернулась, и осколок с режущим ухо звуком прошелся по другому. Рутил вздрогнула от собственной оплошности и нанесла еще немного клея, после чего аккуратно, насколько позволяли дрожащие руки, присоединила отколотую часть обратно. Та подошла как влитая, и Рутил подивилась.       Эту Фосс так часто раскалывали, но она не потеряла ни единого своего кусочка.       И-н-а-я.       Работа с ней ладилась быстро.       Рутил сощурила глаза, когда новая Фосс махнула ей рукой на прощание. На поясе у нее болтался меч, а позади окликала Морга — значит, опять будут тренироваться в шуточном спарринге. Это было хорошей идеей. Пусть они и не пускали Фосфофиллит на поле боя, боясь, что она повторит путь своей предшественницы, они были готовы принять от нее хоть такую помощь. Вскоре эти двое скрылись в густой траве, и только голоса раздавались далеким эхом.       Солнце медленно катилось к закату, и несколько лун восходило над землей.       — Думаешь о ней, верно?       Сладкий голос Эвклаз раздался над ухом, но Рутил даже не вздрогнула. Она лишь скосила взгляд в сторону, видя, как старейшина их маленькой общины улыбнулась в ответ. Все они — те, кто застал [ТО] время — думали о [НЕЙ]. Тяжело было не думать. Новая Фосс была чудесным молодым самоцветом, сестрой, за которую можно было гордиться...       ... но она была Фосфофиллит. И это имя несло с собой тысячу дурных воспоминаний.       Вяло улыбнувшись, Рутил поджала губы и встала. Столько дел надо было сделать, столько дел... Впереди их ждал новый день, впереди — новые лунные рейды. Быть может, когда-нибудь их ушедшие сестры вернутся назад, желая отомстить за [НЕЕ], быть может, с ними вернется Падпараджа...       Эвклаз пронаблюдала за ней, и улыбка ее медленно спала.       — Ты думаешь, разбивать ее было правильно?       Рутил резко обернулась — но Эвклаз уже отвела от нее взгляд, смотря вдаль, на веселящихся на горизонте Моргу и Фосс. Те двое весело дрались мечами, воображая себе великую схватку, и у Рутил что-то внутри неприятно сжалось, когда она вспомнила, как тогда, почти полторы тысячи лет назад, [ОНА] тоже рвалась в бой.       — За предательство надо платить, — отрезала она.       — Иногда мне кажется, что Фосс просто хотела признания, — пробормотала Эвклаз, и взгляд ее стал грустнее. — Но первой ее признала Антарк. Иногда в нашей любви все мы заходим слишком далеко...       — Ты оправдываешь ее? — глухо спросила Рутил.       Но в ответ ей донеслось молчание. Шумно вздохнув, Эвклаз развернулась на каблуке и неспешно направилась прочь, так ничего и не ответив, и, провожая ее взглядом, Рутил вновь посмотрела на далекую поляну. Фосс и Морга смеялись так громко, так весело, и от этого стало еще более неприятно, чем обычно.       Рутил отвернулась.       Раньше она отвлеклась от тяжелых мыслей за сборкой Падпараджи. Искала для нее запасные части и пыталась вернуть к жизни свою любимую. Была готова на все ради этого — лишь бы сделать это самой. Но Рутил оказалась бессильна, а на луне Падпараджу вернули...       Вернули ли? Во второй раз.       Пальцы все еще помнили нужные действия, и Рутил горько улыбнулась. Иногда прошлое казалось таким глупым. Она еще раз прислушалась к удаляющимся шагам Эвклаз в коридоре и подумала, что только она одна, их старейшина, продолжала называть [ЕЕ] по имени.       Это было очень глупо.       И с этой мыслью под лунным светом ночи Рутил открыла свою коробочку с осколками, постепенно воссоздавая их прежний образ. И лишь блеск цвета западного моря и темного неба отвечал ей своим мутным сиянием.