***
— Раз, два, три… Раз, два, три… Раз… Дел резко ударяет по боксёрской груше. Та качается, словно готовая сорваться и ударить «боксёра» по голове. Дел не обращает внимания и продолжает лупить изо всех сил. — Напомни мне не злить тебя, хорошо? Фац проходит мимо, вытирая мокрую от пота шею полотенцем. Тренировки — это очень круто, конечно, но замечательнее всего, когда они заканчиваются. Вот сейчас он примет душ, а потом можно пивком холодным закинуться… На фронте — неожиданно спокойно, так что он может себе позволить. Затишье это перед бурей, да, но думать о том, что будет завтра, пока не хочется. «Ага. Ещё бы ты слушал» или «А чем ты обычно занимаешься, разве не тем, что бесишь меня?» — примерно такой ответ Фац ожидает услышать от Дела, но тот молчит, сосредоточенно продолжая лупить воображаемого противника. Кажется, будто он даже не заметил, что с ним рядом кто-то стоит. — Я что, стеклянный? Алло, база вызывает Делмонта Уолкера, как слышите, приём? Дел ненавидит, когда к нему обращаются полным именем. Слишком официально. Обычно Фац использует это, чтобы позлить его, но сейчас Делу как будто всё равно на жалкие попытки своего напарника. Он лишь быстро переводит на него взгляд, а затем снова возвращается к прерванному занятию. И взгляд этот Фацу совершенно не нравится. Лучше бы он орал на него, они бы поругались, подрались даже… всё лучше этого раздражающего деланного равнодушия, от которого становится не по себе. И самое главное, что, кажется, только Фац замечает, что с напарником что-то не так. От Кейт Дел отгородился, стараясь как можно реже встречаться с бывшей подругой. Это понятно, сложно, наверное, смотреть на ту, что предпочла твою жизнь жизни лучшего друга. Страшный, невозможный выбор, который пришлось сделать Кейт, и Фац ни за что на свете не хотел бы встать перед ним. — Надо поговорить. — О чём? — Дел наконец решает прервать молчание и прекращает бить по груше. Смотрит неохотно, прячет глаза и всем своим видом показывает, что говорить ему не о чем. И это бесит настолько, что Фац с большим удовольствием съездил бы сейчас по физиономии своего несносного напарника. В том, что этот несносный напарник действительно дорог ему, он предпочитает не признаваться даже самому себе. — О том, что происходит. — Так ничего и не происходит. Ты только стоишь тут и бесишь меня вместо того, чтобы домой идти. Или тебе настолько нечего делать? Сходи к Джинн, уверен, она найдёт для тебя что-нибудь очень интересное. Язвит. Хороший признак, а то казалось, что Дел даже шутить разучился. — Ой, вот не надо этой херни, а? Это ты можешь Кейт заливать, что всё хорошо, а мне не надо. Ты со смерти Джей Ди сам не свой… Дел вздрагивает от этих слов, как от удара. Взгляд его мгновенно тухнет, словно лампочка, когда в доме отключают электричество. Всё напускное равнодушие исчезает, уступая место усталости и чему-то такому, отчего сердце Фаца больно колет. Не привык он видеть Дела таким. Обычно он шутит, поддерживает других, раздражает своей наивностью и желанием спасти всех и вся — а сейчас словно даже в комнате стало темнее, будто из неё выкачали весь свет. — Я в норме. Хорошо? Мне просто нужно время. Дел отворачивается, снимает перчатки и идёт к выходу. Проклятье. Фац не настолько хорош в поддержке других, как Дел… чёрт, он вообще в этом очень плох, на самом деле. Ему бы на поле боя, где всё просто: есть ты, есть свои, а есть враги, которых ты должен бить. А не вот так стоять посреди спортивного зала, смотреть на то, как плохо другому человеку, и не уметь сделать хоть что-то. — Слушай, а это… — Да? — Дел останавливается, но не оборачивается, и Фац видит лишь его спину. Неважно: хорошо хоть, что вообще слушает. — Тогда, когда мы… после того сражения. Ты сказал, что лучше бы там был Джей Ди, а не ты. Ты говорил серьёзно? В горле внезапно пересыхает, колет колючими иголками. Дел оборачивается, смотрит постаревшим, уставшим взглядом — как в тот раз. И будто снова вокруг рвутся снаряды, ревёт очередь пулемёта, кричит саранча… словно они оба так и не вернулись, продолжая стоять посреди поля боя. — Да, серьёзно. — Ты охренел? Дел вопросительно приподнимает брови. Удивляется он. Сука. Фац знает, что такое — чувствовать вину. Думать, как бы ты мог спасти того, кого спасти не получилось. Перебирать все мыслимые и немыслимые варианты. Это тяжело. А когда погибает твой лучший друг, а вместо этого мог бы погибнуть ты — это наверняка намного, намного сложнее. Но это не даёт права Делу думать о подобной чуши, да ещё и пытаться убедить в ней других. — То есть ты реально думаешь, что всем было бы лучше, если бы ты тогда умер? — Да. Блядь. Он ведь серьёзно. Фац начинает закипать. — А ты не думал, что это очень эгоистично — решать за других? Что кому-то было бы очень плохо, если бы тебя не стало? — Это тебе, что ли? Ну да, некому было бы с тобой в напарники вставать, кто ж по доброй воле подобное сокровище забрать захочет? — Вообще-то, со мной быть в паре не так уж и плохо, явно лучше, чем с тобой. — Да ну? И кто же этот несчастный, кто так думает? — Джей Ди. Он так думает, то есть думал… то есть… Царапающий горло ком мешает закончить фразу. Фац спотыкается посреди фразы и неловко замолкает. Наступает тишина. Фацу совсем не хочется признаваться, что в уголках глаз тоже царапает, и он усиленно смотрит себе под ноги, стараясь избегать взгляда Дела. Пошло оно всё. Чёрт. Неожиданно на плечо ложится чужая рука. — Я… Я знаю, что ты был дорог ему. Он… рассказывал о том времени, когда вы сражались вместе. Ну, сколько успел. Последнее слово выходит совсем скомканным, и голос Дела ломается в конце предложения. Рука, продолжающая сжимать плечо, дрожит, и внутри Фаца тоже что-то ломается с громким, кажется, что физически слышимым, треском. — И хоть ты и говнюк редкостный, но признаю, что теперь я понимаю, почему Дж… Джей Ди так к тебе относился. Глаза начинает щипать сильнее. Он ведь сразу тогда всё понял, стоило посмотреть на убитого горем Дела. Даже не на Кейт, не на Маркуса — на него вообще было страшно смотреть, и до сих пор Фац не знает, как и о чём с ним разговаривать. И совсем не верилось, что Джей Ди, Джеймс, мать его, Феникс может умереть. Это невозможно. — Мы же не будем сейчас обниматься и признаваться друг другу в любви, да? Я свой костюм парадный не захватил, извини. Фац изо всех сил старается, чтобы голос не дрожал, но это ему плохо удаётся. Плевать. Всё равно этот святоша сделает вид, что ничего не заметил. «Вежливость». «Толерантность». Умник. — Да пошёл ты. Я лучше с носильщиком обнимусь, и то приятнее будет. — Я давно замечал, что вкусы у тебя странные. — Отвали. Дел убирает руку с плеча Фаца. Стоит какое-то время молча, а затем всё-таки уходит, оставляя Фаца одного. Но перед тем, как открыть дверь и уйти окончательно, останавливается и очень-очень тихо (но Фац слышит прекрасно) говорит: — Спасибо. Фац рад, что этот несносный придурок ушёл, резко вытирает слёзы с лица, шумно выдыхает и пытается прийти в себя. Ничего. Ничего. Всё будет хорошо. Или не будет. Неважно, ровным-то счётом. Сейчас он просто пойдёт в душ, смоет с себя всю грязь этого долгого дня, затем нальёт себе пива, присядет перед телевизором… ещё столько дел. Хватит сопли тут разводить. — Всегда пожалуйста. Фац тихо бурчит себе под нос, наклоняется, чтобы завязать шнурок, вытирает с лица пот (это только пот, и больше ничего). Усмехается невольно: видел бы кто, как он тут с Делом ночью души друг другу открывают. Кто бы мог подумать… Фац распрямляется, поудобнее вешает полотенце на плечо и быстрым шагом идёт к выходу. Нажимает на выключатель, и помещение погружается в темноту. Невидимый призрак Джей Ди как будто наблюдает из мрака, и Фац торопится закрыть дверь. Хватит на сегодня разговоров о мертвецах. Они живы, а завтра… а завтра будет только утром, а перед ним сегодня — вся ночь. И он постарается провести её хорошо. Или хотя бы сносно.***
— Какого, мать твою, хрена? Фац в шоке смотрит на залитого кровью Дела, который ещё и умудряется что-то хрипеть про «да я в порядке, честно». Бровь рассечена, левая рука безвольно висит вдоль тела, а броня изрезана так, что проще её выкинуть, чем попробовать починить. И кровь. Много-много крови. Дел оставляет её за собой на полу, пока его тащат в лазарет медики, пачкает ею подошедшего Фаца, заляпывает кровать. Чёрт. — Какого хрена? К горлу подкатывает тошнота. Одно дело — видеть расчленённые трупы монстров, а другое — боевого товарища, на котором буквально нет живого места. Он там дышит хоть вообще? — Покиньте, пожалуйста, помещение. Врачам нужно пространство для операции. «Операции». Блядь. Плохо дело. Фаца теснят со всех сторон, отталкивают, прогоняют из комнаты. Он хочет сопротивляться, да какой смысл? Он не врач и помочь Делу сейчас ничем не сможет. Перед глазами снова всплывает кровавый образ напарника, и Фац вздрагивает. Какого хрена происходит? Что произошло? Кто сделал с Делом… это? Он буквально выпадает на улицу, резко достаёт сигарету и принимается дрожащими руками её зажигать. Зажигалка сначала не слушается, и Фац успевает обматерить её много-много раз, пока наконец у него не получается. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Чёрт. — Здесь курить, вообще-то, запрещено. — Что? — Фац снова вздрагивает. Сквозь затянутые никотином мысли пробивается чей-то знакомый голос, но обладателя его Фац узнаёт только лишь после того, как она оказывается совсем близко. — Лазарет. Нельзя здесь курить. — Чёрт, Кейт! Мне настолько срать на этот запрет, что… И только сейчас он замечает, что она плачет. Дерьмо. Дерьмо. Дорожки слёз четко выделяются на заляпанном кровью (своей или Дела?) лице, и Кейт выглядит сейчас слишком беззащитной. Наверняка и про сигареты говорить начала, чтобы не думать о том, что творится в данную секунду за стенами лазарета. Чтобы не думать о том, что они могут потерять ещё одного члена их группы. Проклятье. — Что… что произошло? — Я не знаю… Дел, он… — Кейт спотыкается, вздыхает как-то рвано, будто в груди у неё пулевое ранение, кусает губы до крови. Дрожит, будто мёрзнет, и Фац, наверное, должен обнять её, но не может. Тянет мгновения, надеясь, что Кейт успокоится сама, и это происходит. Она выдыхает шумно, открывает глаза и продолжает, стараясь смотреть в сторону, не пересекаясь с Фацем взглядом. — Там были люди в убежище. Много. Но саранча всё равно смогла к ним проникнуть. Было много… жертв. А Дел меня оставил с теми, кого мы уже спасти успели, и… туда бросился. Без подкрепления, не стал ждать. Почти всех спас, одиннадцать человек… а сам… Тут силы покидают Кейт, и она падает на землю, скатываясь спиной по железной стене. Утыкается лицом в ладони и принимается плакать, громко, истерично, и от этого звука внутри у Фаца всё холодеет. — Да справится он. Слышишь? И не из такой задницы выбирался… — Да он специально туда пошёл! Специально, понимаешь? — Кейт поднимает голову, и в её серых глазах столько отчаяния, что становится не по себе. — Вбил себе в голову, что должен спасать всех, кого видит. Потому что он виноват, понимаешь, виноват в том, что жив! В том, что жив! Фац неловко подбирается поближе к Кейт и неуверенно кладёт руку ей на плечо. Большего он сделать не может, да и она сама не позволит. Кейт какое-то время плачет, закрыв лицо ладонями, а затем резко выпрямляется. — Он думает, что мне не тяжело. Господи… когда я смотрела на него и Джей Ди… и мне нужно было выбирать… я виню себя каждую ночь, каждый день, что он погиб из-за меня. Это же я убила его, я, понимаешь? Фац сильнее сжимает плечо Кейт. Он понимает. Он всё понимает. Что эта скотская жизнь чудовищно несправедлива, ставя перед человеком подобный выбор. Что Кейт ни в чём не виновата, и что она смогла спасти одного хорошего человека. Что Дел не виноват тоже. И что вся эта чёртова ситуация слишком ненормальна, чтобы один человек мог взвалить её на свои плечи. — А теперь Дел думает, что это из-за него умер Джей Ди. И что теперь ему надо забыть о себе, чтобы отработать какой-то там несуществующий долг… А что, если он умрёт? «Херово будет». — Он не умрёт, слышишь? Дел — крепкий парень, вспомни, как его малютки со всех сторон облепили, так что самого Дела видно не было. И ничего, расшвырял их всех, а потом ещё шутил, что с детьми хорошо управляться умеет и его не достать. — Но… — И из-под завала как выбрался, помнишь? Мы его уже похоронили, а он вот тут, перемазанный весь, хотя на нём и не видно это особо, улыбается во все тридцать два. Ты его ещё тогда чуть не убила. — Помню. — Или когда он вместе с Джей Ди в засаду угодил. Саранчи было жуть сколько, а они их убили всех, да ещё и хвастались нам потом. — Да. Дел ещё там какую-то крутую штуку нашёл, чтобы потом можно было наши дроны улучшить. — Ботаник. — Да. Кейт улыбается сквозь слёзы. Её всё ещё трясёт, но истерики больше нет, и это хорошо. Фац кашляет, чтобы скрыть внезапно подступившее смущение. И чтобы она не услышала, как предательски дрожит его голос. — А я не думала, что ты это всё помнишь. — Нет, я, конечно, намного опытнее и мудрее тебя, но чтобы считать меня настолько старым… — Да пошёл ты, — говорит Кейт беззлобно, вытирая слёзы. — Я же серьёзно. Спасибо, что ты… не такой мудак, как обычно. — Это ты меня просто врасплох застала. Приходи через час, и я снова включу свой сволочизм. — Я это запомню. Кейт устало проводит рукой по лицу. Она бледна, и красные разводы особенно чётко выделяются на фоне её лица. Сейчас она кажется намного младше своих лет, просто девчонкой, которую застала война и которая отчаянно хочет сбежать. — Как думаешь, Дел… придёт в норму? Не физически. Фац хочет было съязвить: «а что, физически ты его уже похоронила?», но быстро понимает, что это будет уже чересчур. Кейт и так многое пережила, чтобы понимать его чёрные шутки. Но Дел бы оценил… будь он в этой самой норме. — Не знаю. Лучше быть честным, чем слащаво врать. Кейт сейчас нужна правда, а не приукрашенная ложь, которую Фац, конечно же, мог выдумать, если бы постарался. — Нужно время. А что ещё он может сказать? Кейт в ответ кивает, шмыгает носом и встаёт с земли. Смотрит на Фаца, кивает снова, шепчет «спасибо» и торопится уйти. Становится тихо. Ветер шелестит ветвями деревьев, невесомо прикасается к лицу, приносит с собой запахи травы и земли. Запахи жизни, а не боя, крови и боли. Фац вдыхает полной грудью. В такие моменты он вспоминает своё детство, улыбку матери, сильные руки отца. В который раз думает о том, как ему повезло, что он не вырос в Васгаре, в этом царстве мёртвых песков и палящего солнца. Недавняя поездка в этот, кажется, что всеми забытый, край произвела на Фаца сильное впечатление. Дел ещё тогда сказал, что… Фац ударяет кулаком по металлической обшивке лазарета. Та отзывается звонким лязгом, и на Фаца оборачивается пара голов. Плевать. «Всё будет хорошо». Главное, чтобы Дел был жив, а со всем остальным они разберутся. Всегда разбирались. Призрак Джей Ди снова встаёт перед глазами немым укором, но Фац лишь отмахивается. Знает, что не всегда. Знает, что иногда случается непоправимое. Но когда сделать ничего нельзя, нужно верить, что всё будет хорошо. И Фац надеется, что его веры хватит. Ведь больше у него ничего не остаётся.***
— Фац? Дел смотрит сонно, непонимающе, и сердце Фаца радостно подпрыгивает. Жив, чёрт. Операция прошла успешно, и Дел уже какое-то время находится в лазарете: посетителей к нему не пускали, у здешних медиков с этим строго. Фац бродил рядом, изо всех сил изображая бурную деятельность, что получалось у него не очень хорошо. Весь извёлся, пока наконец ему не разрешили зайти. Кейт сказала, что они успели немного поговорить, и что Дел выглядит нормально — насколько нормально можно выглядеть в подобных условиях. — Ну… ты как? Дел в ответ усмехается, смотрит устало и говорит, что в полном порядке. — Только по мне будто машиной проехались, но это ничего. — Ты нас всех напугал вообще-то. — Ну прости. В следующий раз постараюсь помирать менее серьёзно. — Постарайся вообще не помирать. Наступает неловкая пауза. Фац не знает, что сказать, и избегает встречаться с Делом взглядом. Тот весь опутан какими-то проводами, датчиками, экранами… словно андроид какой-то, не человек. Белые бинты выглядят особенно светлыми на фоне тёмной кожи, и сам Дел кажется каким-то хрупким, словно ставшим меньше по сравнению со своим напарником. Дел кашляет, нарушая тишину, и морщится. Тянет руку к стакану с водой, стоящему рядом на столике, но Фац его опережает. — Ты бы попросил. Тебе сейчас двигаться нельзя вообще. — Спасибо. Дел жадно пьёт, а затем обессиленно откидывается на подушки. Датчики принимаются о чём-то пищать, и Фац не знает, хороший это признак или нет. — Кейт тут заходила, сказала, что скоро тебя выпишут. Нечего тут прохлаждаться, халявный отпуск тебе никто не предоставлял. — Поскорее бы. Дел мгновенно мрачнеет. Фац смотрит на него внимательно и думает о том, сколько херни происходит внутри этой, казалось бы, умной головы. Знает столько всего, умеет мастерить кучу разных электронных штук — а сам думает о всякой ерунде. — Тебе в бой, что ли, не терпится? Помереть так хочется? — Ты не понимаешь. — Так просвети, куда уж мне, я же тупой. Дел недовольно дёргает плечом и тут же шипит от боли. Датчики принимаются пищать сильнее. — Я не хочу об этом говорить. — Ну и классно, — Фац снова начинает злиться. — Давай не будем. А потом тебя с поля боя принесут уже трупом, и тогда Кейт придется хоронить ещё одного друга. Но это пустяки же, ничего страшного. Взгляд Дела прожигает насквозь, но Фацу всё равно. Он ничего ему сделать не сможет, если только не захочет с полом поцеловаться и отрубиться там же. Хотя с такой поехавшей крышей, возможно, и захочет. — Что ты от меня хочешь? — Чтобы хернёй маяться перестал. Дел вздыхает тяжело и смотрит куда-то мимо Фаца. Он ведь хороший солдат… чёрт, даже отличный, как бы не хотелось Фацу это признавать. И если бы не этот случай в убежище, так и продолжал бы ходить на миссии, и никто бы даже не заметил, что что-то не так. А потом умер бы на одной из них, что было бы закономерным концом. Фац вздрагивает. — Ты так себя в гроб загонишь. — На войне такое случается. — Но обычно люди на тот свет не торопятся. — Да я и не тороплюсь… чёрт, — Дел пытается сесть, но у него это не получается. Наконец он сдаётся и падает обратно на подушки. — Не хочу я умереть. Просто… — Что? — Неужели ты не понимаешь? Выжить должен был не я. Джей Ди — герой войны, он Феникс, в конце концов. Он прошёл через столько дерьма в своей жизни, его любят люди, он… Он — это он, но спасся я. — И что теперь, ты хочешь это исправить? Идиот. Придушить бы, да не в таком состоянии сейчас Дел, чтобы бить ему морду. Хотя и очень хочется. — Да ты только на Маркуса посмотри! Ты думаешь, я не вижу, какими глазами он на меня смотрит? Конечно, он был бы рад, если бы Джей Ди вернулся. А Кейт? Каково ей было смотреть на Маркуса? А ты? Господи, Фац, вы же друзьями были… а теперь… Дел останавливается. На лбу его выступает испарина, дыхание становится резким, прерывистым. — Я должен теперь вернуть этот долг, понимаешь? Раз я выжил, то должен спасать людей — за себя и за Джей Ди. Тех, кого он… он мог бы, но не спасёт. Иначе это было всё зря. Я не могу вернуть прошлое, хотя бы очень хотел, но я могу изменить настоящее. — А если ты сам сдохнешь, то какой во всём этом смысл? Блядь. Что за бред он несёт? Какой долг? Фац бросает взгляд на показания приборов: дрянь дело. Сердцебиение зашкаливает, и температура расти начинает. Надо вызвать врача. — Подожди… — Дел кашляет, протягивая руку к Фацу, и тот нехотя подходит. Пальцы у Дела горячие, и в принципе можно его не слушать, списав всё на последствия жара. Но Фац слушает, смотрит сверху вниз и думает, в какой момент вселенная повернулась к ним задницей, и они оказались в таком дерьме. — Я не собираюсь сейчас умирать, слишком много надо сделать. Так и передай Кейт. — Сам ей передай, я тебе не передатчик. — Ты… в общем, скажи ей, что всё хорошо. Мелким царапинам меня не убить. — Если ты пообещаешь подобные фокусы больше не выкидывать, я, так и быть, передам. Молчание. — Дел? Ни слова в ответ. — Блядь, Дел, ты можешь просто пообещать не лезть на рожон? Свои долги закрывай, коли тебе так хочется, только сдохнуть сам не торопись! — Хорошо. Я обещаю. Большего Фацу и не нужно. Он в последний раз осторожно кладёт руку на плечо Дела, а затем покидает палату. Вызывает по дороге врача, смотрит, как поднимается суета, мелькает белый халат, но отмечает это мельком, краем сознания. В ушах — тихий голос Дела, почти нехотя произносящего: «обещаю». И почему-то Фацу хочется ему верить. Верить в то, что Дел сможет справиться с собственными поехавшими не туда мозгами. Что выпишут его из лазарета, что он выкарабкается. Что жизнь войдёт в привычную, пусть и не всегда ровную колею. Потому что больше ему ничего не остаётся.***
— У меня уже пятнадцать! — Ха, засунь это число себе куда подальше, у меня двадцать! Ты сначала драться научись, а потом с серьёзными людьми соревнуйся. — Да пошёл ты. Фац усмехается. Гнашер в руках изрыгает пули, разрывая на части саранчу. Вокруг — кровь и месиво, ветер приносит с собой вонь пороха и металла, а в небе летает слегка побитый дрон. Джек. Разорванного на кусочки робота умудрились восстановить… точнее, не восстановить — как эту покорёженную груду металла можно собрать обратно? — а переписали память прежнего Джека в новый носитель. Реинкарнация. Умное словечко, которым Дел обучил Фаца. Красивое, мать его. Кстати, о Деле. Фац бросает взгляд на бегающего рядом напарника. Знакомая кудрявая шевелюра виднеется среди толпы монстров, но Фац не переживает: что для Дела какая-то жалкая горстка саранчи? И не с таким справлялся. Тем более, что рядом Джек, улучшенный к тому же Беардом. Теперь он умеет метать гранаты, и это, чёрт возьми, очень круто. «Гибель» Джека серьезно подкосила и без того далёкого от нормы Дела, и Кейт очень радовалась, когда Беард смог починить их железного друга. Сам Фац никогда не понимал привязанности к этим кускам металла, но… чем это хуже любви к собакам или кошкам? Хотя Фац особо не любил ни тех, ни других. — Двадцать шесть! — Тридцать один! Фац довольно улыбается, смотря на сразу ставшего недовольным Дела. Ничего-ничего, не всегда же ему выигрывать… тем более, что обычно Фац даёт ему фору. Конечно же, именно так. — Тридцать семь! — Сорок один! — Сорок два! — Сорок пять с… половиной. — Сорок… твою мать, Фац, это нечестно, они закончились! Фац переводит дух. Почти сотню малюток перебили… неплохо, совсем неплохо. Интересно, как там дела у Кейт — наверняка ведь меньше. Они снова выиграли. — Это не считается. Дел подходит сбоку, вытирая руки о броню. Лицо его перепачкано кровью, а к правой щеке прилип кусочек кожи одной из этих мерзких тварей. Но Фац говорить ему об этом, естественно, не будет. — Иди Джинн поплачься, что с тобой не по правилам играют. — Отвали. Дел несильно пихает напарника в плечо. Лицо его озаряется улыбкой, и Фац невольно улыбается в ответ. Хороший сегодня был день. Сейчас вместе на базу вернутся, смоют с себя всё это — а что завтра будет, о том лучше не думать. Война не закончилась, и кажется, что не закончится никогда. Стоит лишь подумать об этом, и голова начинает кружиться. Неужели он всю свою жизнь проведёт в этих бесконечных сражениях? Воюя с монстрами, которых рождается лишь больше с каждым прожитым днём? Теряя людей и получая ранения, рискуя не вернуться из одной из следующих битв? — И что ты застрял? Сейчас Джека вместо тебя в машину посажу, будешь пешком бежать. Он ведь не против с комфортом прокатиться, правда, дружок? Джек согласно мигает синими диодами и пищит что-то на своём языке. Вот засранец, всегда Дела против него поддерживает. Жестянка бездушная. Фац в ответ лишь молча фак показывает, кладёт оружие за спину и медленно идёт по дороге к оставленному автомобилю. Дел тащится следом, о чём-то болтая с Джеком. Фац не слушает. Он думает о том, что сегодня они убили почти сто тварей, и что счёт Дела стал сегодня немного меньше. Он искоса смотрит на напарника. Тот улыбается почти счастливо, протирает Лансер от налипших к нему крови и грязи и выглядит совершенно нормально. Почти. К тому разговору в лазарете они больше никогда не возвращались. Фац чувствует спиной холодный ветерок, говорящий о том, что призрак Джей Ди по-прежнему здесь, он никуда не делся и всегда будет идти рядом, куда бы Фац ни пошёл. Но он не оборачивается. Вместо этого он отпускает ехидный комментарий насчёт того, что Делу пора найти девушку, иначе придётся ему встречаться с Джеком — «а вы уже и так как семейная пара смотритесь». Слушает возмущённый ответ Дела, чувствует, как тёплый ветер касается щеки, ощущает аромат леса и думает о том, что плевать на то, что будет завтра. У него есть сегодня — огромный промежуток времени, за который можно успеть столь многое. Закадрить ту симпатичную девушку из соседнего отряда. Подшутить над Кейт, сделав её пиво чуть более алкогольным, чем она привыкла. Завалиться в тир и пострелять от души. Или просто идти рядом с самым несносным на свете напарником, болтать ни о чём и смотреть на голубое небо. И этот вариант, как бы ни хотел Фац верить в обратное, очень ему нравится.