То, что мы называем домом

       Питер искренне радовался возможности пожить немного у тёти. Он уже давно не оставался у неё дольше, чем на неделю, поэтому просьба Тони была очень даже кстати. Ну, точнее, не просьба, а просто предложение.        Ему и Пеппер было необходимо отправиться в какой-то ежегодный благотворительный тур, который они избегали уже лет шесть. Тридцать мест, по два-три дня в каждом, плюс ещё время на перелёты. В общем, Тони, осознав всю неизбежность ситуации, решил, что Питеру эти несколько месяцев нужно провести с тётей, чтобы было кому приглядывать за ним. И сообщать Старку, если ребёнок опять попытается скрыть ножевое.        Тони, конечно, сказал, что Питер всё равно в любой момент может прийти в башню, но лучше чтобы он несколько месяцев спокойно жил у тёти. Так «его бедному старому отцу с больным сердцем» будет легче жить. Это слова не Тони, а Наташи.        Мэй тоже с радостью согласилась («Конечно он может остаться, Старк! Это, вообще-то, его дом. Как ты мог даже предполагать, что я буду не рада ему?»). Тони заявил, что у Питера самая опасная команда поклонниц и с чистой совестью отправился в этот раздражающий его тур. Ну, потому что Пеппер так сказала.

***

       Целых три дня всё шло просто чудесно: да, теперь в его расписании не было графы «Попить чай с Мстителями», но это не было такой уж трагедией. Нужно же было ему хоть иногда отдыхать от этих щенят!        В школе всё было по-прежнему, разве что Флэш перестал доставать его, а Нед удивился, почему это Питер не уехал в тур с Тони. Ага, ещё чего, по обоюдному согласию со Старком, они решили избегать прогулов школы. Тони просто не хотелось снова идти к директору.        А вот дома всё было не очень гладко. То есть, вообще-то, сначала, возвращение домой шло просто чудесно: Питер и Мэй наконец-то устроили вечер кино, который так долго откладывали, установили правило трёх звонков для его патрулей и приготовили лазанью.        А потом Мэй призналась, что встретила кое-кого и очень хочет, чтобы Питер с ним познакомился. И сначала эта новость показалась чудесной! Мэй уже давно заслужила счастье, и Питер был искренне рад за неё. И он действительно был рад, примерно до того момента, когда Джон пересёк порог их дома.        На вид он казался очень милым и приятным парнем, симпатичным, насколько Питер мог судить, подтянутым, высоким. И он понимал, почему этот парень понравился Мэй. А вот почему его чутьё буквально начало кричать, чтобы он держался как можно подальше от Джона, Питер не понимал.        Паркер с трудом подавил в себе желание сбежать куда подальше и отсидел целый вечер в компании Джона. Вообще, он действительно был милым: улыбался, вёл себя невероятно любезно и обходительно, но только с Мэй. Питер пару раз ощутил на себе его косой изучающий взгляд, из-за чего хотелось залезть под стол и спрятаться.        В конце вечера Джон обнял его на прощание, вызывая желание панического бегства, и Питер уже знал, что нет, этот человек ему не нравится. — Ну что, Питер, как он тебе? — Мэй осторожно присела на угол кровати, счастливо улыбаясь.        Ужасно. Пожалуйста, пусть он больше никогда не приходит. — Он потрясающий, — Питер фальшиво улыбнулся, замечая, как Мэй расслабилась.        Этот человек нравится Мэй, и она, похоже, действительно счастлива рядом с ним. Какое право он имеет снова рушить её жизнь?

***

       Джон стал заходить по два-три раза в неделю. Во время его визитов Питер старался отсидеться в комнате, задержаться на прогулке с ЭмДжей или немного продлить патрулирование. Но они всё равно сталкивались. Просто неизбежно.        Нед и ЭмДжей считали, что Питеру нужно рассказать о своём предчувствии Мэй, на что он только отмахивался. Джон не был подозрительным и к Мэй всегда относился идеально. Просто Питеру он не нравился. Наверное, так бывает со всеми.        И хотя в глубине души Питер понимал, что ему действительно стоит рассказать Мэй, это было слишком глубоко. Он не готов к тому, чтобы она потеряла ещё одного человека, которого любит, из-за него. Это уже эгоизм.        А ещё через неделю Мэй, очень воодушевлённая, спросила, не против ли Питер, чтобы Джон переехал к ним, пока у него дома ремонт. К тому же, они встречались уже достаточно долго, чтобы действительно задуматься о таком. И он понимал, что если скажет «нет», то ничего такого не произойдёт, но в глазах Мэй было видно столько неподдельной радости, поэтому он лишь выдавил из себя улыбку. — Конечно, давай попробуем, — Мэй радостно пискнула, обнимая его.        Боже, пожалуйста, кто-нибудь, спасите его.

***

       До возвращения Тони оставалось ещё почти полтора месяца. Он звонил, писал, жаловался на всеобщее занудство и Пеппер и заверял, что ещё немного, и он точно отсюда сбежит. Звонки Тони стали единственными моментами, когда Питер действительно мог расслабиться.        Дома было сложно находиться. Нет, не сложно — страшно. Его чутьё буквально сходило с ума, едва он переступал порог дома. Оно кричало, стоило Джону небрежно поздороваться с Питером. А если они находились в одной комнате, то Паркер с трудом сдерживал подступающую тошноту.        И ведь он даже ничего не делал. На Питера нападали с оружием, обрушали здания, а чутьё было и в половину не таким сильным. Наверное, сломалось.        Придирки начались меньше чем через неделю после переезда Джона. Мэй была на смене, а Питер только вернулся с дневного патруля, уже просто игнорируя своё разрывающееся от страха нутро, и залез в холодильник, надеясь восполнить запас энергии хотя бы наполовину: он старался не съедать всю еду в доме, потому что Мэй, когда приходит с работы, очень устаёт и не может постоянно что-то готовить.        И она не Тони Старк, который, осознав, сколько еды должен поглощать его ребёнок, купил ещё четыре холодильника (он немного паниковал) и забил их доверху едой. И это ещё не считая того, что в башне буквально есть столовая (скорее, ресторан, потому что повар, Жак Морлеон, был из Франции).        Джон подошёл к нему совершенно незаметно. В другой раз его о чьём-то приближении предупредило бы чутьё, но оно уже кричало. — Ты слишком много ешь для того, кто не работает, — Питер вздрогнул, ощущая на себе взгляд его ледяных серых глаз. — Ты мог бы есть поменьше. Твоя тётя не так много зарабатывает, а еда не бесплатная.        Нет, не мог. Попробуй поживи с его-то метаболизмом! — Я стажируюсь в StarkIn, — ну, вообще-то, живёт. — Мне платят за это. Просто сейчас мистер Старк уехал в благотворительный тур, поэтому я туда не хожу.        Почти правда. Тони не то чтобы платил ему, нет. Он просто иногда кидался в него деньгами. Питер знал, что Тони пару раз помогал тёте Мэй, но старался делать это не так уж и часто, чтобы не ущемлять гордость женщины. Это было крайне заботливо и мило с его стороны.        Джон громко хмыкнул, вырывая Питера из приятных мыслей и погружая обратно в кошмарную реальность. Паркер знал, что парень Мэй не очень-то верит даже в стажировку, а про усыновление они вообще предпочитали не распространяться. — Ну, ты всё равно ешь поменьше, — Джон уходя из кухни, похлопал Питера по плечу, и вся еда тут же начала проситься наружу.        И он стал есть меньше дома. Потому что это маленькая плата, чтобы этот человек с ним не разговаривал. Потому что он вполне может поесть в школе, и перехватить что-нибудь у мистера Дельмара — благо, денег Тони оставил столько, что можно купить не просто сэндвич, а ресторан. Потому что так было проще. Хотя, чёрт, кого он вообще обманывает?        Нед, заметив это, тут же начал допрос с пристрастием, в конце заявив, что это всё совершенно ненормально. Да, это так. А что он мог сделать? Сказать Мэй, в очередной раз отбирая у неё любимого человека? Спасибо, ему и прошлого раза хватило.        В следующий раз стычка случилась из-за вещей Питера. Он сам не понимал, как эта кофта попала сюда — все дорогие вещи, которые Тони насильно покупал ему («Прости, малыш, но я не могу смотреть на то, как ты рассекаешь по моей высокотехнологичной лаборатории в этом!»), он обычно оставлял в башне.        А из-за чего взбесился Джон, было вообще загадкой, но Питер, из-за своего слуха ненавидевший, когда на него кричат, испуганно вжал голову в плечи, глядя на то, как этот человек размахивает кофтой. — Как смеешь ты выпрашивать у тёти деньги на такую дорогую одежду? Ты хоть знаешь, как ей тяжело обеспечивать вас?! — Мне её подарили. Не тётя, — тихо пробормотал Питер, надеясь, что хоть такой ответ заставит его перестать кричать. — Это очень дорогой подарок, — Джон буквально выплюнул последнее слово, швыряя кофту куда-то в угол. — Или ты заработал на неё?!        Питера начало мутить от его предположения, от его приближения, его голоса, его криков… Он на секунду застыл, не до конца понимая, что сейчас произошло. Щека горела, а в ушах стоял звон.        В Питере что-то надломилось, его, конечно, и до этого били, даже стреляли, но в этот раз было по-другому. Пошатнувшись, он постарался уйти от Джона, спрятаться, сбежать, сделать хоть что-нибудь, но не успел. Он перехватил его за руку, до боли сдавливая запястье, развернул к себе и ударил ещё раз.        До Питера, как сквозь воду, снова начали доноситься крики. — Ты слушаешь меня, щенок?! — Питер едва заметно кивнул, в душе умоляя, чтобы он перестал кричать. — Ты, невоспитанное маленькое дерьмо! Хотя чего ещё можно ожидать: у тебя ведь нет хорошего примера, а тётя слишком мягка с тобой. Ну ничего, я это исправлю.        Есть! У него уже есть хороший пример, его отец. И это абсолютно точно не Джон.        Питер попытался абстрагироваться от криков, с внезапной апатией наблюдая, как искривляется лицо этого человека. Месяц. Всего один месяц, и Тони уже точно вернётся. И можно будет уйти отсюда.

***

       Джон, кажется, вошёл во вкус, поднимая руку на Питера при каждом удобном случае. И Питеру было плохо, отвратительно, больно и унизительно, но даже это не было основной проблемой. Он не мог спать.        Паучье чутьё не затыкалось ни на секунду, и без того выматывая, но когда дело доходило до сна, всё было ещё хуже: его усиленные инстинкты выживания не могли позволить ему заснуть, если есть угроза для жизни. И если по-началу он перебивался коротким сном в библиотеке или на паутине между высотками, то сейчас всё стало ещё хуже.        Чутьё не переставало кричать, даже когда он не был дома.        Питер в какой-то момент даже устало усмехнулся, сравнивая его с Анной и её привязанностью к пропускам. Хотя чего ещё можно было ожидать от него: какой хозяин, такое и чутьё. А хозяин был очень упрямым.        Даже ЭмДжей с Недом, понимая, что с их другом творится какое-то дерьмо, о котором он весьма предсказуемо пытается умолчать, не смогли убедить его рассказать хоть кому-нибудь. Они хотели связаться со Старком, но Пит выглядел таким затравленным, едва ли не умоляя этого не делать, что они просто не знали что предпринять в этой ситуации.        Пит выглядел настолько плохо, что даже Флэш на одной из перемен незаметно подошёл к Неду, интересуясь, что с ним вообще такое. И если это не было тревожным звоночком, то что вообще должно им быть?

***

       Пит изо всех сил старался быть ниже травы, тише воды. Вести себя настолько незаметно, насколько вообще возможно. Просто чтобы этот зверь человек не мог что-либо ему предъявить. Мэй, часто подменявшая подругу, почти перестала бывать дома, а когда появлялась, была слишком уставшей, чтобы понять, что ответ «я просто немного устал — ну, ты же знаешь: экзамены, патрули» был слишком фальшивым и неубедительным.        И, Боже, он ведь правда старался делать всё, даже следовать комендантскому часу, чтобы не давать ему лишнего повода докопаться. Но там были террористы, а дети кричали и плакали, он просто не мог не помочь им. И Питер даже успел бы домой, но эти уроды перед самым задержанием успели взорвать чёртову гранату.        И он уверен, что смог бы увернуться, если бы чутьё предупредило. Но оно, видимо, слишком занято, ежесекундно напоминая о Джоне вместо того, чтобы спасать его от террористов. Спасибо, блин, огромное.        И опыт показывал, что если ты приходишь домой с осколком от гранаты в боку, истекая кровью, это точно вызовет лишние вопросы. Поэтому, пока он добрался до аптеки, вытащил осколок, промыл рану, постарался более-менее аккуратно зашить её и перевязать, время уже перевалило далеко за дозволенные рамки.        Боже, как он надеялся, что дома будет Мэй, или он уже ушёл спать. Хотя, о чём он вообще? Когда это ему везло?        Стоило Питеру переступить порог дома, стараясь двигаться как можно медленнее, чтобы швы не разошлись, он встретился глазами с Джоном. Вместо приветствия тот замахнулся, отвешивая Питеру звонкую пощёчину. И каждый раз так: он ведь может перехватить руку в миллиметре от лица, но ступор и паника уже контролируют его тело. — Где ты шлялся, ублюдок?! — Джон с силой схватил его запястья, сжимая. Завтра будут синяки. — У друзей задержался, — еле слышно прошептал Питер. Ну не мог же он сказать, что террористов останавливал. — Пожалуйста, отпусти. — Отпустить?! — он сжал ещё сильнее, а его глаза лихорадочно заблестели. Питер понял, что он пьян. Пьяный садист. Ну конечно. — Не смей со мной так разговаривать!        Питер растерянно похлопал глазами, в принципе не понимая, что он такого сказал. Джон, заметив этот жест, ещё больше озверел и, размахнувшись, ударил его кулаком в живот. Питер задохнулся от внезапной боли: он задел край раны. Но Джон уже вошёл во вкус, замахиваясь для очередного удара.        Питер прочувствовал каждую секунду. Он слышал треск, с которым ломается его ребро. И, наверное, именно этот звук вывел его из ступора. Питер резко перехватил занесённый для очередного удара кулак, выворачивая руку. Он даже не слышал вопль, который издал Джон, выбегая из дома.        Ему нужно убраться оттуда. И он уже даже знает, где хочет оказаться.        Уже через полчаса Пятница радостно поприветствовала его, впуская внутрь. Питер добрался до своей комнаты, тут же нашаривая под кроватью аптечку. Он быстро сделал перевязку, попросил Пятницу не сообщать Тони обо всём этом и отключился. Чутьё наконец-то приумолкло и дало ему поспать.

***

— Мистер Старк! — громкий голос, раздавшийся в половине третьего ночи, — это совершенно не то, от чего Тони хотел бы проснуться. — Мистер Паркер прибыл в башню. Была задействована одна из запрещённых фраз. — Какая? — сонливость как рукой сняло. Тони уже сидел в кровати, а Пеппер растерянно моргала. — «Хэй, Пятница, а давай это останется между нами? Не говори Тони», — Пятница проиграла запись голоса Питера. Тони различил в нём намёки на то, что ребёнку больно. — Также у него зафиксирована осколочное ранение на боку, сломанное ребро, синяки на запястьях, физическая и эмоциональная усталость. Активировать протокол «Возвращение домой»?        Тони хмуро глянул на Пеппер, которая выглядела, наверное, даже более напуганной и обеспокоенной, чем он сам. Тони кивнул, пытаясь просчитать, сколько времени у него займёт полёт до башни из чёртового Монтевидео. В Уругвае. — Пятница, если он попытается сбежать до моего возвращения, запри его, — Тони скептически смотрел на надпись «расчетное время полёта — одиннадцать часов». Он обеспокоен, а значит, доберётся туда за девять. — По моим прогнозам, организм мистера Паркера настолько утомлён, что он проснётся не раньше, чем через двенадцать часов, — заявила Пятница так, будто это должно было его успокоить.        Серьёзно, малыш, что же с тобой произошло? Тони честно не понимал, как вообще могло что-то произойти. Он ведь звонил чуть ли не каждый день, и Питер всегда был очень радостным и бодрым. Если с ним всё это время что-то происходило, а Тони не заметил, то, чёрт, это ужасно.        Пока костюм летел по проложенному маршруту, Тони успел просмотреть все новостные сводки про Человека-Паука за последний месяц, но он никак не мог найти среди них что-то настолько серьёзное, что могло так сильно вымотать ребёнка.        Идея пришла внезапно: в Нью-Йорке уже должно было быть около девяти, так что Тони почти не чувствовал укол совести, когда набирал Неда. — Да-да, это я, не пищи, успокойся, — у Тони не было времени на разделение восторга этого ребёнка. В другой раз, наверное, стоит дать ему вдоволь попищать. — Так, сейчас постарайся ответить так, чтобы я мог тебе поверить. И, желательно, необходимо, чтобы твой ответ меня успокоил. Что случилось с Питом и насколько всё плохо? — Эм,  — на том конце трубки повисло напряжённое молчание. Тони даже боялся представить, что произошло у этих детей, пока его не было. — Ну, всё определённо очень плохо. Пита ещё ранило гранатой, ну, я в новостях видел. Я рад, что вы возвращаетесь, мы уже не знали, что делать, а Питер не разрешал никому говорить. Ну, и я думаю, мне не стоит говорить, он сам расскажет. Надеюсь. И я слегка занят, у меня тут уроки. — Да-да, иди, спасибо.        Боже, да что же там у них произошло?!

***

       Тони влетел в окно, приземляясь прямо в своей гостиной. Не теряя ни секунды, он поднялся в комнату к Питеру, надеясь, что он будет там. Желательно, живой и здоровый, но это уже так, мечты. Хотя бы просто спящий.        Комната, а в частности гора окровавленных бинтов рядом с кроватью, выглядела кошмарно. Тони и без того был на грани сердечного приступа, а вот это вообще никак не помогало. Но Питер выглядел хуже мертвеца довольно сносно, учитывая обстоятельства. И он точно спал, а не умер от потери крови. Это радовало.        Тони на секунду ужаснулся тому, что радуется таким вещам, но когда твой ребёнок постоянно выкидывает что-то такое, хочешь или не хочешь, а будешь благодарен любому состоянию, противоположному смерти.        Старк спустился вниз, давая ребёнку возможность самостоятельно проснуться. Нужно было приготовить что-нибудь, потому что Пит действительно выглядел прям очень не хорошо. Тони ни за что в жизни не поверит, что Мэй морила его голодом, отчего его внешний вид был ещё более непонятным и в какой-то степени пугающим.        Через три часа, когда Тони уже семь раз подавил в себе желание подняться и всё-таки разбудить ребёнка, лифт тихо звякнул, впуская в гостиную Питера. Тони вскинул голову, изучая ребёнка, пока тот ещё не обнаружил его присутствие. Что ещё необычнее, ведь чутьё, вроде, должно сообщать о таком.        Питер был бледным, сильно похудел и шёл очень медленно, наверное, чтобы не тревожить свои раны. Тони уже заприметил синяки на запястьях, о которых сообщала Пятница, и на скуле. Вот что Тони знал, так это то, что в драке он такие ушибы заработать не мог. Чёрт возьми, что же с ним случилось?        Тони откашлялся, привлекая внимание Питера. Ребёнок неестественно вздрогнул, испуганно глядя на Старка, но увидев, кто перед ним, он заметно расслабился и даже выдавил что-то, похожее на улыбку. Хотя, вряд ли синяк на пол лица хоть как-то помогает в улыбках. — Ты уже вернулся? — Питер медленно поплёлся к столу на запах еды. — Я думал, ты ещё две недели будешь торчать где-то. А Пеппер с тобой? — Пеп осталась в Уругвае, — Тони поднялся, приближаясь к Питеру. Ребёнок тихо ойкнул. — А я прилетел оттуда, потому что Пятница сказала, что ты вернулся в башню в ужасном состоянии. Не хочешь рассказать?        Питер недоверчиво перевёл взгляд на потолок, одними губами прошептал «предательница», а потом как-то стушевался, ссутулился, будто защищаясь. Тони знал такое состояние и это прям очень нехорошо. Питер будто бы решался рассказать о чём-то, уговаривая сам себя. Очевидно, не удалось, потому что ребёнок выглядел так, будто сам себя ругает. — В общем, там была граната, — он немного смутился, проводя рукой по боку. — Она взорвалась, попала мне в бок и меня отбросило к стене. И я, возможно, сломал ребро. А домой нельзя, там парень Мэй, — голос Питера дрогнул, но он сделал вид, будто ничего не было. Тони нахмурился. Он не знал ни о каком парне. — И он же не знает, ну, про мои патрули, поэтому я пришёл сюда. — А теперь попробуй ещё раз, только на этот раз правду, — Питер слегка приподнял бровь, мол, о чём ты, но Тони заметил, что его руки задрожали. — Я видел записи. Тебя не отбрасывало к стене. А ещё я вижу тебя. Пит, пожалуйста. Ты же знаешь, я не ругаюсь. Я просто очень за тебя переживаю. Расскажи мне.        Питер пару раз моргнул. Тони всегда говорил таким обеспокоенно-мягким голосом, когда переживал. Боже, он заставил его пролететь восемь с половиной тысяч километров. Неужели кто-то настолько сильно за него волнуется?        Он даже не почувствовал как начал плакать, а Тони, на секунду застыв, притянул его в объятья. Единственное, что он ощутил, это то, что чутьё умолкло. Ну, похоже, теперь он действительно в безопасности. Тони терпеливо ждал, пока Питер начнёт говорить.        С каждым словом, что вылетало из рта ребёнка, который с трудом мог говорить, буквально захлёбываясь в слезах, Тони всё больше хотел убить того, кто это с ним сделал. Как он не заметил этого? Он бы, наверное, злился на себя гораздо сильнее, если бы не злость на того ублюдка, который посмел тронуть его ребёнка. — Прости меня, я п-правда не хотел тебя беспокоить, — почему он извиняется? — Я просто думал, что ты вернёшься и заберёшь меня. И я не буду вмешиваться в отношения Мэй. Он ведь ей нравится, я так не хочу это портить. — Малыш, это насилие, — Тони старался говорить мягко, чтобы донести до Питера свою мысль. Если бы не необходимость объяснить это, он бы уже был в доме Мэй и вколачивал этого урода в землю. — Ты ничего не портишь. Думаешь, твоя тётя была бы счастлива рядом с человеком, избивающим ребёнка? А вдруг однажды он решит ударить и её? Ты не должен такое терпеть и скрывать. Я уверен, что если бы ты всё рассказал Мэй, то она бы без колебаний выдворила его из дома. — Ты так думаешь? — На лице Питера отразилась благодарность. Наверное, он знал это, просто хотел, чтобы кто-нибудь сказал.        Тони кивнул, продолжая обнимать его, пока ребёнок не успокоится. Наконец, когда Питер решил проявить интерес к еде, Тони отпустил его, ожидая, что тот что-нибудь скажет. Долго ждать не пришлось. — Наверное, ты прав. Надо ей рассказать. Ты, — Питер немного замялся. — Ты сходишь со мной? — Конечно, — Тони мягко улыбнулся, но затем посерьёзнел. — Но сначала Хелен убедится, что ты не умираешь из-за своих травм. И пусть ещё, на всякий случай, зафиксирует побои. Вряд ли мне понадобится это, чтобы засудить его, но чтобы судья не возникал.        Питер согласно кивнул, слегка улыбаясь. Надо ещё попросить у Хелен какое-нибудь обезболивающее.

***

       Спустя пару часов, когда Тони убедился, что раны Питера уже почти зажили, а ребро, на удивление, срослось правильно, они всё-таки поехали к дому Паркеров. По пути Тони отчитался о случившемся Пеппер, заверив её, что они тут и без неё справляются, и, к удивлению Питера, Неду, который очень искренне поблагодарил Тони. Нет, ну он, конечно, знал, что друзья за него переживают, но, почему-то, всё равно удивился.        Они остановились напротив дома, и Питер тут же почувствовал, как напряглось его чутьё. Оно едва слышно шептало, наверное, из-за того, что Тони был рядом. В доме горел свет, а Мэй, наверняка, уже вернулась со смены. Интересно, что ей сказал Джон по поводу отсутствия Питера.        Тони, заметив, что ребёнку сложно собраться с силами, сам позвонил в дверь. Питер заметил, что одна рука Старка лежит поверх часов. Наверное, он надеялся, что дверь откроет Джон, чтобы тут же активировать железную перчатку и врезать ему. Что же, это было бы эффектно.        Дверь открыла Мэй. Она немного удивлённо посмотрела на Тони и Питера, но всё равно улыбнулась. — Привет. Тони, ты уже вернулся, рада видеть, — Тони мило улыбнулся, изящно целуя ей руку в качестве приветствия. — Питер, прости, я думала, ты остался у Неда или Мишель. Джон просто сказал, что ты ушёл к другу. Заходите.        Тони улыбнулся, слегка подталкивая Питера в спину. От Мэй это не укрылось, и она слегка нахмурилась, не понимая, что происходит. Тони, как ни в чём ни бывало, завёл разговор об Уругвае и Пеппер, которую он там бросил. Питер тихо хихикнул, когда Старк выразил надежду, что мисс Поттс не бросит его ради какого-нибудь уругвайца.        Мэй, всё ещё не понимая, что могло привести Тони в их дом, тоже посмеялась над шуткой, заходя в гостиную. Джон, сидевший на диване, оторопело застыл, глядя на самого Тони Старка. А Питер, заметив его, тут же дёрнулся, наполовину прячась за спину Тони. Чутьё говорило, что там безопаснее.        Тони с недовольным прищуром смерил Джона взглядом. И в этом взгляде каждый уловил что-то убийственное. Мэй, всё ещё удивлённая такой быстрой смене настроения, решила представить Джона Тони. — Эм, Тони, это Джон, Питер, возможно, тебе рассказывал, — она с улыбкой поглядела на парня. — Ну, а Тони все знают. Он друг семьи. — Ага, усыновил Питера под шумок, так и подружились. Сам расскажешь, малыш, или я? — вставил Тони, положив Питеру руку на плечо и наградив Джона ещё одним убийственным взглядом. Тот нервно сглотнул. А Питер неуверенно пробормотал что-то, что смог услышать только Старк. — Хорошо. Мэй, дорогая, это существо избивало моего сына. Вчера он вернулся в башню со сломанным ребром и кучей синяков. Пятница вызвала меня из Уругвая, потому что ребёнок был настолько морально и физически истощён, что даже чёртов искусственный интеллект занервничал. — Это неправда, — Тут же заявил Джон, пока Мэй пыталась собраться с мыслями. Улыбка пропала с её лица, сейчас там был только шок и чуть-чуть злости. — Мальчик врёт, ему просто хочется привлечь внимание. — Да, а ещё врёт лучший врач в стране, делавший ребёнку рентген рёбер, — Тони говорил спокойно, но Питер чувствовал, что ещё немного и он прострелит ему голову. — Убирайся из моего дома, — тихо проговорила Мэй, но у Питера пробежали мурашки по спине. — Пошёл отсюда, пока я не всадила тебе нож в глаз. — Но, Мэй, — Джон попытался что-то возразить, но Тони уже активировал перчатку и схватил его за горло. — По-моему, она сказала, чтобы ты убрался отсюда, — Тони перешёл на шепот, который мог слышать только Джон и Питер. — Я уже сообщил в полицию, но с каждым твоим словом у тебя всё меньше шансов сесть в тюрьму целым. Или живым. И я очень надеюсь, что тебе никогда не захочется подходить и близко к этому дому или Мэй с Питером, потому что, хоть я и не могу убить тебя, но знаю нескольких людей, которые сделают это с удовольствием.        Тони отпустил его, с силой толкнув к двери. Мэй молча смотрела, как он уходит, а потом громко вздохнула, обнимая Питера. Пока она плакала и извинялась (так вот от кого у Питера эта дурацкая привычка!), Тони позвонил Пеппер, сообщая, что всё уже в порядке. И что он не сядет в тюрьму за убийство.        Мэй согласилась на пару дней перебраться в башню, на случай, если Джон решит заявиться к ним домой, пока его ещё не поймала полиция. Питер, сидя на заднем сиденье, понял, что его чутьё абсолютно замолчало, радуясь тому, что хозяин в безопасности.