1. Арахнофобия
Питер стоял на стуле посреди своей комнаты, лихорадочно прикидывая, что ему, чёрт возьми, с этим делать. Звать Тони? Как-то несерьёзно. И вообще, откуда на восемьдесят восьмом этаже высокотехнологичной башни паук? Ну, то есть, не он, конечно. Свой путь до этой башни он вряд ли когда-либо забудет. А вот этот мерзкий чёрный арахнид с кучей лапок явно лишний. И Питер очень надеялся, что сейчас этот паук поймёт, что здесь делать нечего и уползёт. Эй, почему он ползёт не в сторону двери? Боже, зачем ты приближаешься? Питер почувствовал иррациональный страх и, возможно, немного перестал дышать. Только ещё одного контакта с пауками ему не хватало, вот серьёзно. — Питер, твоё сердцебиение участилось, что указывает на начало панической атаки. Сообщаю Боссу. Питер не признает этого в слух, но он был благодарен Пятнице. Теперь ему не нужно звать Тони, а когда он придёт, то нужно лишь придумать нормальную отмазку, почему он в панике залез на стул. И надеяться, что Тони избавится от паука. Тони появляется уже через минуту, немного растеряно смотрит на напуганного ребёнка, а когда замечает причину испуга, успокаивается. Забирает паука, не задавая лишних вопросов и не обращая внимания на то, как побледнел Питер, когда тельце2. Сейсмофобия
Нью-Йорк — город, который почти не опасен в этом плане. Честно говоря, Питер точно помнит всего штук пять случаев землетрясений в этом городе. И те — из курса истории за последние триста лет. А лично он присутствовал в городе всего дважды, да и о том, что это были землетрясения — узнал из газет. Конечно, ведь тогда у него не было этих отвратительных обострённых чувств. Зато теперь есть, и Питер всегда с небольшой паникой просматривает сводку сейсмической активности на грядущую неделю. И когда он видит это чёртово предупреждение о землетрясении, в котором говорится, мол, переживать не стоит, оно всего-то два с небольшим балла, вы вряд ли что-либо почувствуете, то ему становится что-то нехорошо. Решение приходит само собой — Тони чудесно справляется со всем, значит справится и с этим. И Старк даже почти не удивлён, когда ребёнок тихо заползает к нему в лабораторию с подушкой в руках. Потому что, честно говоря, он тоже смотрит эту сводку. — Я тут посплю, ладно? Тони кивает, но, серьёзно, зачем ребёнок спрашивает? Он же прекрасно знает, что Старк не может просто взять и отказать ему. Питер ложится на диван, уже начиная ощущать этот отвратительный гул в ушах, и немного вопросительно смотрит на Тони. Старк небрежно вытирает руки от машинного масла и падает на диван рядом с ребёнком, притягивая того в объятия. Питер пару минут молчит, стараясь не морщиться, когда начинаются первые толчки. Тони действительно помогает. — Это называется сейсмофобия, — внезапно добавляет Питер. — Я в курсе. Не нужно смотреть на Тони, чтобы понимать, что он мягко улыбается, а затем зарывается руками в волосы Питера. Ну, теперь можно и поспать.3. Клаустрофобия
Питер с недоверием смотрит на аттракцион, куда, сверкая пятками, умчались мстители. Как дети малые, ей Богу. Хотя Питер тоже бы умчался, но кто вообще придумал аттракцион в виде пещеры. Под землёй. Возможно, это и правда было весело, но Питеру как-то не хотелось спускаться туда. Он переглянулся с Тони, который, на удивление, тоже не горел желанием спускаться куда-то туда, и, немного подумав, неуверенно потянул Старка в другую сторону. — Пойдём на колесо обозрения, — это был не вопрос, поэтому Тони спокойно позволил увести себя подальше от неприятного места. Уже сидя в кабинке на вершине колеса, Тони внезапно пришло в голову, что это, на самом-то деле, не такая уж хорошая альтернатива. Клаустрофобия — боязнь замкнутых пространств, а кабинка, хоть и была стеклянной, не очень-то подходила под определение «открытой местности». Питер, будто услышав его мысли, немного нахмурился, продолжая предпринимать попытки съесть сахарную вату, не запачкавшись. — Я боюсь запертых, тёмных и находящихся под зёмлёй пространств, — он тихо фыркнул, наблюдая за Тони. — У меня частный случай клаустрофобии. К пещерам. Тони решил, что сейчас не время и не место поговорить об этом по-подробнее. Да и к тому же, зачем? Они оба знали, из-за чего был этот страх. И оба знали, что у Питера уже есть вся поддержка, чтобы просто забыть обо всём этом.4. Гимнофобия
Мстители непонимающе принимали уже четвёртый отказ Питера сходить с ними в бассейн, в баню, в душ, после тренировки, и в любое другое место, где так или иначе нужно «посветить прессом». Питер, конечно, хотел, потому что, серьёзно, когда мстители относятся к тебе достаточно по-взрослому, чтобы звать на свои посиделки — это круто. А ещё он уже просто до тошноты устал от того, что они никак от него не отвяжутся. Где вообще Тони, когда он так нужен? Каждый чёртов раз, когда кто-то из команды заикался о походе в какое-нибудь из этих мест — не было ни одного Тони Старка (как будто их бывает несколько!), который спас бы его. Поэтому Питер раз за разом придумывал новые отговорки, почему он не может пойти. Ведь не может же он просто сказать: «Простите, я не хожу туда с вами из-за гимнофобии, которая у меня осталась после детской психологической травмы! В следующий раз, зовите туда, где все одеты. Пока!». Звучит, как бред. И, Боже, он готов молиться на Старка, когда тот появляется в самый, чёрт побери, подходящий момент! Нужно не забыть приготовить корзинку с цветами и фруктами, чтобы поблагодарить такого святого человека. Одного взгляда на Питера, который, кажется, готов слиться со стеной, лишь бы не отвечать мстителям, хватает, чтобы понять, куда на этот раз вляпался его ребёнок. И Тони абсолютно точно не рад, что он в курсе всей ситуации. Потому что это действительно отвратительно. — Тони, русскую баню можно считать едва ли не боевым крещением, — возмущается Бартон, когда Тони немного раздражённо просит оставить ребёнка в покое. — Это же традиция. К тому же, чего мы там не видели? Он же в спандексе по городу рассекает, не должен стесняться. Питер едва сдерживает своё желание возразить, что спандекс и нагота — не одно и то же, но вовремя останавливает себя, понимая, что не готов объяснять всё это дерьмо. — Ой, Бартон, вечно ты не о том думаешь, — насмешливо тянет Тони, успокаивающе закидывая свою руку на плечи Питера. — Просто Карапуз переживает, что вы все ослепнете от его восхитительности, да, шкет? Пойдём подальше от этих старичков, пока они не померли от зависти. Питер ухмыляется и, наверное, впервые не напоминает Тони о том, что тот тоже уже далеко не молод, позволяя увести себя куда подальше. Когда они уже у себя в гостиной, валяются на диване, Тони внезапно спрашивает о названии этой фобии. Признаваться ему, почему-то, совсем не страшно и не стыдно. Наверное, потому что он слишком много в этом понимает. — Гимнофобия, — Питер всё равно немного медлит. — Опять же, разновидность. Я не боюсь наготы как таковой, просто, ну, ты знаешь. — Кто вообще придумывает эти названия? Тони уже переводит тему, надеясь, что ему больше никогда не придётся вспоминать об этом. И, нужно признать, у него похоже развилась ещё одна собственная фобия — боязнь причин страхов Питера. Нужно придумать ей крутое название, а то не солидно.5. Фонофобия
Как бы Питер ни убеждал себя в том, что он не любит крики только из-за усиленного слуха, очевидно было, что это не совсем так. То есть вообще не так. Хотя, наверное, это было одной из причин. Он просто боится, когда на него кричат, и не имеет ни малейшего понятия, когда это началось. В детстве психологических травм, связанных именно с криком, у него не было, а, в связи с его образом жизни, к тому, что его довольно часто ругают, он уже привык. А вот к крикам нет, тут уж увольте. Поэтому когда Стив, очевидно, переволновавшийся, когда Питер резво сиганул под пули, повышает голос, отчитывая его, появляется отвратительное ощущение неправильности. Какого чёрта ты кричишь, Стив? Когда тебе спасают жизнь, ты должен говорить «спасибо». И если у Питера довольно частный случай фонофобии, то у Тони всё ещё хуже — он+1
Питер сидит в гостиной мстителей, лениво посматривая в сторону телевизора. Фильм какой-то странный и не очень приятный. Вообще, не понятно, зачем смотреть фильмы ужасов, ведь у них и жизнь-то не сахар, но выбирал Клинт, а он бывает странным. Питер не очень понимает суть фильма. Ну, то есть да, есть дом, в котором есть что-то страшное для каждого человека, кажется, в «Докторе Кто» тоже была такая серия, но вот почему все герои так повёрнуты на том, что они обязаны зайти и побороть свой страх? Чем вас, блин, психолог не устраивает? — Интересно, что было бы в моей комнате в таком доме? — задумчиво тянет Клинт, погружая всех остальных в такие же мысли. Питер невольно вздрагивает, понимая, что, наверное, если бы он сам вошёл в такой дом, то в каждой чёртовой комнате было бы что-нибудь мерзкое. Очень много комнат, очень много страхов. Блин, это уже как-то гадко. В смысле, супергерой он или кто? Кажется, он не остаётся незамеченным, потому что Наташа внезапно обращается на прямую к нему. И вот, серьёзно, женщина, ну ты-то куда? — А наш крошка-паучок чего-нибудь боится? — её слова привлекают внимание всех, и Питер стремительно краснеет. — Давай, рассказывай и не переживай, мы не будем смеяться. Питер чувствует себя явно некомфортно, но даже Тони, грубо попросивший не лезть к ребёнку, не спасает ситуацию, потому что вся команда заинтересована и их уже не остановить. — Ой, Пит, не стесняйся, — подхватывает Сэм. — Только не говори, что ты боишься пауков? Питер нервно сглатывает, пытаясь понять, как он смог так быстро попасть в цель. Судя по тому, как они все начали переглядываться, собственное лицо выдало его. Чёрт. Тони, который пытался образумить команду, уже никто не слушал. — Человек-Паук боится пауков? — Клинт скептически поднял бровь, а Питер уже раз тридцать успел пожалеть, что команда, к которой он примкнул, стадо бестактных болванов. — Ты шутишь, что ли? — Эм, ребят, я, наверное, пойду, — Питер попытался вылезти, но его окружили. Нервы не выдержали. — Чёрт. Какие вы идиоты. Да, я боюсь пауков, потому что после прошлой моей встречи с пауком я провёл целые сутки в агонии, думая, что умираю. Или вы думали, что я получил эти способности в подарок? Судя по тому, как вытянулись лица команды, они были уже и не рады, что спросили. Тони был очень недоволен тем, что ребёнку пришлось рассказывать это, поэтому уже мысленно помечал, что нужно будет как-нибудь по-изощрённее отомстить команде. Питер, уже собиравшийся гордо уйти, хлопнув дверью, застыл, решая, а почему бы и нет? Может хоть так они раз и навсегда перестанут лезть к нему, не отвязываясь даже после отказов. — И так, чисто к сведению, чтобы у вас больше не возникало желание спрашивать меня о чём бы то ни было, — Питер устало вздохнул, незаметно смотря на Тони. — Землетрясения, темные и замкнутые пространства тоже входят в список, потому что на меня упало чёртово здание. А ещё крики, потому что, уж простите за подробности, на меня кричал и избивал один подонок. И, наверное, стоит упомянуть, чисто для ясности. Не нужно лезть ко мне с предложениями сходить с вами в баню, потому что нахождение среди голых людей очень напоминает о том, как меня домогались, когда я был ребёнком. Так что да, простите, что не горю желанием болтать с вами об этом. И спасибо, за то, что вы такие ненавязчивые и понимающие. Питеру было даже немного жаль их, потому что мстители выглядели такими потерянными и напуганными, но, серьёзно, они сами виноваты. Он просто устал. Наверное, теперь они точно оставят его в покое. Тони проследил, как ребёнок сбежал из комнаты, поднимаясь, чтобы пойти и найти его. И, наверное, успокоить. Хотя может ему теперь даже легче. Конечно, тяжело вспоминать всё это, но когда выговоришься бывает лучше. Хотя откуда ему это знать? Никогда не пробовал. — Ты знал? Вопрос Наташи, долетевший в спину, даже заставил его притормозить и удивлённо посмотреть на мстителей. — Конечно, я знал. Он, вообще-то, мой сын. Идиоты — они и в Африке идиоты. А теперь нужно найти Питера и включить какой-нибудь мультфильм про принцесс. Потому что только они спасают после общения с этими болванами.