То, что мы называем домом

— Просто открой рот. Обещаю, тебе понравится.        И если у Мишель раньше был хотя бы малейший шанс избежать близкого знакомства с этим странным набором мороженого, который намешал Питер, то его милая улыбка и кудряшки, упавшие на глаза, когда он наклонил голову вбок… Ладно, у неё не было шанса. Но она очень старалась сделать вид, что это не так.        Питера, впрочем, это не беспокоило, поэтому он продолжал сосредоточенно тыкать ложечкой с мороженым в плотно сомкнутые губы Мишель, кажется, сменив свою цель. Если раньше ему нужно было насильно познакомить её с тем кулинарным шедевром (мешаниной из совершенно не сочетающихся вкусов мороженого), то теперь он просто старался как можно сильнее испачкать её губы. В этом чувствовался коварный план.        В смысле, очевидно, что потом ей придётся облизать их, потому что ощущение подтаявшего мороженого на губах — ну, такое себе, так что в итоге она всё равно попробует этот кошмар любого адекватного человека. Питер иногда бывает просто дьявольски изобретателен. Правда, не в тех областях. — Ты же знаешь, что я не уйду, пока не добьюсь своего?        Мишель весело кивнула, плотнее сжимая губы. Кажется, это вызов. Она знала, что ей нельзя отвечать словами, потому что стоит ей открыть рот, как Питер добьётся своей цели. И теперь это дело принципа.        Когда у него звонит телефон, Мишель совершенно не ликует. Вот вообще нет. Абсолютно. Питер раздражённо вздыхает, но немного опускает ложечку (мороженое в ней всё равно подтаяло, надо зачерпнуть новую порцию), доставая телефон. — Знаешь, у тебя должна быть действительно серьёзная причина, чтобы отвлечь меня, — весело тянет Питер, с вызовом ухмыляясь Мишель. — Мир в огне?        Мишель не очень хорошо слышит, что ему отвечают, но в начале явно была усмешка и «да так, просто». Это не факт, но по ощущениям именно так Тони обычно отвечает на что-то подобное. Что он говорит дальше, Мишель не знает, но Питер внезапно застывает и даже дышать прекращает. Ощущение, будто его заморозили длится не слишком-то долго. — О Боже, мы уже в пути, — сплошным потоком произносит Питер, а потом убирает телефон в карман.        Мишель выжидающе смотрит на него, ожидая каких-нибудь подробностей, а по лицу Питера медленно расползается широкая улыбка. Шире, чем разрешено законом. — Они в больнице, — быстро поясняет Питер. — У Пепс схватки. — Боже, — выдыхает Мишель, и именно в этот момент в её рту оказывается ложечка мороженого.        Питер нахально подмигивает, а потом подскакивает и вытягивает её на улицу за руку. Мишель даже не успевает возмутиться (ей, в общем-то, не на что, потому что мороженое реально неплохо на вкус), прежде чем они оказываются на улице и ловят такси. Она даже не удивлена, что Питер прекрасно знает адрес больницы, в которую отправили Пепс. В смысле, как ещё может быть? — Харли не отвечает, — хмурится Питер, когда Кинер на полном серьёзе просто сбрасывает его звонок. — Карен, ты знаешь, что нужно делать.        Через несколько секунд из динамиков раздаётся шипение Харли о том, что он прямо в эту секунду разговаривал с деканом, и «не знаю, в курсе ты или нет, но на свиданиях не звонят другим людям». — Ты неделю ныл, что хочешь посмотреть на лицо Тони, когда ему дадут подержать Морган, — Харли затыкается, стоит ему это услышать. — Тебе лучше поторопиться. — Да ладно? — Харли, кажется, ошарашен, а затем внезапно раздражён. — Сегодня же вторник. Они говорили, что это будет пятница… Да кто вообще рождается во вторник?        Вообще-то, у Питера тот же вопрос, потому что Пеппер обещала, но он не собирается винить её в том, что его сестра родится чуть-чуть раньше, ага? Это, вообще-то, в его интересах. Поэтому Питер посмеивается, а потом отключается от бурчащего Харли. Жаль, а Мишель хотелось послушать, как Кинер будет объяснять декану, куда он собрался. Окей, ладно, это уже его проблемы. — Ты как? — Питер удивлённо посмотрел на Мишель, будто не понимая, почему об этом спрашивают его, а не, ну, любого человека в мире. — Выглядишь так, будто под ЛСД. — О, ну, я просто очень хочу наконец-то её увидеть, — Питер слегка улыбается. — Я и до этого осознавал, что у меня будет сестрёнка, но теперь… Вау. — Ей повезло с братом, — Питер смущённо ткнулся лбом в плечо Мишель. — А разве роды не проходят, ну, часов шесть? — У Пепс уже восемь часов схватки, это просто Тони — тупой, поэтому позвонил только сейчас, — Питер недовольно сощурил глаза. — В целом, она должна вот прямо родить в ближайший час, потому что первый раз длится от семи до десяти часов, если нет патологий, а у неё их нет, потому что Пеппер — абсолютно идеальный человек.        Мишель улыбнулась, потрепав Питера по голове. Вот ведь умничка, всё-то он знает. — А мне точно туда можно? Разве это, ну, не личное? — Тебе — можно. Туда порывалась прийти вся команда, но Тони сказал, что будет всех отстреливать. Кроме Роуди и Нат, им разрешили по крайним привилегиям, но его вчера отправили в Австралию, и поэтому он, наверное, немного задержится, — Питер, немного подумав, пожал плечами. — Вообще-то, я не думаю, что нас пустят прямо посмотреть на неё, но… — Я знаю, что мы там как моральная поддержка для мистера миллиардера и Пеппер, можешь не утруждаться, — Мишель фыркнула, а Питер наморщил нос, а затем снова улыбнулся. — Я рад, что мне не нужно говорить это вслух, — Питер чмокнул её в нос. — Клянусь, если мы попадём в пробку, я умру.

***

       Они попали в пробку. Харли, судя по сотне сообщений в минуту, которые они даже не стали читать, тоже ещё был не на месте. Если бы не таксист, и тот факт, что он вместе с Мишель, Питер уже был бы в костюме. Или не так, а скорее — уже был бы в больнице. Вместо этого он написал Неду, Хэппи и Мэй. Хоган тут же страшно обиделся, что Пеппер «решила» родить в последний день его отпуска и не дала ему самому отвезти её в больницу. Мэй больше интересовалась «техническими характеристиками», потому что она всё-таки врач, и попросила, чтобы Пеппер ей потом позвонила, потому что она знает многие полезные советы. Нед просто пищал, и его сообщения игнорировались, ровно как и Харли.        У больницы стоит очень знакомая оранжевая Ауди, и Питеру действительно приходится задержаться на минутку, потому что, видимо, Тони и Пеппер торопились настолько сильно, что забыли закрыть у неё дверь. Странно, впрочем, что они вообще именно приехали, а не прилетели.        Поскольку Питер слишком взволнован, чтобы говорить, именно Мишель приходится спрашивать у администратора, куда им нужно идти. К их удивлению (и недовольству Питера, потому что Тони, блин, он же просил, чтобы его предупредили очень-очень заранее), администратор сказала, что Пеппер уже отпустили из реанимации в отдельную палату, где она отдыхает. Питер, кажется, в этот момент подавился воздухом.        К ещё большему иx удивлению, медсестра, встреченная рядом с нужной им дверью, сказала, что они могут зайти в палату, потому что «мистер Старк предоставил больнице ваши анализы, только руки не забудьте помыть». Мишель, наверное, поругалась бы на этого чрезвычайно предусмотрительного «мистера Старка», но ей очень-очень-очень сильно хотелось посмотреть на ребёночка.        Когда они помыли руки и вошли в палату, ребёночка там не было. Нат сидела на стуле у столика, развернув его спинкой вперёд, и смотрела на Пеппер так, будто та совершила подвиг (так оно и было! Девять часов это вам не шуточки, да-да). Пеппер лежала на кровати (довольно неплохой, как для больницы) и, кажется, спорила с Тони. — Не знаю, заметил ли ты, но из меня совсем недавно вытащили человека, — стараясь не смеяться сказала Пеппер, не сильно шлёпнув Тони по лбу. — Дурак ты. — Ты мне чуть руку не сломала, конечно, заметил, — Тони закатил глаза. — Я просто сказал, что мне теперь непривычно, что ты такая не шарообразная. А ты вредничать начала. — Я не вредничаю, у меня всё болит, хотя мне вкололи обезболивающее, а ты меня смешишь, — Пеппер обиженно надулась, а потом заметила, что в палату было совершено вторжение. — А вот и вы! Мы вас заждались. — Привет. Пробки, — Питер, пожав плечами и улыбнувшись, подошёл поближе и чмокнул Пеппер в щёку. А затем серьёзно на неё посмотрел. — Так, и куда вы дели мою сестрёнку?        Пеппер и Тони одновременно фыркнули, а Наташа пробурчала что-то вроде «у меня тот же вопрос». Мишель молча помахала всем рукой, садясь рядом с Нат. — Её забрали, чтобы померить, взвесить и помыть, — улыбнулась Пеппер. — Полчаса примерно прошло уже.        Пеппер немного устало улыбнулась, но по её глазам можно было сказать, что она просто сгорает от нетерпения. — И… Какая она? — Питер посмотрел на дверь так, будто она нанесла ему персональное оскорбление, не открывшись прямо в эту секунду и не впустив в палату виновницу торжества. — У неё есть волосы? А какие у неё глаза? А она милая? Нет, конечно, она милая, в смысле, она очень милая или очень-очень-очень милая? А… — Пит, — Тони положил ему руку на рот. — Её скоро принесут, и ты сам всё увидишь.        Что же, это был действительно неплохой способ заткнуть Питера. Через пять минут в палату вторгнулся ещё и Харли, интересующийся, не пропустил ли он что-то важное. К его счастью, нет, так что он уселся рядом с Нат, которая теперь обнималась аж с двумя подростками, заявив, что он обязан быть первым, кто сфотографирует Тони, «ревущего как девчонка».        И Тони даже не стал отрицать то, что такое может случиться, а это что-то значит.        Они тихо переговаривались, в основном, подбадривая Пеппер, которая от такого количества заявлений о том, что она — сто процентов богиня, даже немного покраснела. Она немного устала (по крайней мере, это она так говорила, но «небольшая усталость» и «у меня девять часов подряд были схватки» — это разные вещи вот вообще), поэтому валялась и тихонечко жаловалась на то, что у неё всё болит, а ещё, что она теперь «некрасивая».        Пеппер и «некрасивая» вообще не могут находиться в одном предложении, поэтому все старательно уверяли её в том, что это не так. В итоге, Нат смогла убедить её в том, что от всех «напоминаниях о шарообразности» ей будет совершенно не сложно избавиться, и пообещала, что будет с ней заниматься, если ей того захочется. На самом деле, Пеппер, жалующаяся на что-то такое нормальное, была просто очаровательна. — Добрый вечер, — женщина, на вид лет пятидесяти, зашла в палату как раз, в тот момент, когда Питер объяснял Пеппер, что она — самый идеальный человек на планете, и не существует того, что может её испортить. — А я к вам с подарком.        Она, хитро улыбнувшись, ненадолго исчезла в дверном проёме, а потом вкатила в палату кроватку на колёсиках. Питер не был уверен в том, что хоть кто-нибудь в этот момент мог дышать. — Мы проверили вашу девочку, она совершенно здоровая. Родилась в восемнадцать пятнадцать, рост — сорок девять сантиметров, вес — три с половиной килограмма, — женщина (наверное, акушерка, или кто она вообще такая) подкатила кроватку поближе к койке Пеппер, а Питер и Тони чуть-чуть сдвинулись, чтобы ей было удобно. — Мама — большая молодец, всё прошло как по учебнику. — Видишь, мы же говорили, что ты великолепная, — улыбнулся Питер. — Правильно делали, молодой человек, — улыбнулась женщина, пока катила кроватку. — Ну-ка, скажите мне, вы ещё одного ребёночка не планируете? — О, нет, — Пеппер засмеялась, кивнув на Питера. — Их уже двое, и, по-моему, это отличное число. — Какой у вашей дочурки брат, загляденье, — ласково улыбнулась женщина, а затем нагнулась в кроватку. — Тогда, давайте с девочкой познакомимся, да?        И она достала из кроватки свёрточек. Малюсенький. Такой крошечный, что Питер сначала даже не понял, что это она. А потом свёрточек издал тихое шевеление, как если бы вас только что разбудили ото сна, и, возможно, у Питера по руке мурашки побежали. — Вот так, придерживайте головку, — женщина положила свёрточек прямо в руки Пеппер, и по её лицу расплылась счастливая улыбка. — Какая она у вас спокойная, чудо. Проснулась и даже не плачет.        Все немного вытянули шеи, чтобы хоть что-то разглядеть за пелёнкой, в которую была укутана девочка, что не укрылось от женщины, принёсшей её. Интересно, как её зовут? Питер собирался это спросить, но внезапно уловил запах, исходящий от малышки, и немного завис. У каждого человека есть свой, неповторимый запах кожи, который он даже не чувствует, но Питер всегда мог это улавливать. И крошка пахла так знакомо, но в то же время так необычно, что Питер только и мог, что растеряно моргать. — Вы уже выбрали ей имя?        Точно. У неё же есть имя. А то Питер всё никак не мог соотнести в своей голове, что вот этот маленький человечек в крохотном одеяльце — и правда Морган, к которой он так привык за последние несколько месяцев, вот только она наконец-то «вышла из домика». — Её зовут Морган, — улыбнулся Тони, глядя на то, как Пеппер нежно качает малышку, гладя её пальчиками по щёчкам. — Чудесное имя, — женщина докатила кроватку до стенки, оставляя её тут на будущее, а затем с нежностью посмотрела на Морган, глядевшую на Пеппер. — Такая красивая у вас дочка, у нас все сестрички, увидев её, просто влюбились. Всё спрашивали у меня, кому такая красавица досталась. — Слышишь, как тебя миссис Лумис хвалит? А она и правда чудо, — улыбнулась Пеппер, а потом с явным усилием оторвала от неё взгляд, посмотрев на Тони. — Возьмёшь?        У Тони, кажется, вообще не было возможности выдать какой-то связный звук, поэтому он просто кивнул. Питер, конечно, был занят тем, чтобы запечатлеть в своей памяти Тони, просто дрожащего от волнения, но он явно заметил, что Харли, также загипнотизированный белым с золотыми оборочками свёртком, уже давно вытащил свой телефон.        Они не договаривались о том, будут ли выкладывать какие-то фотографии, но в семейный архив это всё точно отправится. Пеппер, едва ли дышащая, заворожённо смотрящая на дочь, и Тони, который даже разговаривать (а это один из его главных навыков, между прочим) разучился. — А она не слишком лёгкая? — тихо выдал Тони, осторожно придерживая голову дочери. Питер, уже в который раз, убедился, что папа, похоже, был создан для объятий, потому что крошка в его руках выглядела максимально к месту. — Привет, что ли.        Пеппер и Питер тихо захихикали, а Тони фыркнул, шёпотом сказав малышке, что ничего тут никто не понимает, потому что глупые. Девочка на это пискнула, поёрзав, и, видимо, в этот момент Тони был сражён наповал.        Или в следующий, когда он аккуратно чмокнул её в лоб, и вместо капризов от дочки о том, что «папа — противная колючка», Морган запищала. И это явно было похоже на смех. Судя по восторженно-удивлённым глазам Тони, он теперь будет всю жизнь смотреть на этого ребёнка так, будто она — ангел. И Питер не отрицает, что они все будут так делать.        Миссис Лумис (так вот как её зовут! А откуда это Пеппер знает?) ещё раз удивилась тому, какой спокойной оказалась девочка, раз до сих пор не начала капризничать. Харли тихо прошептал Нат и Мишель, что «тут всё слишком мило, даже у меня язык не повернётся над ним издеваться». — Знаешь, беру назад свои слова о твоей шарообразности, — фыркнул Тони, аккуратно проводя большим пальцем по лобику Морган. — Вряд ли у нас теперь вообще получится скучать, да? — А когда мы вообще скучали, Тони? — Пеппер засмеялась, а потом посмотрела на Питера. — Я помню, что ты это знаешь, но мы в любом случае любим вас одинаково, хорошо? — Мам, не то чтобы я в этом вообще хоть секунду сомневался, знаешь ли, — Питер очаровательно улыбнулся, посмотрев на них обоих. — И, к слову, я вам ничего не обещал, так что кто знает, буду ли я любить вас сильнее, чем её. — Ты знаешь, что Тони этого не переживёт, — со смехом отозвалась Нат, а Питер пожал плечами, мол, это, вообще-то, не от меня зависит. — Что, Морган, хочешь на ручки к своему брату? — стоило девочке завозиться, Тони весело посмотрел на вмиг напрягшегося Питера. — Возьмёшь, малыш? — А можно?        Питер, конечно, знает, что он ни за что в жизни не навредит этой крошечной девочке, и даже уверен в том, что сможет её нормально держать (серьёзно, он умеет жонглировать яйцами, вряд ли это сильно сложнее), но всё равно страшно. Тони и Пеппер, впрочем, выглядят так, будто абсолютно ему доверяют (настолько, чтобы дать свою новорожденную дочь, о Боже), поэтому больше его никто не спрашивает, и папа просто протягивает ему Морган.        Питер ещё никогда в жизни никого так осторожно не держал, а он доставал раненую девочку из горящего здания и ему явно есть, с чем сравнивать, но сейчас… Он даже дышать боится, потому что она действительно настолько лёгкая, будто ничего не весит. И Питер совершенно не замечает умилённых взглядов всех присутствующих, или того, что Харли фотографирует и его, потому что Морган с явным интересом смотрит на него.        И она такая прекрасная! У неё есть волосы, немножко, но они тёмные, почти такие же, как у Тони, только немного светлее, а её глаза, конечно, могут посветлеть или потемнеть со временем, но сейчас они насыщенного шоколадного цвета, и Питер почти удивлён, потому что у него такие же. И ещё её носик совсем как пуговка, а щёчки даже на вид очень мягкие. — Любовь с первого взгляда, — улыбается миссис Лумис, глядя на то, как Питер разглядывает малышку. — У неё глаза не голубые, — удивлённо выдаёт Питер, и почти у каждого человека в комнате проводится невольное сравнение его с Тони. — Я думал, они со временем потемнеют, но она умеет удивлять. — Да, детки чаще с голубыми или синим глазами рождаются, — подтверждает миссис Лумис. — Карий цвет обычно доминирует над другими, поэтому в вашем случае было бы удивительно, если бы у неё остался мамин цвет глаз. И он вряд ли сильно поменяется, может, станет чуточку темнее. — У меня тоже были сразу карие глаза, — рассеяно говорит Питер, потому что малышка вроде как улыбается, и хоть он знает, что она его ещё даже не видит, всё равно кажется, будто эта улыбка предназначена ему. — Мэй говорила, что у меня они в маму, потому что у её брата глаза были зелёные. — И я уверен, что когда ты родился, то покорил сердца всех людей, как и она, — как само собой разумеющееся добавляет Тони, а Питер фыркает. — Так приторно, меня сейчас расплющит, — язвительно комментирует Харли, за что получает от Мишель и Нат по почкам. — Что ж, думаю, вы справитесь и без меня, — заключает миссис Лумис. — Мистер Старк, попозже подойдёте насчёт выписки вашей жены, если вы хотите забрать её раньше, нам нужно удостовериться, что вы сможете обеспечить ей и ребёнку экстренную помощь, если такая понадобится. Если будут какие-то проблемы или вопросы, вы знаете, где кнопка вызова. — Конечно. Спасибо за помощь, — женщина кивнула, выходя за дверь, а Тони вздохнул. — Это я-то не могу обеспечить тебе и Морган экстренную помощь? Они шутят или да? — Знаешь, я могла бы просто остаться здесь на пять дней, как бывает с нормальными людьми, но раз ты настаиваешь, что надо вернуться домой послезавтра, то будь добр потерпеть их сомнения, — хмыкнула Пеппер. — Здесь хорошая охрана, и мы могли бы поставить несколько наших ребят, так что я не вижу во всём этом ни малейшего смысла, но… — Мы это уже обсуждали, — вздохнул Тони, косясь на малышку, пищащую что-то из своего свёртка, и Питера, внимательно это слушающего. — Даже Наташа согласилась со мной.        Пеппер наморщила носик, но спорить дальше не стала. Если им так будет спокойнее, то ладно. А сейчас Пеппер не хотелось задумываться о чём-либо, кроме её дочки, лежащей на руках у её сына, к которым постепенно подкрадывались Нат, Харли и ЭмДжей, чтобы наконец-то взглянуть на девочку своими глазами.        Когда все трое одновременно взволнованно выдохнули, Пеппер и Тони переглянулись. Ну, ожидаемый эффект, если честно. Ничего необычного, и всё внезапно так тихо и спокойно, даже никаких мыслей в голове нет. Только маленькая-маленькая девочка, ставшая центром всеобщего внимания и любви.        И все вздрагивают, когда дверь в палату открывается, а на пороге появляется Роуди. Он, кажется, задыхается. — Я был на полпути в Австралию, когда вы мне позвонили, — с трудом выговаривает он, упирая руки в бока, чтобы очень забавно отдышаться. — Ты бежал? — ехидно спрашивает Тони, а Роуди, кажется, испепеляет его взглядом, но потом отвлекается, потому что свёрточек на руках у Питера издаёт лопочущие звуки и шевелится. — Хочешь поздороваться со своим дядей, да, солнышко? — Пеппер с таким неприкрытым обожанием смотрит в большие карие глазки, что, наверное, это чувствуют даже в той самой Австралии.        И никто даже не издевается над Роуди, когда тот чуть ли не плачет, стоит Морган издать невнятное «ао-у», глядя на него.