Без сожалений

      Знаешь, Гаскон, когда я была маленькой, отец как-то сказал мне одну вещь: «В жизни правителя нет место сожалениям».       Король должен быть объективен и проницателен. Должен рассматривать все возможные варианты и принимать взвешенное решение, ставя на первое место не собственные чувства, а государственные интересы. Король… не имеет права на ошибку: каждое его слово, каждый поступок, каждый подписанный документ должны быть плодами многочасовых раздумий и продолжительных бесед, должны быть выжаты, процежены и настояны временем, будто хорошее туссентское вино…       Представляешь, а? Чтоб мною гуль подавился, для пересмотра какой-нибудь незначительной поправки к еще менее значимому закону мне пришлось бы целый месяц мариновать весь Совет в полном составе, попеременно обещая им все кары небесные и умасливая то одного старого пердуна, то другого! Был у нас этот месяц, когда мы удирали из Лирии? Пробивались через Синявую Пущу? По уши вязли в снегу на перевалах Махакама?..       Не было. Ни единой лишней минуты. И потому, оглядываясь назад, я порой спрашиваю себя: а могла ли я тогда поступить иначе?       Помнишь Райлу? Резню, которую она устроила в эльфском убежище, полном раненых? Ее расправу над нелюдями в Лесной Воле? Перерезанные глотки краснолюдских дректагеров, уже сдавшихся на милость победителей?.. Я знала, что она опасна. И все же продолжала держать ее при себе до конца, потому что, черт возьми, так было лучше для армии.       А Кельтуллис? Красная драконица, едва не обратившая весь Бабий Дол в обугленные развалины? Как мудрая королева, я выслушала обе стороны, принимая решение. Как мать, разлученная с сыном, я не могла не понять Кельтуллис, всего за один день потерявшую весь свой выводок. И как предводительница людей, оказавшихся на милости у Брувера Гоога посреди не ведающих пощады гор, я была вынуждена занести свой меч, потому что, боги милосердные, так было лучше для армии.       И да, ваше с Рейнардом совместное разоблачение у стен Красной Биндюги… Настоящая вишенка на торте. После обрушившейся на нас лавины. После признания Габора. После встречи с Виллемом!.. Знаешь, не будь мы тогда посреди чертовых болот, по уши в дерьме и с наипоганейшими перспективами – я бы отослала вас куда подальше с глаз моих… но я сдержалась, потому что, пропади оно все пропадом, так было лучше для армии…       Однако, если меня когда-нибудь спросят, сожалела ли я о решении, которое приняла у стен столицы, за несколько часов до главной победы в этой затянувшейся войне… можешь проклинать меня, я, наверное, этого действительно заслуживаю. Потому что, если бы мне было позволено вернуться в тот роковой вечер, я бы приняла точно такое же решение.       То, что было лучше для армии.       Ты ведь и сам это понимал, верно? Еще когда вызвался идти вместо него… Рейнард – не лазутчик. Построить войска, выучить их маршировать по команде или шагать строем, сомкнув щиты – это у него получается замечательно, но даже без брони он редко двигается бесшумно, а уж в полном доспехе и вовсе громыхает, точно обозная повозка!.. Возможно, он и добрался бы до ворот, но куда вероятнее его остановили бы раньше, в упор расстреляв из арбалетов в тесных коридорах, а с ним уничтожив и нашу последнюю надежду захватить замок до прибытия основных войск аэп Даги.       Я не могла так рисковать. И потому… я приняла верное решение. Я не испытываю сожалений. И я не буду просить у тебя прощения. А что касается вопроса, почему я при любой удобной возможности продолжаю посещать усыпальницу рода Броссардов…       Не как военачальница, заботящаяся о своем войске, не как королева, борющаяся за возвращение своего трона – как друг, потерявший друга:        – Я скучаю по тебе, бродяга…

Конец.