А, потерянность лечиться?

Дерек. Мы ехали не спеша, как мне казалось, но смотря на спидометр Хардина, я понимал, что едем мы слишком быстро. Меня, как странно, это не волновало. Я прижался щекой к холодному стеклу и закрыл глаза. Мое сердце разрывало от боли, я хотел кричать, рвать на себе волосы, не хотелось верить в это все. Она не могла меня обманывать все это время, но она сама призналась в этом. Как мне не хотелось, но это так есть. Я потерян, уничтожен. Никогда не влюблялся так сильно, не любил. Правильно делал, но случилось, то, что случилось. Любовь была не взаимна, мне надо с этим смериться. Только вот слишком больно. Мы приехали к дому отца Хардина, я был тут один раз. Очень удивился тогда, что наш ректор – это его отец. - Ты со мной пойдешь? – спросил Хардин. Я покачал головой. Не хочу видеть сестру, она ведь столько раз меня предупреждала на счет неё. Хардин выбежал из машины, не глуша двигатель. Я остался один. Звук мотора, меня очень раздражает. Я хочу побыть в тишине. Мне немного стыдно, что я не пошел успокаивать Тессу. Просто, когда она узнает про Молли, то вспомнит все, что она говорила. «Держись от неё подальше», «Она не такая, как ты думаешь», «Тебе она не пара» и тд. Слухи, что ходили про неё, «меняет парней, как перчатки», «она не знает, что такое любовь». Я забивал и не слушал, а теперь это все меня рушит. Кто знал, что она со мной так поступит? Все, но не я. Была ли, хоть где-то правда в её словах. То, что она рассказывала про её парня. Это правда? Я не знаю. Весь мир большой обман. Я должен был понять это ещё с детства. Совершил ошибку, поверил в доброту. За что боролся на то, и напоролся. Хардин вылетай из дверей, он был очень зол. Его волосы были взъерошенный. Он сел за руль, хлопнув дверью. Снова нажал на газ, и мы поехала, точнее помчались. Вновь скорость. Я посмотрел на него, но он даже не обратил на меня внимание на меня. Я посмотрел на его руки, они были разбиты. Что у них там произошло? Надеюсь, он там не подрался с отцом или сводным братом. Мне хотелось спросить, как моя сестра, но это плохая идея. Только подолью масла в огонь. Пока едем, он успокоиться. Мне хотелось в это верить. Я вновь прижался к холодному стеклу и посмотрел на снег. Даже снежинки не мог рассмотреть, он гнал очень быстро. В такой гололед. Если мы разобьемся или попадем в аварию, я лично оторву ему голову. Я даже не заметил, как мы оказались около их дома. Хардин припарковал машину. мы поднялись с ним на лифте. За всю дорогу не одним словом не обмолвились. Я снял куртку и ботинки в прихожей, затем прошел в гостиную и сел на диван. Хардин подошел через пару минут с бутылкой виски и двумя стаканами. - Я не буду, - отказался я. Желание пить нету. Никакого алкоголя, он меня подвел. Если бы я тогда, столько не выпил, то узнал бы всю правду, возможно и о сестре. Но тогда смог бы я простить её? Я даже не знаю. - Почему ты так спокойный? Я думал ты мне врежешь, когда только увидишь меня, - налил он себе стакан и взял в руки, не решаясь выпить. - Ты не знаешь, что у меня на душе. Человек может молчать, а внутри он кричит от боли. Это лучше, чем кричать, бить посуду или чье-то лицо, ну или пить, - указал я взглядом на бутылку. - Алкоголь заглушит боль, заставит забыть на немного, - выпивает стакан Хардин и вновь наливает ещё один. - Алкоголь не приводит к хорошему, по своему отцу знаю. Может быть, только в малых дозах, чтоб расслабиться. Но не более, - почесал я затылок, пытаясь прогнать воспоминания о пьянках отца. – Спокойный я такой, потому что в детстве из-за своей злости, несдержанности… я побил одного парня. Он, может и не заслужил, но надо было следить за своим языком. Он говорил всякие гадости о моей сестре, лишь потом я узнал, что она ему нравилась. Тогда его семья пришла к нам и стала требовать деньги, я чуть не вылетел с бокса. Мама дала все, что у неё было. Тогда я начал учиться сдерживать свой гнев. Хардин за мой рассказ выпил ещё пару бокалов. Я посмотрел на него, он слушал меня внимательно. Я не увидел на его лице жалости, даже стал рад этому. Меня очень это обрадовало. Единственная радость за сегодня, малая, но радость. - Понимаю, мой отец тоже пил, - сказал он и вновь осушил бокал. В этом мы похоже. Мы не знали любви с детства, у нас не было отцовской любви. Зато у него была любовь матери, она несмотря на все его ужасные поступки любила его. Я не могу судить свою маму, возможно она и любила меня, но своей любовью. Большое внимание она уделяла сестре, чтобы у неё было светлое будущие, а не как у неё. - Дерек, я правда, люблю твою сестру. Знаю, что поступил с ней ужасно, но она мне стала дорога очень. Я буду бороться за неё, буду просить прощения, пока она не просит. Я не смогу без неё, она самое лучшие, что было в моей жизни. Я понимающие кивнул. У меня почти такие же чувства к Молли. Только вот я по другую сторону, на меня поспорили. Я - жертва спора. Самое паршивое, что несмотря на всю обиду, я готов простить её. Теперь моя жизнь не имеет смысла без неё. Она была красочная. Не просто учеба-тренировка или игра – общага - пробежка и снова по кругу. Там были прогулки, приятные вечера, разговоры. Я не могу представить свою завтра. Как будут эти серые будни. Хотя и в моей жизни появилась работа. Этого мало. В моем сердце дыра. Огромная дыра. Может и сможет заполнить эту дыру алкоголем? Я смотрю на бутылку, осталось немного. Хардин пьет без остановки. Я все же налил себе немного. Хардин удивленно посмотрел на меня. Я взял в руки стакан, посмотрел на его содержимое. Хардин подвигается ближе ко мне, и мы с ним чокаемся. Он выпивает свой, а я свой. Мне с трудом это дается, я поставил бокал и вытер ладонью губы. Такая гадость. Мы выпили всю бутылку, после третьей я перестал морщиться. Хардин принес ужин, что остался после Тессы. Так, алкоголь стал более приятный. Хардин пошел за одеялом и подушкой для меня, но так и уснул на кровати, не донеся ничего. Я пошел в ванную. Умыться и лечь. Я зашел в ванную, включил воду. Набрал в ладони холодной воды. Ополоснув лицо, я посмотрел в зеркало. Вроде никаких изменений, а хотя говорят, что боль меняет людей. Вроде обычный. Я выключил воду. Постарался улыбнуться, не могу. Не могу никак улыбаться! Мне так плохо, не помню даже с когда ещё мне было так плохо. Я сел в угол обхватив колени, я уже не сдерживал своих слез. Я держал их, когда видел, что она плакала, но сделать ничего не мог. Эта новость просто выбила меня из колеи. Я просто оцепенел, не мог пошевелиться, когда ко мне вернулся дар речи, я взял и уехал. Поступил, как отец. Взял и оставил маму в самую тяжелую минуту. Только у нас нет 2 детей. У нас нет больше будущего. А оно разве было? Если все наши отношения были построенный на лжи. Никакой правды, никакой любви. Горячая слеза спустилась по моей щеке. Я с детства так не ныл, сидя в ванной и закрыв рот рукой, чтобы никто не услышал мой вой. Здесь нет пьяного отца, который будет ломиться в дверь, а потом если увидит меня с красными глазами, то ещё и пару подзатыльников получу. Здесь только я и моя боль. И боль хочет, чтобы её чувствовали, ощущали её присутствие. Она всегда со мной, она уходит, только когда я с сестрой. Она, единственная кто не причинял мне такую боль. Сейчас она мне не поможет, она помогла мне до этого столько раз, но не сейчас. Я тоже поступил с ней плохо. Не пришел к ней, сейчас я с её бывшим из-за которого она и страдает. Слезы стали течь чаще. Я даже не вытирал лицо, они капали мне на футболку. Почему так больно? Лучше быть мертвым, чем чувствовать эту боль. Мне не было так больно, когда изменила Кэтрин. Тоже предательство, я видел это своими глазами. Слышал, как глупо она оправдывалась. Было больно, нет, скорее обидно. В этот раз предательство, я о нем не знал. Не видел этого обмана, а чувствую так, как будто меня убили. Не убили, а мучают, как наказание. Мучение. Откидываю голову назад на холодную плитку. Я хочу кричать, вопить от боли, но у меня вырывается лишь жалкий хрип. Я закрываю глаза и стараюсь уснуть, а по щекам все текут слезы.