Повелителей не судят

Келла никогда не сомневалась: из Лёна выйдет хороший Повелитель. Просто когда он был крикливым младенцем — сомневаться она уже не успевала, да и сил на это после разорительной войны совершенно не оставалось. Тогда маленький ребёнок с пушистыми светлыми вихрами стал для неё — да и для остальных жителей долины — символом воскрешения Догевы из пепла. Без Повелителя любое восстановление долины тогда не имело особого смысла, но вот по воле случая — или упрямого человеческого мага — у них появился Повелитель, и Догева вернулась к жизни. Повелитель-подросток — тоже то ещё испытание для повидавшей многое Травницы. До войны у Келлы были мечты и планы, был и мужчина, с которым она когда-то хотела стать чем-то большим. Возможно — завести детей; Келла в силу своей профессии прекрасно представляла, что это такое, и не ставила детей на пьедестал собственных мечтаний. Впрочем, её любовь похоронила война, а вот несостоявшееся материнство не отстало, а запрягло Келлу по полной программе: на правах Травницы она больше остальных возилась с Лёном с детства — и привязалась к нему, как ей казалось, тоже немножечко больше, слишком сильно воспринимая каждую выходку юной надежды долины. Нет, разумеется, Лён был неглупым ребёнком, он мог и хотел учиться, но терпеть не мог весь повелительский этикет и официоз, и Келла порой понимала Лёна. Да, никто не давал взбалмошному мальчишке права выбора, потому что этого права выбора не было у всей долины, и им оставалось только надеяться, что Лён поймёт. Лён понял — резко повзрослел, и Келле иногда становилось жаль его. Едва выросший, он безропотно и с полным пониманием всей ответственности взял на себя управление долиной, потихоньку втягиваясь. Он всё ещё терпеть не мог официоз, часто полагался на мнение Старейшин, да и её… но иногда брал и делал по-своему, всё уже не детское упрямство вкладывая в политику. Не самую плохую, кстати: нос Лён, конечно, воротил во время занятий, но вслушивался и вдумывался во всё, что ему говорили. Келла невольно начинала гордиться — и тут же переставала, едва замечая, что Повелитель заматерел. Лён всё меньше прислушивался к мнению окружающих, всё больше полагался на телепатию и собственное мнение, которое всё чаще зависело от мыслей, а не слов других вампиров. Капризный мальчишка вырос — и вырос в хитрого, расчётливого Повелителя. Келла допускала мысль, что именно такой вампир и должен быть во главе долины, но… Однажды ей подумалось, что душа Лёна — как могила, и рассчитана она на одного. Другим вместе с их мнениями и желаниями там просто не уместиться, а если попробуют влезть, то Лён выкурит их, изгонит из своих неприкосновенных владений, сохраняя вежливую полуулыбку и трещащий по швам этикет. Трещать по швам стал не только этикет, но и незыблемость одиночества Повелителя с тех пор, как в долине на постоянной основе — во время каникул и практики — завелась магичка. Нет, конечно, Лён и до этого, во время первого появления Вольхи в жизни Догевы, проводил с ней непривычно много времени, но тогда Келла вполне понимала (хоть и не одобряла) мотивы Повелителя, но потом… Лёну, судя по всему, нравилось проводить время в её компании. Келлу это задевало. Она бы ни за что не призналась в этом ни единой душе, даже самой себе, но игнорировать собственные эмоции становилось всё сложнее. Как же так вышло, что какой-то девчонке — человеку, ворвавшемуся в размеренную жизнь долины, — Повелитель доверял не меньше, а то и больше, чем тем, кто был рядом с ним всю жизнь? Более того, Вольхе позволялось куда больше, чем любому вампиру в Догеве. Лён, ставший Повелителем от мозга до костей, всегда принимал беспрекословное подчинение как нечто само собой разумеющееся, хоть и не задирал нос при остальных вампирах без повода, а по сравнению с Повелительницей Арлисса — вообще являл собой верх дружелюбия. До поры до времени, конечно, и Келла прекрасно знала, что Лён вполне способен осадить и её, если посчитает нужным. Повзрослевший Лён не одобрял нравоучений со стороны Травницы или — упаси боги! — Совета Старейшин — и никак не пресекал откровенного панибратства со стороны Вольхи. Юной магичке позволялось всё — ну, или почти всё. Келла не следила за ними с Лёном денно и нощно, но кое-что любопытное всё же успела заметить: они общались на равных. Да, Лён всё ещё выделывался, поступая с девчонкой так, как ему вздумается, и периодически заставлял её делать то, что нужно было ему, но, если Вольха замечала, то она немедленно выдавала Повелителю своё честное мнение о его нехорошем повелительском поведении. И Лён как минимум выслушивал её мнение. Не просто делал вид, что внимает, игнорируя чужую позицию, а именно слушал. Нельзя сказать, чтобы особо учитывал, но по крайней мере, искал обходные пути на будущее. И поначалу Келле было жутко обидно: за себя, за долину, за остальных вампиров… Особенно когда до неё дошло, что этот паршивец сделал с реаром!  — Келла, я вообще-то слышу, — иронично заметил Повелитель, когда они отошли в сторону, чтобы поговорить наконец с глазу на глаз.  — Прошу прощения, Повелитель, — Келла досадливо поджала губы и добавила: — Но разве вы не поступили с реаром несколько... необдуманно? Лён нехорошо сощурился, но всё же ничего не сказал. Он выглядел напряжённым, и знай его Келла чуть хуже — списала бы всё на печальную ситуацию в Арлиссе в целом. Но Келла всё-таки знала своего Повелителя, а выкошенная из-за ложняков долина уже была в относительной безопасности, так что причина его беспокойства в последние несколько дней, очевидно, была несколько иной. Келла не сомневалась: причина его беспокойства ходила по Арлиссу подавленная и уставшая от постоянного колдовства. Наверное, можно было добавить, что «причина беспокойства» дулась, но «дулась» — слишком детское слово, а Келла, к её собственному удивлению, в этот раз всецело понимала Вольху. Лён поступил с ней так же, как и со всеми, — решил за неё. Решил, что ей стоило знать, а что нет, и нет ничего удивительного, что своевольную магичку это задело. Келла не могла не видеть, что в лице совсем юной девушки Повелитель нашёл как минимум очень верного друга. Юной Вольха была для вампиров, разумеется; если смотреть с точки зрения людей, двадцать лет — самый расцвет сил, подавляющее число ровесниц Вольхи, не обладающее магическими способностями, уже давно были замужем, а то и с детьми. И из этого вытекали и причины для оговорки «как минимум». Чем дольше Келла наблюдала, тем сильнее уверялась в мысли, что хотя бы один из этих двоих хотел вовсе не дружбы. Лён задумчиво приподнял бровь, бессловесно отвечая на мысли Келлы.  — Вы не помирились? — уточнила Келла, обхватив себя руками и строго посмотрев на Повелителя. Что ж, в таком случае, у неё нет вопросов по поводу того, как случайно ставшей Хранительницей Вольхе удалось замкнуть Круг и вернуть Лёна к жизни. Первое, разумеется, заслуга их совместного везения, замешанного на невероятном упрямстве, а второе — она оказалась достаточным поводом, чтобы Повелитель вернулся. Чёрта с два Лён бы вернулся из одного только чувства долга!..  — Мы и не ссорились, — оскорблённо передёрнул плечами Повелитель, и Келла не удержалась от снисходительной усмешки:  — Ага, вы просто не разговариваете.  — Разговариваем, — Лён говорил максимально уверенно и, разумеется, не врал. Вот только видела Келла эти разговоры: сухое приветствие, парочка угрюмых взглядов да и только. Лён вздохнул: — Согласен, не тянет на дружескую беседу. Но можешь за нас не переживать, мы разберёмся, я вообще-то о другом хотел поговорить. Келла хмыкнула: разберутся, разумеется. И, может, Повелитель наконец усвоит урок, что с мнением окружающих надо считаться. Хотя бы иногда в виде исключения. По крайней мере, в случае с Вольхой — скрывать что-то себе дороже. Да, она поддержала его решение не говорить Вольхе о том, как именно он спас её два года назад, но тогда магичка уезжала предположительно навсегда, и разбалтывать тайны долины не стоило.  — Слушаю Вас, Повелитель, — покладисто пробормотала Келла, призывая Лёна продолжать. Тот вскинул голову, напуская на себя самый что ни на есть повелительский вид, и констатировал:  — Я разорвал помолвку с Повелительницей Арлисса. Келла недоуменно моргнула, соображая. Лён всегда был против этого вынужденного союза, отбивался руками, ногами и крыльями, игнорировал любые логические доводы и уж тем более не слушал встречные предложения арлисской Повелительницы на тему того, что брак необязателен и ей достаточно будет только наследника для долины. Где-то в глубине души Келла понимала, насколько это неприятно для Лёна, но и он должен был понимать необходимость наличия наследника — особенно после того, как сама жизнь доказала ему: он очень даже смертен. Именно поэтому пассивное сопротивление Лёна казалось Келле знаком того, что Повелитель понимает, что особого выбора у него нет. Конечно, веру в это несколько пошатнуло «похищение», при одной мысли о котором Келлу до сих пор перекашивало, но разрыв помолвки — это серьёзно. Это уже не ироничные слова о том, что «столь дешёвый жених недостоин арлисской Повелительницы», это выглядело одним из тех решений Лёна, на которые уже невозможно повлиять. Недовольно нахмурившись, Келла подняла взгляд на своего Повелителя, спокойно ожидавшего хоть какой-то реакции, и с досадой подумала, что он не за мнением или советом позвал её, нет. Это просто репетиция разговора со Старейшинами и остальными жителями долины.  — Что ж, — Келла поджала губы. — Спасибо, что поставили в известность, Повелитель. Лён на мгновение нехорошо сощурился, но всё же в тон ей выдал ироничное:  — Пожалуйста. Раздражённо фыркнув, Келла отвела взгляд. Чего он ждёт в ответ на новость о том, что о будущем Повелителе для Догевы можно забыть? Что Келла его поздравит и по голове погладит за чудесную новость?.. Вздохнув, Лён словно невзначай добавил:  — Ну, вообще-то я надеялся, что ты хоть немного за меня порадуешься. Или хотя бы дашь хоть немного моральной поддержки, я бы не отказался, — Лён задумчиво покрутил в пальцах выуженное из кармана кольцо и нахмурился. Келла отрешённо уставилась на печатку, не сразу поняв, в какую сторону клонил Повелитель. Лён, как обычно, не давал никаких подсказок, но Келле хватило и банальной женской интуиции. В конце концов, в ближайшем окружении Повелителя не так уж много женщин — всего одна. Себя Келла к ближайшему уже не причисляла: иначе Лён бы ей хоть немного доверял.  — Не доверял бы — мы бы сейчас не разговаривали, — невозмутимо опроверг её мысли Повелитель, а Келла мотнула головой:  — Не уходи от темы, Лён! Скажи пожалуйста, я всё правильно поняла: ты разорвал помолвку с арлисской Повелительницей, чтобы сделать предложение Вольхе? — она не удержалась, поморщилась, невольно заметив неподалёку беседовавшую с Роларом рыжую ведьму. Выглядела та не слишком счастливой: неудивительно, в общем-то, после нескольких дней пути с ложняками на хвосте, прогулки на тот свет (вообще-то несвойственной людям) и последующих стычек с ложняками уже в самом Арлиссе. Решение Вольхи замкнуть Круг и без знания всех подробностей восхищало Келлу своей смелостью: Травница прекрасно понимала, что риск не вернуться с той стороны для человека крайне велик. Осознавала ли этот риск сама Вольха, Келла не имела ни малейшего понятия, но подозревала, что опасность бы не остановила магичку. Потому что сама Вольха могла сколько угодно не понимать, кто для неё Лён, но Келла… Келла слишком много жила, чтобы не заметить, как Вольха смотрела на Повелителя Догевы. Лён был потрясающе вежливым молодым вампиром — именно в те моменты, когда подчёркнутая вежливость начинает ощущаться как издёвка. Именно поэтому Повелитель вежливо дал Келле время, чтобы возмущённо обдумать только что сказанное, и только потом кивнул:  — Именно так. Но не переживай, я бы в любом случае разорвал помолвку.  — Лён, она человек! — только и смогла возмущённо выдохнуть Келла, проигнорировав вторую часть фразы: за неё хотелось отвесить непутёвому мальчишке подзатыльник, но такого она бы никогда себе не позволила, как и повышать голос на своего Повелителя за пределами родной долины. В Догеве Лён бы, возможно, и простил за подобную выходку, но не здесь, это точно. Не простил бы и в Догеве, поняла Келла по едва заметно сощурившимся глазам. Повелитель, как обычно, всё уже решил, и его не интересовали сторонние мнения: даже если долина и примет бойкую магичку в качестве супруги Повелителя (примет, Келла не сомневалась: большинство догевцев очень тепло относились к Вольхе), то что делать с наследником? Да, сейчас у долины есть Лён, но рано или поздно встанет вопрос о ещё одном беловолосом вампире для Догевы. Чистокровном, чтобы мог замкнуть Круг, и…  — Келла, — жёстко прервал возмущённый поток её мыслей Лён, и Травница с удивлением обнаружила, что он несколько смутился. — Во-первых, моё решение не изменится, во-вторых, ты не можешь с уверенностью сказать, сможет полукровка замкнуть Круг или нет… Лён осёкся, он явно собирался добавить что-то ещё, но в последний момент передумал, едва заметно помрачнел, и Келла обеспокоенно нахмурилась:  — Лён? Повелитель вздохнул:  — Неразумно делить шкуру неубитого медведя. Мы с Вольхой ещё не помирились, — наконец признал Лён. — Я, конечно, надеюсь на это, но… Келла всерьёз обеспокоилась: почти три года эти двое были не разлей вода и, даже если и ссорились, мгновенно мирились, особо не переживая по этому поводу. С чего бы Лёну переживать сейчас?  — Успеете ещё, — не шибко уверенно сказала Келла. Как бы она ни относилась к идее Лёна, его чувства всё же имели для неё значение.  — Надеюсь. — Лён передёрнул плечами, на мгновение сбросив личину уверенного в своих решениях Повелителя, и Келла внезапно поняла: может, в этом и заключался один из плюсов его с Вольхой общения? Человеческой магичке было совершенно плевать на приказы. Она поступала так, как хотела — и порой совсем не так, как ожидал Повелитель. Лён в подтверждение мыслей Травницы грустно усмехнулся: — Да, в непредсказуемости есть своя прелесть, но сейчас она совершенно мне не на руку: кое-кто не зря учился столько лет и теперь умеет скрывать мысли.  — Ох, — Келла со смесью удивления и самой капелькой одобрения хмыкнула, наконец поняв, что именно напоминала ей дружба Повелителя с Вольхой. Перетягивание одеяла, причем одеяло в итоге либо порвётся, либо сотрёт всё границы личного пространства, научив парочку уважать желания друг друга. Может, именно это Лёну и нужно? Кто-то, кто может щёлкнуть по носу, просто потому что — не вампир? Келла с усмешкой покачала головой, едва заметив, что Лён недовольно поджал губы и задрал подбородок. Угадала, выходит? Какой же он порой… глупый мальчишка. Хоть и недурной Повелитель. Повелитель, который вырос у неё на глазах и которому она искренне желала счастья. И, пожалуй, своевольная человеческая ведьма, которая без раздумий рисковала собой сначала ради долины, а потом — ради Лёна, весьма неплохой выбор. А сложности… Упрямства у этих двоих точно хватит, чтобы с ними справиться. Она улыбнулась и не удержалась — провела рукой по щеке Лёна, уверенная, что Повелитель уклонится. Не уклонился. Грустно улыбнулся:  — Я поеду в Догеву не с вами. Хочу быть уверенным, что Верховная догевская Ведьма доедет до места своей работы. Келла поражённо вытаращилась:  — Будешь пытаться мириться? Повелитель хитро ухмыльнулся, сделал вид, что задумался на мгновение, и невинно-шкодливо уточнил:  — Как думаешь, выйдет просто молча закинуть её на плечо и унести её в Догеву?  — Боюсь, тебя громогласно и не очень цензурно осудит одна рыжеволосая особа, — Келла со смешком покачала головой.  — Повелителей не судят, — отмахнулся Лён, и Келла «сочувственно» похлопала его по плечу:  — Повелителей не судят, а без предупреждения закидывают пульсарами рыжие ведьмы, верно? Лён только усмехнулся.