Марс всему виной

Прошла целая неделя с той поездки в Рим, от надменного бога не было ни слуху ни духу, Кейли исправно ходила на работу и ёжилась под любопытными и самую малость ехидными взглядами коллег. Все её мысли крутились пчелиным роем вокруг Марса и его поступка. Она так и не успела поблагодарить его. Хотя, нужно ли было это делать? Если всё было не по-настоящему, то и спасение тоже? Нет, несмотря на всё это представление странного старика, спасение точно было настоящим. Или всё-таки?.. И так по кругу. Спокойно вздохнуть ей удавалось лишь у себя в кабинете и палате Бэкхёна, который шёл на поправку благодаря своему неиссякаемому запасу оптимизма и им же делился с окружающими, в том числе с нуной-врачом. Даже в туалете Каллисто преследовали шушуканья о том, что это за богач увёз её на несколько дней прямо с работы. В каком-то плане Каллисто была морально готова к сплетням и зависти со стороны женской части персонала, но даже не могла себе представить, что сплетня будет гулять по больнице так долго, да ещё и обрастать такими подробностями, что у девушки уши краснеть начинали. Несмотря на то что она свела весь контакт с персоналом к минимуму, слухи следовали за ней по пятам, иногда ей даже казалось, что стены за её спиной тоже шепчутся. А от Марса не было никаких вестей! И это безумно раздражало девушку, ведь она, в отличие от некоторых, свою часть сделки выполнила. В последнее время, конечно, на неё никто не покушался, во многом благодаря тому, что она больше не засиживалась на работе или брала такси, а во время ночного дежурства старалась не покидать свой кабинет или рабочее место медсестры, которая всегда подбирала интересные фильмы на ночь. Но невозможно ведь вечно бегать так от проблемы. На этой неделе ей удалось не встретить никого, а что будет на следующей? Завтра? В следующую минуту? Неопределённость пугала. Её разрывали гнев и чувство благодарности. А ещё страх, что теперь, когда нашлось зеркало, она не нужна ему. Пару раз Каллисто порывалась позвонить Марсу и высказать всё, что о нём думает, но потом неизменно мысленно отчитывала себя и закрывала список контактов. — Я смотрю, ты уже почти выздоровел, — улыбнулась она Бэкхёну, протягивающему ей апельсин. Разумеется, чтобы она его почистила, а как иначе? — Нет, нуна, мне кажется, я ещё слишком слаб, пальцы совсем не слушаются, — капризно сложил губки бантиком. Вздохнув и закатив глаза, Каллисто в очередной раз пошла на поводу у маленького манипулятора, садясь на край его кровати. — Скоро тебя выпишут, у тебя ведь есть кто-то, кто заберёт тебя? — как бы ни хотелось забыть об этом, вопрос оставался важным и требовал ответа. Бэкхён резко помрачнел и посмотрел в окно, где уже светило апрельское солнце. — Сегодня день дурака, ты знала? — криво улыбнулся. — Наверное, стоит поздравить меня. Ты принесла подарок? — это была та самая его манера вести разговор, которая требовала ослепительной улыбки и смешинок в глазах, но… Он говорил это с абсолютно лишённым эмоций лицом, разве что уголок губ дёргался в попытке выдавить из себя улыбку. — Совсем никого? — она опустила руки с недочищенным апельсином и тоже посмотрела в окно. Этот мальчишка уже стал ей самым близким другом, но прежде всего он был её пациентом, которому даже после выписки требовался тщательный уход. Но что она могла для него сделать? Даже если бы приютила у себя, должного ухода и внимания он не получил бы. Она постоянно торчит на работе, а вишенка на торте — никуда не исчезнувшие преследователи. И что-то ей подсказывало, что долго она прятаться не сможет. Вспомнив об этом, она невольно перенеслась мыслями в тот день в аэропорту, когда они вернулись в Корею. Каллисто ожидала, что Марс будет радоваться тому, что ему удалось заполучить зеркало, однако он вёл себя отстранённо и даже грубо. По прилёте он тут же уехал вместе с Сехуном, не удостоив Кейли и взглядом. Пришлось самой вызывать такси и добираться до дома. Сказать, что она была зла — ничего не сказать. Ей казалось, что они с Чунмёном сблизились и даже, возможно, подружились… Не зря же он жертвовал своей жизнью. Однако все факты указывают на обратное. Марс остаётся верен себе и своему эгоизму, а случившееся в Риме — исключение из этого правила. Вздохнув, она потрепала Бэкхёна, который уже доедал последнюю дольку апельсина, даже не поделившись с нуной-доктором, и вернулась к себе в кабинет, чтобы решить, что делать дальше. Почему-то она чувствовала себя ответственной за этого мальчишку. Возможно, это из-за того, что назвалась его опекуном для проведения операции, или из-за их дружбы, которую уже бесполезно было отрицать, Каллисто не могла сказать наверняка. Вздохнув, она откинулась на спинку своего кресла и посмотрела в окно, выходящее в коридор больницы, где сновали туда-сюда врачи и интерны, медсёстры, пациенты и посетители. На глаза навернулись слёзы, когда она представила, как себя чувствует Бэкхён, к которому, кроме неё, никто не придёт. Ей это чувство знакомо слишком хорошо. Когда ты совсем один против всего мира, когда не с кем поделиться своими успехами и переживаниями, спросить совета… Обрекать на такую же жизнь солнечного мальчика она никак не хотела — он заслуживает большего. Возможно, она и не сможет ему дать это большее, но в её силах хотя бы помочь встать ему на ноги (во всех смыслах), а это уже немало. Решительно поднявшись, она вышла из кабинета и направилась к посту медсестёр. — Медсестра Ким, можно попросить тебя об одолжении? — дождавшись неуверенного кивка немного озадаченной девушки, Каллисто продолжила: — Не могла бы ты узнать, может, в нашей больнице кто-то ищет подработку или есть свободная сиделка? — Конечно, — облегчённо выдохнула и улыбнулась медсестра, которая явно уже понапридумывала себе всякого. Видимо, Кейли до сих пор продолжают воспринимать как какого-то зверя. Впрочем, если это залог порядка в отделении, то пусть будет так. Благодарно улыбнувшись, Каллисто хотела вновь вернуться в кабинет к заполнению документов, но вспомнила ещё кое о чём. Кажется, главврач сегодня до обеда в больнице не появится из-за какой-то важной встречи. А это означает, что в его кабинете никого не будет и она сможет по-быстрому взять ключ, заглянуть в ту комнату (исключительно ради своего спокойствия) и вернуть всё на свои места. Дух авантюризма вновь проснулся в ней, адреналин забурлил в крови, и она даже не вспомнила о нападении, проходя мимо рокового ответвления от основного коридора. Убедившись, что людей на этаже нет, она проскользнула в кабинет главврача. Быть замеченной камерами Каллисто не боялась по одной простой причине: их здесь не было. Странно и удивительно, но камеры стояли везде, кроме этого крыла. Что бы это могло значить? Впрочем, сейчас ей было не до этого — кончики пальцев покалывало в предвкушении чего-то необычного. Присев на корточки перед столом, достала из кармана припрятанную с прошлого раза шпильку и вставила в замочную скважину пятого выдвижного ящика. Замок отчаянно сопротивлялся, но и Каллисто не собиралась отступать. Только не сейчас, когда, казалось бы, сама судьба благоволит ей. Может, это и подразумевал тот старик? Наконец замок поддался, провернув шпильку пару раз, девушка открыла ящик, тут же замечая лежащий в самом дальнем углу ключик. Если его не перепрятали, значит, в прошлый раз она не вызвала подозрений. Думать о том, каково это — быть в чёрном списке такого человека, как главврач, ей не хотелось. Быстро схватив ключ и прикрыв ящик, выскользнула из кабинета, удостоверившись, что этаж по-прежнему пуст. Сейчас она чувствовала себя не заведующей отделением кардиохирургии Каллисто Мун, а шпионкой, пробравшейся в стан врага. Перед заветной дверью, которая не давала ей покоя столько дней, она замерла на несколько мгновений, обдумывая свои действия и пытаясь понять, что ею вообще руководит в данный момент, но ответа на этот вопрос не было. Будто какой-то внутренний голос шептал ей на ухо, что это сделать просто необходимо. Вставив ключ в замочную скважину и провернув его три раза, она сделала глубокий вдох, зажмурилась и медленно надавила на ручку, открывая дверь. Из комнаты пахнуло затхлостью, возникло ощущение, что она оказалась в древнем склепе. Застоявшийся воздух будто не хотел никого впускать в свою обитель, но Кейли не собиралась сдаваться, когда разгадка так близко. Открыв глаза, она зашла в комнату, погружённую в кромешную тьму. Скорее всего, здесь не было окон, потому что ни одни шторы в мире не смогут скрыть яркое апрельское солнце. Обернувшись к двери, Каллисто засомневалась, стоит ли оставлять её открытой. Вдруг кто-то будет проходить мимо и решит заглянуть? А если главврач неожиданно объявится? Оставаться в жуткой запертой комнате ей не хотелось, но и привлекать внимание было не лучшей идеей. Набравшись смелости, она достала из кармана халата телефон, включила фонарик и медленно притворила дверь. Вновь обернувшись, заскользила фонариком по стенам, осматриваясь. Ничего интересного здесь не было: голые голубые стены, на которых кое-где облупилась краска, никаких окон, никакой мебели, ничего. Но тут из темноты показался металлический стол, который при более близком рассмотрении оказался столом для аутопсии. На удивление, на нём совершенно не было пыли. Как и на манекене, лежащем на столе. «Странная комната», — подумала Каллисто, подходя ближе к манекену. Крик ужаса застыл в горле, мешая сделать вдох, телефон выпал из рук, разлетаясь на составные части. Комната погрузилась во тьму. Снова содрогнувшись в немом крике, Каллисто сорвалась с места, пытаясь найти в темноте выход. «Бежать отсюда, как можно дальше», — всё, о чём она могла думать в этот момент. Потому что на столе лежал не манекен. Это была девушка.