never really over

Ибо получает сообщение в четверг, в Чанше, как только заканчиваются съемки интервью для Day Day Up. WeChat с Юй Бинем перегружен смайликами, но суть та же, что и у любого другого сообщения, которое он получал от него за четыре месяца с момента завершения съемок "Неукротимого": поужинай со мной!!!! Честно говоря, сегодняшняя просьба несколько отличается от предыдущих: подробностями о приблизительном числе участников и датой, которая устраивает большинство людей, чтобы Юй Бинь мог забронировать какое-нибудь приятное местечко для такого случая. Конец декабря означает, что подготовка к Лунному Новому году уже в самом разгаре. Как раз сегодня утром менеджер Ибо отправил ему по электронной почте множество приглашений, с одним лишь коротким комментарием: Выбери два, без возражений. На парковке ждет автомобиль, чтобы отвезти его в аэропорт. Ибо забирается на заднее сиденье, печатая сообщение в личном чате с Юй Бинем: кто-нибудь уже ответил тебе? хайкуань и цзаньцзинь ОБА согласились, тут же отвечает Юй Бинь. ты будешь в городе? свободен в этот раз? Он не пытался никого избегать. Просто перелеты туда-сюда из Чанши каждую неделю мешают его личной жизни. И это касается не только его; если работаешь в данной сфере – хочешь не хочешь, а придется часто путешествовать. Обычно по ночам, с напряженным от постоянной улыбки лицом и измученный переездами, Ибо заваливается в свою квартиру и не хочет никого видеть или делать что-либо, кроме как играть в NBA 2K на своей PS4 на протяжении трех часов, а затем вырубиться с включенным в коридоре светом. Он все еще размышляет о том, следует ли ему солгать Юй Биню или начать строить другие планы, чтобы не пришлось никуда идти, как его телефон снова жужжит. сяо чжань сказал, что придет, если ты будешь, высвечивается оповещение на экране, и Ибо чувствует, как его желудок совершает кульбит. Конечно, было бы здорово снова увидеть Сяо Чжаня – если бы только Ибо мог быть уверен, что не будет нервничать в его присутствии. Он открывает их диалог в WeChat и прокручивает, кусая губу. В перерывах между огромным количеством мемов и жалобами на посредственный выбор закусок на Китайских Авиалиниях, они пытаются организовать поездку на сноубордах после того, как Сяо Чжань упомянул об этом в октябре, на своей вечеринке по случаю Дня рождения. Рабочие обязанности продолжают отодвигать встречу месяц за месяцем. Каждый раз одна и та же история: мальчик заводит друзей, хочет с ними увидеться, но его образ жизни этого не позволяет. как будто у Сяо Чжаня когда-нибудь был такой контроль над собственным чертовым графиком, посылает он Юй Биню прежде, чем передумает и струсит. конечно. я буду. Бо́льшая часть января, состоящая из съемок для Day Day Up и завершающих сцен для "Атакуя твое сердце", проходит как в тумане. За две недели до Нового года, в ночь вечеринки по поводу окончания съемок дорамы, на телефоне Ибо высвечивается уведомление из группового чата о бронировании Юй Бинем места для ужина. Хор из благодарностей в чате быстро превращается в войну гифками. Цзысюань[1] через стол бросает взгляд на его лицо и начинает смеяться в свой напиток. – Что? – спрашивает Ибо, стараясь не выглядеть как капризный ребенок. – Ничего-ничего, – отвечает она, изящно отламывая вилкой кусочек пирожного. – Ты забавный, когда злишься, только и всего. Ибо откидывает голову на спинку стула и стонет. Спустя мгновение в поле его зрения появляется Гуаньсэнь[2] с двумя бутылками пива в руках. – Привет, малыш, – широко улыбаясь говорит он и прикладывает одну бутылку ко лбу Ибо, оставляя влажный круг конденсата на его коже. – Улыбнись. В последний раз, когда Ибо чувствовал это горьковато-сладкое удовлетворение от завершения проекта, он был в Хэндяне[3]. Три выпитые бутылки крепкого алкоголя и душное лето Цжэцзяна тяжким грузом давили на его плечи. Сюань Лу и Чжочэн пытались уговорить всех потанцевать во внутреннем дворике ресторана, который их стафф снял на вечер, а Сяо Чжань, согнувшись пополам от смеха над ужасными движениями Хайкуаня, обхватил рукой запястье Ибо и потянул его к ним. Несмотря на то, что сейчас уже зима, если он закроет глаза и медленно выдохнет, то все еще сможет почувствовать, как большой палец Сяо Чжаня касается его пульса, все еще сможет услышать его радостное хихиканье. Что же касается того, что случилось после, ну… – О чем задумался? – спрашивает Гуаньсэнь. Ибо моргает. Когда он вновь поднимает голову, брови Гуаньсэня вопросительно взлетают вверх. – Просто устал, – отвечает Ибо, чокнувшись с ним бутылками, прежде чем сделать большой глоток. Если все так и продолжится, то он еще недостаточно пьян, чтобы пережить эту ночь. Последние дни января Ибо проводит в одиночестве на курорте Ябули в Харбине, катаясь на сноуборде, а затем улетает домой. На рассвете того дня, на который назначен ужин, морозно и ясно. Ибо пытается заснуть, но графики съемок, похоже, заебали его окончательно; он просыпается в 6 утра и больше не может сомкнуть глаз. В 8 он наконец-то встает с постели, затем развлекается, бегая по дорожке, проложенной на территории его жилого комплекса, после чего проводит остаток дня, выбирая мебель для своей новой квартиры и играя матчи в League of Legends, пока его взгляд не затуманивается. В половине шестого он бросает заниматься всякой херней и вызывает такси. Движение в городе всегда ужасно; они проводят, кажется, час на повороте с Jianguo Road на третью кольцевую автодорогу. Из-за дыхания Ибо запотевают окна, пока он наблюдает за тепло одетыми пешеходами, проходящими мимо. В течение последних полутора месяцев Юй Бинь сумел: 1) уговорить всех освободиться на три часа в пятницу перед Новым годом и 2) получить отдельный зал в Хайдилао[4] в Чаояне. Ибо был бы впечатлен, если бы внутри все не переворачивалось. – Мне пришлось отсосать три члена, чтобы получить эту бронь, так что будь благодарен, – сообщает Юй Бинь, провожая вошедшего Ибо к одному из стульев за большим столом. – Не ври, Юй Бинь, – говорит Чжочэн, взмахнув рукой. Он уже сидит за столом рядом с Цзи Ли, который хлопает Ибо по плечу, когда тот опускается на свое место. – Ты наслаждался каждой минутой. Юй Бинь показывает ему средний палец, но все равно смеется: – Подловил. Ибо оглядывает помещение. – Кто уже пришел? – спрашивает он, стараясь выглядеть непринужденно. – Лао Сяо опаздывает, если ты об этом спрашиваешь, – отвечает Чжочэн, приподнимая бровь. Ибо не краснеет, но уже близок к этому. – Еду начинают приносить, так что он многое теряет. Когда закончились съемки в Гуйчжоу, они все отправились в город поесть тушеного мяса и угостить съемочную группу и стафф, не беспокоясь о том, что будут выглядеть полными перед камерами. – Нам все равно будет жарко, независимо от нашего веса, – рассуждал Сяо Чжань. – Так почему бы не поесть чего-нибудь вкусненького. Дружба, выкованная огнем учебного лагеря сянься[5] дорамы и долгими съемками летом в изнурительной жаре, без Wi-Fi, означает, что даже через пять месяцев после окончания этого, дух товарищества приходит легко. За рыбным тофу и хрустящим корнем лотоса Хайкуань рассказывает о шоу, в котором он принимал участие, а Сюань Лу показывает фотографии своего нового щенка. Хаосюань следит за кипящими котелками на их конце стола, а также за тем, чтобы у каждого была полная тарелка, одновременно с этим рассказывая им последние сплетни индустрии развлечений. Ибо в основном слушает, наслаждаясь остротой лаоганма[6] и мала-бульона[7], но в конце концов Цзи Ли вовлекает его в бурную дискуссию о шутерах от первого лица. Они продолжают до тех пор, пока не наступает время снова перекусить. – Рад, что ты наконец появился, – кричит Юй Бинь, и когда Ибо оглядывается через плечо, в дверях стоит еще один человек, держа в руках три тарелки с нарезанной бараниной. – Ты же знаешь, что я люблю драматическое появление, – говорит Сяо Чжань, и на его щеках появляются ямочки от улыбки. – Извините за опоздание, надеюсь, ягненок загладит вину. Его нос все еще красный от холода, зимняя пуховая куртка спадает с плеч, открывая вид на черный свитер и темные джинсы. Он не накрашен, волосы растрепаны, а под подбородком находится маска. Глупый желудок Ибо совершает сальто, когда они встречаются взглядом, но, возможно, это просто изжога из-за того, что он ел слишком быстро. – Мы не оставили для тебя места, – кричит Чжочэн, похлопывая его по спине и хватая за руку, но Цзыи закатывает глаза и тянет его к углу их стола. Ибо автоматически двигается, чтобы освободить место, и в итоге они оказываются зажатыми рядом друг с другом, ударяясь палочками для еды. – Как и положено – опаздываешь, – бормочет Ибо, толкая Сяо Чжаня локтем, и не может удержаться от улыбки, когда он бьет его по руке. – Я никогда не опаздываю. И рано тоже не прихожу. Я появляюсь тогда, когда положено, – фыркает Сяо Чжань, протягивая руку, чтобы запустить тарелку рыбных шариков в кипящий бульон. – Хорошо, Гендальф, – хмыкает в ответ Ибо. – Ты назвал меня старым? – Просто мудрым, Сяо-лаоши, – отвечает Ибо, умудряясь сохранить невозмутимое выражение лица, а затем они вновь начинают подшучивать друг над другом, погружаясь в привычную атмосферу. Это то, что получается отлично, даже спустя время. Если он сосредоточится на этом, то сможет игнорировать тот факт, что нога Сяо Чжаня, длинная и теплая, прижимается к его ноге. Режиссер Чен присоединяется ближе к концу их ужина, пока Ибо пытается решить, сможет ли съесть еще и десерт. Раздается звон столового серебра, когда половина группы пытается встать, чтобы поприветствовать его, а затем смех и аплодисменты, когда Юй Бинь прыгает вперед и ловит кувшин с водой, прежде чем тот успевает упасть с края стола. – Садитесь, садитесь, – говорит режиссер Чен, качая головой, и начинает обходить зал. Когда он доходит до Ибо, – почти заказавшего доухуа[8], которым Сяо Чжань заставил с ним поделиться, – они пожимают руки. – Поздравляю с новым домом. – Новым домом? – спрашивает Чжочэн, наклонившись. Лицо Ибо кривится: – Это не так уж и важно… – Конечно, важно, – перебивает режиссер Чен, похлопывая его по плечу. – Твой менеджер мне все рассказал. Ибо только что приобрел новую квартиру в Гуомао. Ибо закрывает лицо руками, когда Цзи Ли начинает издавать звуки кассового аппарата в свою тарелку с лапшой. – Ну да, – бормочет Ибо себе по нос. – Скорее всего, я никогда не смогу туда переехать. Оказывается, довольно сложно заниматься дизайном интерьера. Сяо Чжань пинает его в голень. – Ты должен был попросить меня, чувак, – просто говорит он. – У меня мало опыта, но я могу помочь. Я даже сделаю тебе скидку как другу и члену семьи. – Язык любви Сяо-лаоши – это акт служения[9], – произносит Чжочэн смеясь, а затем громко вскрикивает, когда Сяо Чжань, по-видимому, пинает и его. Ибо поднимает взгляд. Сяо Чжань смотрит на него оценивающе, подперев подбородок ладонью. – Я собирался попросить, – говорит Ибо, потому что это на самом деле правда, – но я не хотел, чтобы все выглядело так, будто я поднимаю эту тему только для того, чтобы воспользоваться твоим непревзойденным мастерством. – Ой, заткнись, – отвечает Сяо Чжань, сверкая глазами. – Я оформлю твою спальню в автомобильном стиле, включая ночник, и все остальное. Только подожди. кстати, я не шутил, пишет ему Сяо Чжань позже, когда Ибо возвращался домой сидя в такси. я бы хотел заниматься проектированием интерьера в новом доме – дай мне знать, если надумаешь. Искренность этого кажется странно неуместной после тупых мемов, которые они отправляли друг другу; все это заставляет Ибо чувствовать зуд между лопатками. Его первый порыв – свести все в шутку, но когда он возвращается домой и просматривает бесконечные вкладки и незаконченные документы на своем компьютере, то понимает, что есть только один путь наименьшего сопротивления. Иногда единственный выход – это идти до конца. Ибо откидывается на спинку стула, берет телефон и печатает: когда ты свободен на следующих выходных? На следующее утро репетиции новогоднего гала-концерта для CCTV начинаются с удвоенной силой. Ибо не может свободно вздохнуть до среды, до самого Нового года, когда мама, конечно же, решает позвонить ему по видеосвязи. – Мы записали твое выступление, чтобы сегодня посмотреть, – начинает она без предисловий. На заднем плане папа на кухне моет посуду. Мама щурится на Ибо через экран, наморщив лоб. – Ты хорошо питаешься? Выглядишь похудевшим. – Мам, пожалуйста, – говорит он, и уголки его губ дергаются. – Счастливого Нового года. Прости, что не смог приехать. Когда он впервые переехал из общежития UNIQ в свою постоянную квартиру в Пекине, то очень часто звонил своим родителям с вопросами о том, сколько воды нужно залить в рисоварку, как разогреть остатки еды, не спалив дом, и как стирать, не окрашивая свое нижнее белье в розовый цвет. Теперь это случается намного реже – образ жизни не позволяет, но все равно приятно видеть мамино лицо. – За что ты извиняешься? За то, что зарабатываешь деньги? – фыркает она, но тоже улыбается, подперев рукой подбородок. – Расскажи мне о шоу. За те двадцать минут, которые он тратит на то, чтобы допить свой кофе, он успевает рассказать ей обо всех, с кем обменялся рукопожатиями за последние четыре дня. – Я познакомился с Хуаном Сяомином[10], это было круто, – бросает Ибо так небрежно, как только может. Он прячет усмешку за рукой, когда мама оживляется. – В жизни он такой же красивый? – спрашивает она. Папа, что сидит сейчас рядом с ней, уткнувшись носом в утреннюю газету, фыркает. – Конечно, – отвечает Ибо. – В следующий раз я возьму для тебя автограф. – Возьми еще один для меня у Анджелы Бейби[11], – просит папа, не отрываясь от газеты. Он начинает смеяться, когда мама ударяет его по руке. – Ладно, ладно, давай дальше, – чопорно говорит мама, снова наклоняясь к камере. – Как продвигается обустройство новой квартиры? Ибо кривится. Папа отрывает взгляд от газеты и приподнимает брови; мама поджимает губы. – Все так плохо, да? – Сяо Чжань поможет мне, я думаю, – возражает он, чувствуя себя слишком радостным. Они договорились встретиться в субботу вечером, но с местом встречи еще не определились. О кафе не может быть и речи; они, скорее всего, пойдут домой к Сяо Чжаню. Ибо взволнован, потому что наконец-то сможет увидеть кошку, о которой так много слышал. – Он раньше руководил дизайнерской фирмой вместе с другом, – продолжает Ибо, пожимая плечами, – поэтому он предложил свои услуги. – О, это здорово, – говорит мама, сцепив руки вместе. – Я всегда знала, что он умный парень. Ибо склоняет голову к плечу. – Неужели? Кажется, я припоминаю, как ты говорила что-то о том, чтобы я не позволял старшим коллегам собой манипулировать… – Понятия не имею, о чем ты говоришь, – громко отвечает она, снова ударяя папу, когда из-за дрожащей газеты слышится очередной смешок, после чего начинает оживленный рассказ о ее продолжающейся холодной войне с продавщицей капусты на рынке. Они не видятся в течение следующего месяца из-за несовпадающих графиков; Сяо Чжань снимается в каком-то фильме, который выйдет осенью, а Ибо должен остаться в Чанше на несколько дней дольше, чем планировалось. В первую субботу марта Сяо Чжань занят после обеда, но они оба сейчас в городе. С утра Ибо приходит к нему в квартиру с двумя стаканчиками латте и пакетиком ютяо[12], которые определенно не входят ни в одну из их диет. – Мой спаситель, – произносит Сяо Чжань, с интересом разглядывая кофе, и пропускает Ибо в квартиру. Это прекрасное место. В гостиной висят большие картины в стиле поп-арт, а на кухне – сплошь столешницы из темного гранита и сияющий хром. Через огромные панорамные окна можно увидеть весь Пекин, освещенный восходящим солнцем. Это не его стиль, но Ибо способен на объективную оценку. Он ставит еду и кофе на столик и задумчиво говорит, проводя рукой по "елочке"[13] за кухонной плитой: – Как и ожидалось от профессионального дизайнера. Все эти попытки самостоятельного проектирования интерьера являются причиной того, что слово "елочка" даже есть в его словарном запасе, поэтому прямо сейчас Ибо чувствует себя довольно взрослым, учитывая все обстоятельства. – Отвали, – бормочет Сяо Чжань, ухмыляясь из-за своего латте. Он тянется за кусочком ютяо, чтобы с хрустом разломить его, после чего откидывается на стойку, задумчиво жуя. – Я посмотрел несколько присланных тобой документов. Планировка хорошая, но ты не знаешь, когда тебе позволят осмотреть помещение? Я бы хотел сделать несколько фотографий. – Я могу попробовать договориться об этом, – отвечает Ибо и делает глоток своего кофе. – Важнее другое. Где твоя кошка? Сяо Чжань качает головой: – Твой скрытый мотив ясен. Где-то здесь. Она иногда нервничает в присутствии незнакомых людей. – Нужно заслужить ее доверие, – сухо говорит Ибо. Сяо Чжань смеется, ведя его по коридору в спальню. Она, как ни странно, пустая – вдоль дальней стены стоят наполовину упакованные коробки с одеждой и постельным бельем. Сяо Чжань ныряет под кровать, а затем начинает рыться в коробках. – Орешек? – произносит он тоном, который можно было бы назвать "кошачьим". – Эй, детка, познакомься с моим другом. Он пришел повидаться с тобой. Ибо в замешательстве разглядывает коробку с картинными рамами. – Ты ведь не переезжаешь тоже, не так ли?" Сяо Чжань машет рукой: – Нет, ты просто застал меня в непростой период. – Ибо заглядывает в шкаф, который тоже наполовину пуст. Никакой кошки. – Все здание закрывается на реконструкцию – очевидно, тут повсюду будут испарения, поэтому я решил упаковать большую часть своих вещей, на всякий случай. – А как же ты? – Вот ты где, – говорит Сяо Чжань, торжественно появляясь из-под кучи простыней с бело-серой кошечкой на буксире. – Э-э, я собирался остановиться в отеле на некоторое время. На счет этого, собственно, и будет моя сегодняшняя встреча. – Ой, да ладно, – отвечает Ибо, позволяя Сяо Чжаню переложить кошку ему на руки. Поначалу она выглядит настороженной, но спустя время устраивается на сгибе его локтя и, судя по всему, засыпает. – А как же Орешек? Она бы возненавидела уборку в гостинице. Сяо Чжань чешет затылок: – Наверное, ты прав. Я не знаю, я мог бы, вероятно, оставить ее где-нибудь на передержку… – У меня есть комната для гостей, – предлагает Ибо прежде, чем успевает подумать. Это правда, к тому же, разве то, что Сяо Чжань делает для него – это не помощь другу в беде? Сяо Чжань открывает рот, закрывает, затем снова открывает: – Ты серьезно? Ибо сглатывает ком в горле и приподнимает плечи. – Почему ты так удивлен? Разве я не могу сделать что-то хорошее для своего несчастного друга, которого выселяют? Сяо Чжань закатывает глаза: – Меня не выселяют, боже мой. – Слушай, считай это платой за услугу, – говорит Ибо. На его руках Орешек широко зевает с зажмуренными глазами. Он нажимает ей пальцем на носик и чешет между ушками. – Это будет похоже на совместное проживание в прошлом году. Сяо Чжань смотрит на него с нечитаемым выражением лица. На мгновение у Ибо замирает сердце, он думает, что каким-то образом что-то упустил, – что на этот раз бесстрастная маска на его лице подвела, – но затем Сяо Чжань расплывается в зубастой улыбке и дерзко спрашивает: – Это обещание? Они делили гостиничные номера на протяжении всех съемок, что было вполне естественно – у него и Сяо Чжаня было большинство совместных сцен, к тому же, Сяо Чжань почти не возмущался тем, что Ибо оставлял телевизор включенным на канале CCTV5 на третьем уровне громкости всю ночь. В Гуйчжоу всем пришлось отложить съемки на три дня из-за сезона дождей – обрушившиеся на них потоки воды были далеки от тех искусственных брызг, которые съемочная группа включала, когда камера начинала работать. В перерывах между попытками актеров укрыться от проливного дождя и подключиться к дерьмовому интернету отеля, Сяо Чжань каким-то образом узнал, что Ибо никогда не читал оригинальную новеллу. – Это было первое, что я сделал, когда меня утвердили на роль, – недоверчиво сказал Сяо Чжань и продолжил убеждать Ибо, пихая планшет тому в лицо, пока он, наконец, не сдался. – Говорю тебе, это поможет лучше понять чертового персонажа. Ибо в самом деле не мог вспомнить, когда он в последний раз вообще читал новеллы, но написано было достаточно интересно, чтобы ему это не наскучило, да и вопросы Сяо Чжаня о том, как далеко он продвинулся, способствовали чтению. – Ты же знаешь, что в воспоминаниях есть поцелуй с завязанными глазами, да? – спросил он за завтраком во второй день задержки съемок из-за дождя, пряча улыбку в рисовой каше. Ибо знал, что это была шутка, что Сяо Чжань просто дразнил его, но все равно покраснел до кончиков ушей. Они не будут целоваться в дораме – высокопоставленные люди уже давно прописали в сценарии любой аспект их отношений. Вынужденная близость никогда не была его любимой частью актерской игры, так что это должно было принести облегчение, но было что-то – в толчках и препирательствах в промежутках между съемками сцен; в том, как он пинал его по заднице в каждой глупой игре, в которую они играли, чтобы скоротать время; в том, чтобы слушать его протяжные гласные во время нытья и звонкий смех – что заставило Ибо чувствовать себя слегка разочарованным. Все происходит так: в начале недели, в середине марта, Ибо улетает ранним утренним рейсом в Чаншу, а спустя четыре дня, когда он возвращается домой в четверг вечером, Сяо Чжань уже весело напевает на его кухне. На нем цветастый аргайловый[14] фартук, а волосы все такие же жесткие из-за париков и косметических средств, которые ему пришлось рекламировать. Он, судя по всему, заканчивает готовить домашнюю еду, которую Ибо не пробовал с тех самых пор, как… он даже не может вспомнить, с каких именно. Ибо бросает свою спортивную сумку на пол и смотрит на тарелки с дымящейся пастой, стоящие на стойке. – Где, черт возьми, ты вообще нашел базилик? – Есть такая штука, – медленно произносит Сяо Чжань, словно разговаривая с маленьким ребенком, – я не знаю, слышал ли ты о ней раньше, но она называется супермаркетом, и… – Я знаю, что такое супермаркет, – фыркает Ибо. – Ты ходил по магазинам? Как же тебя не окружила толпа фанатов? – Ах, Ван-лаоши, – неодобрительно говорит Сяо Чжань. Он заканчивает рвать базилик и прижимает испачканные пальцы к груди. – Не все так знамениты, как ты. Ибо проводит рукой по лицу, стараясь не рассмеяться: – Я попался. – Действительно. Сяо Чжань ставит блюдо на обеденный стол и возвращается обратно к плите. – А ты знал, – продолжает он, указывая пальцем на кастрюлю, которой Ибо никогда раньше не пользовался, – что в холодильнике у тебя были только заплесневелый помидор и замороженные клецки? Я был просто обязан купить тебе продукты. – О, я искал этот помидор, – мягко говорит Ибо. – Надеюсь, ты его не выбросил. Сяо Чжань даже не удостаивает его ответом. – Садись, – произносит он вместо этого, отмахиваясь. – Суп почти готов. Суп, вырывается у Ибо. Он качает головой. – Тебя должны были взять на роль Цзян Яньли, – говорит он, присаживаясь на стул, и смеется, когда Сяо Чжань посылает ему грубый жест. Паста выглядит отлично, что-то вроде Чикен Альфредо[15] , щедро посыпанная пармезаном и базиликом. Это, конечно, не привычная рутина Ибо, состоящая из видеоигр, вредной еды и проведенных на диване ночей, но это – нечто. Приятно. Он мог бы привыкнуть к этому слишком легко, что будет являться проблемой, о которой он подумает, когда будет менее уставшим и голодным. А пока на столе горячая еда. И он не собирается разрушать атмосферу, думая сейчас об этом. – Так это и есть твой стиль, – начинает Сяо Чжань спустя минуту, пододвигая тарелку с минестроне[16]. Ибо, с набитым макаронами ртом, поднимает взгляд; Сяо Чжань, с блестящими глазами и снисходительной улыбкой, наблюдает за тем, как он ест. Ибо с некоторым усилием сглатывает, когда Сяо Чжань обводит рукой комнату. – Я имею в виду, минимализм. – Не совсем, – отвечает Ибо, когда снова может быть уверен, что голос его не подведет. Он осматривает пустые стены, унылый коричневый лак на мебели и спутанные провода и консоли, сложенные перед подставкой для телевизора. Все практично, потому что так и должно быть – большую часть свободного времени он только и делает, что спит здесь. – Это то, что шло вместе с квартирой, так что у меня не было особого выбора. – Хм, – произносит Сяо Чжань. Он подносит ложку ко рту и глотает. – Тогда что же тебе нравится? Ты, появляется у Ибо непрошенная мысль, прежде чем он успевает прогнать ее. – Я не знаю, – говорит он, и ему не хочется все нарочно усложнять, но рядом с Сяо Чжанем у него постоянно едет крыша. – А разве не для этого у меня есть ты? Сяо Чжань улыбается. – Я не волшебник, лао Ван, – отвечает он, крутя ложку между пальцами. – Но я посмотрю, что можно сделать. Конечно, ему нравится Сяо Чжань. Кому не понравится его обаяние, которому невозможно сопротивляться; его дурацкая улыбка, от которой появляются морщинки на носу; то, как он общается с кем-то, будто они единственные люди в комнате? Иногда он нравится Ибо настолько сильно, что у того начинает побаливать горло. Ему хотелось бы, чтобы существовало слово, описывающее это чувство – когда вы очень сильно желаете быть с кем-то, но при этом боитесь, что он увидит вас и поймет правду. Такая жизнь ужасна. Он знает, что их нынешние жилищные условия временны. Здание, в котором живет Сяо Чжань, не будет на реконструкции вечно, да и Ибо уже заплатил первый взнос за свою новую квартиру. В конце концов, несмотря ни на что, ему придется переехать. Однако сейчас, часть его считает, что если у него получится воссоздать атмосферу прошлого лета, он сможет, наконец, это преодолеть. Оставить в прошлом то, от чего у него сердце останавливалось в груди. Тогда, рано или поздно, оно обязательно начнет биться. Ибо моет посуду после ужина, в то время как Сяо Чжань чистит кошачий лоток. Орешек появляется, пока он ополаскивает тарелки. Она запрыгивает на стойку и начинает с любопытством бить лапкой по воде, текущей в раковину. Он смеется, когда брызги попадают ему на рубашку. – Орешек, – удрученно произносит Сяо Чжань, – не будь такой грубой с нашим любезным хозяином. – Нет, все в порядке. Ибо стряхивает на нее немного воды, и она дергается назад, прежде чем спрыгнуть вниз и начать тереться об его ноги. – Мы закроемся в комнате для гостей, когда я закончу убирать, обещаю. – Я серьезно, – говорит Ибо, вставляя последнюю тарелку в сушилку. Внезапно кажется необходимым, чтобы Сяо Чжань услышал это. – Все нормально. Я ценю вашу компанию. Сяо Чжань вскидывает брови. Актеры провели вместе достаточно времени на съемочной площадке, чтобы все знали способы релаксации друг друга, как свои пять пальцев: Юй Бинь любит поесть, Лю Хайкуань занимается йогой, Чжочэн сидит на Weibo, Сяо Чжань рисует скетчи, когда не слишком устает для того, чтобы держать карандаш, а Ибо включает свой ноутбук или PS4 и позволяет голубому свету экрана усыпить себя. В этом бизнесе трудно найти время побыть одному. Это может наскучить Ибо позже, но прямо сейчас он не возражает, что Сяо Чжань находится на его территории. После четырех месяцев, проведенных неразлучно, это кажется правильным. Ибо вытирает руки кухонным полотенцем и наклоняется, чтобы взять на руки Орешка. – Слушай, – говорит он, приподнимая уголок губ. – Мне некому надрать задницу, когда я играю в одиночестве, понимаешь? Сяо Чжань издает протестующий звук и попадается на удочку: – Как насчет пяти раундов в Mario Kart? – По рукам, – отвечает Ибо. Все уже настроено к тому моменту, как Сяо Чжань вновь наполняет лоток, а они оба переодеваются в более удобную одежду. Ибо проигрывает первый матч, чтобы Сяо Чжань почувствовал себя немного уверенней, а затем Орешек забирается к нему на колени во время второго, – что определенно является актом саботажа, – однако он все равно размазывает Сяо Чжаня по стенке в следующих трех заездах. – Повторим? – спрашивает Ибо после завершения на экране церемонии награждения, рассматривая свои ногти. – Ну уж нет, грабитель, – стонет Сяо Чжань, откидываясь на спинку дивана. – Завтра у меня будут болеть большие пальцы. Они переключают телевизор на что-то другое – фильм, идущий на канале CCTV, с большим количеством драматической музыки и взрывов. Наверное, в какой-то момент Ибо засыпает, потому что когда он открывает глаза в следующий раз, в комнате почти темно, а он лежит на диване с натянутым до подбородка одеялом. Телевизор все еще включен, но на этот раз идет романтический фильм: кто-то плачет – вполне возможно, это сцена исповеди. Сложно сказать. Громкость уменьшена до минимума – как раз так, как ему нравится. Однажды, во время долгих ночных съемок под искусственным дождем верхом на лошади, Ибо спросил Сяо Чжаня, о чем тот думает, когда ему приходится плакать по команде. К тому моменту Сяо Чжань делал это столько раз, что все сбились со счета, но Ибо все не мог забыть самый первый раз, когда тот расплакался в учебном лагере. Они сидели за столом и читали сценарий, слезы капали с лица Сяо Чжаня, его кожа опухла и покраснела. Ибо был так поражен, что пропустил свою реплику, и им пришлось начать сначала. – Ну, во-первых, я пью много воды, – ответил Сяо Чжань таким тоном, будто делился вековой мудростью. Он рассмеялся, когда Ибо ударил его по руке. – Я серьезно! Обезвоживание – это не шутки. – Ладно, пап, – усмехнулся Ибо. – Неудивительно, что ты постоянно убегаешь пописать в перерывах между дублями. Сяо Чжань покачал головой, и мокрая челка парика ударила его по лицу. – Тебе просто нужно иметь больше сочувствия в душе, лао Ван, – он увернулся, когда Ибо попытался ударить его своим зонтиком. – Ты поверишь мне, если я скажу, что всегда представляю, как с моей кошкой происходит что-то ужасное, чтобы почувствовать нужное настроение? – Чушь. Сяо Чжань пожал плечами. – Волшебник никогда не раскрывает своих секретов, – сказал он, помахав пальцами как дурак, и побежал прямо на Юй Биня, торопясь уйти от следующего удара Ибо. Помимо появления Орешка, – благодаря которой Ибо теперь должен думать об использовании ролика для чистки одежды перед выходом из дома, – совместная жизнь не так уж отличается от жизни в одиночку. Большинство вещей Сяо Чжаня в любом случае находятся на хранении, так что добавились, в основном, всякие мелочи, такие как свежие фрукты на кухонном столе, две пары тапочек в коридоре, один из предметов его гардероба, который пропадает в один прекрасный день и появляется только потому, что Сяо Чжань носит его в следующий раз, когда Ибо возвращается домой с двумя коробками клецок на вынос. – Теперь ты присваиваешь мою одежду, да? Сяо Чжань, уютно устроившись на диване, рассеянно смотрит вверх. Один из вязаных свитеров Ибо свободно висит на нем – Сяо Чжань выше него, но Ибо шире в плечах. Это сбивает с мыслей. – Я думаю, что имею полное право пользоваться твоим гардеробом, так как я теперь практически твоя горничная, – говорит Сяо Чжань ухмыляясь, когда Ибо бросает на него взгляд. – Эй, я вообще-то залатал для тебя дырку. Видишь? Ибо наклоняется вперед, прищуриваясь: – Ты умеешь вязать? – Ты многому научишься, будучи самым старшим членом бойз-бэнда. – Как макнэ, я всегда был тем, с кем нянчились. – Мало что изменилось с тех пор, – произносит Сяо Чжань, дергая уголками губ, когда Ибо грозит ему кулаком. – Прежде, чем ты меня побьешь, посмотри. Я тут набросал несколько вариантов планировки, пока возвращался домой на самолете сегодня утром. Дай мне знать, что ты об этом думаешь. Ибо обменивает коробки с едой на планшет Сяо Чжаня. Там он находит несколько 3D-макетов, адаптированных под планы этажей, которые Ибо отправлял ему по электронной почте, образцы красок, паттернов и различных лаков, а также список мебели на выбор рядом с каждой из комнат. – Это действительно спальня в автомобильном стиле? – спрашивает Ибо, замечая ее, после чего пинает Сяо Чжаня в голень, когда тот чуть не падает от смеха с дивана. – Это шутка! Шутка! – возражает он, умоляюще поднимая руку. – Я предложу тебе другие варианты, обещаю, – он выпрямляется, крутя стилус между пальцами и покачивая коленом. – Есть кое-что, что я не смогу подтвердить, пока мы не увидим квартиру своими глазами, но я старался изо всех сил. Надеюсь, что смог помочь. Отбросив шутки, Сяо Чжань действительно приложил немало сил. – Так и есть, – искренне говорит Ибо, просматривая еще несколько страниц. С его плеч словно свалился груз, о существовании которого он даже не подозревал. – Ты сделал все это, пока летел в самолете? – Мне нужно было как-то убить время, – отвечает Сяо Чжань так, будто это не имеет большого значения. – Талантливый, да еще и скромный, – произносит Ибо ухмыляясь, когда Сяо Чжань делает вид, что собирается бросить клецку ему в голову. На конец месяца у них выпадают редкие выходные. Ибо просыпается в субботу в половине двенадцатого, голова словно ватная. Он вытаскивает борцовку из кучи, скорее всего чистых вещей, натягивает ее и идет на кухню к только что вышедшему из душа Сяо Чжаню, переворачивающему яйца на сковородке. На нем нет рубашки. На самом деле, единственное что надето на Сяо Чжане – это спортивные штаны Ибо, низко висящие на его бедрах. Нет ничего такого, что Ибо не видел бы на съемочной площадке или в отелях прошлым летом, но в данный момент все по-другому; он уверен, что температура его тела подскакивает градусов на десять за пару секунд, а сердце стучит как мотор. К нему подходит Орешек и начинает тереться об ноги. Ибо любезно подхватывает ее на руки, умудряясь выдавить из себя: – Разве не опасно стоять за плитой без рубашки? – Я смеюсь в лицо опасности, – отвечает Сяо Чжань, подпрыгивая, когда масло на сковороде начинает шипеть. – Какие планы на сегодня? – громко спрашивает он, перекрикивая смех Ибо. – Ничего особенного, – говорит Ибо. Он пытается не смотреть на голый торс Сяо Чжаня, когда тот поворачивается, чтобы переложить яичницу на тарелку, но в таком случае его взгляд перемещается к его рукам. Они худые, но подтянутые; Ибо вроде как хочет укусить изгиб его бицепса, что абсолютно нормально. Блять. – Я, э-э, просто хотел расслабиться. Может, сыграю в League of Legends. – Как обычно, – произносит Сяо Чжань, устремляя взгляд к потолку. – Молодежь нынче такая некультурная. Ибо, благодарный за перевод темы, позволяет себе возмутиться: – Что же собираешься делать ты, раз такой культурный? Сяо Чжаня выглядит немного застенчивым: – Наверное, посмотрю кино, которое давно хотел. Ибо бросает на него равнодушный взгляд: – Это гораздо лучше. – Эй, тебе же нравятся фильмы о супергероях, – быстро говорит Сяо Чжань, шевеля бровями. – Ты уже видел тот мультфильм про Человека-Паука? Я собирался, но у меня не было времени. Он должен быть очень интересным. В итоге Ибо покупает фильм на Tencent, чтобы они смогли посмотреть его после завтрака, потому что ему действительно это нравится. К счастью, Сяо Чжань исчезает в гостевой комнате и возвращается, борясь с застрявшей на его голове толстовкой. В груди приятно скручивает, так что Ибо задерживает на нем взгляд, даже не пытаясь следить за сюжетом, подвигаясь все ближе и ближе. На самом деле, это отличный фильм, несмотря на то, что Ибо половину фильма тайно наблюдает за тем, как Сяо Чжань пытается разобраться в сюжете. Во всяком случае, песня Sunflower будет крутиться у него в голове до конца недели. Пока идут финальные титры, а они лениво выясняют, что приготовить на поздний обед, Сяо Чжань проговаривается, что не видел ни один фильм из трилогии Нолана о Бэтмене. Все заканчивается тем, что они заказывают корейскую еду, Ибо достает свои DVD-диски и загружает первый в Xbox. – Приготовься к тому, что твой мозг взорвется, – говорит Ибо, откидываясь на спинку дивана. – Не преувеличивай, – ноет Сяо Чжань, скрестив ноги на полу и упершись коленями в журнальный столик. К счастью, большую часть времени он поглощен просмотром фильма, прерываясь лишь однажды, чтобы наполнить для Орешка миску с водой. И все же, просмотр четырех фильмов подряд берет свое. На этот раз задремал Сяо Чжань, откинув голову на спинку дивана в середине фильма "Темный рыцарь: Возрождение легенды". Ибо не настолько бессердечный, чтобы разбудить его – без дневного макияжа и с лежащими под глазами тенями Сяо Чжань выглядит нуждающимся в отдыхе. Он такой забавный с приоткрытым ртом, из которого с хрипом вырывается дыхание. Сяо Чжань пахнет шампунем Ибо, из-за чего тот чувствует странную нежность, причины которой он знать не хочет. Позволив себе еще минуту, точно гребаный маньяк, понаблюдать за спящим Сяо Чжанем, Ибо встает, выключает телевизор и идет за одеялом. В воскресенье они совершают поездку в новый дом. Дружелюбный бригадир вручает им две каски, после чего они все вместе поднимаются на лифте в квартиру Ибо. Она выглядит вполне законченной, однако половиц еще нет, и повсюду торчат водопроводные трубы. – Это здесь будет окно от пола до потолка? – спрашивает Сяо Чжань, вытаскивая свой телефон, чтобы сделать заметки. После длительных расспросов, смысл которых Ибо удается понять только наполовину, Сяо Чжань достает свой зеркальный фотоаппарат и начинает фотографировать. Ибо знаком с Сяо Чжанем уже больше года, однако видеть его таким занятым все еще было удивительно. Не то чтобы он считал, что Сяо Чжань не знает, как быть серьезным; просто иногда вы настолько привыкаете к определенной стороне человека, что даже одного упоминания о другой стороне достаточно для того, чтобы вас шокировать. Иногда они были на съемочной площадке до двух часов ночи и достаточно долго не могли прекратить смеяться, чтобы получить хоть один хороший дубль, а иногда Сяо Чжань полностью зачитывал две страницы текста с первой попытки и делал это так легко, что Ибо хотелось схватить его за лацканы ханьфу и… Но ведь все было не так, верно? Они не целовались в дораме, потому что менеджеры и другие влиятельные лица никогда бы такого не допустили, однако это не помешало Сяо Чжаню найти его в конце прошлого августа, когда прощальная вечеринка начала подходить к концу. Ибо давно уже перестал считать, сколько напитков втиснули ему в руки коллеги, и весь мир, казалось, слегка закружился, когда он спустился с танцпола, но он прекрасно помнил, даже сквозь дымку алкоголя и пульсирующую головную боль на следующее утро, как Сяо Чжань улыбнулся, дрожа и нервничая, и склонил голову. Ибо помнил, каков Сяо Чжань на вкус, помнил соль и лайм, помнил решительное и уверенное прикосновение губ. Помнил, как теплые ладони Сяо Чжаня касались его бицепсов, удерживая Ибо, когда он закрыл глаза. Сяо Чжань поцеловал его. Ибо это не приснилось, однако после того, как Сяо Чжань отстранился, а он, с колотящимся в горле сердцем открыл глаза, он так и не смог найти Сяо Чжаня до конца ночи. – Извините, – прохрипел Сяо Чжань за завтраком, морщась от яркого света, проникающего через окна. Ибо не знал об этом, пока Сяо Чжань не сказал, но это точно было последнее, что он хотел бы услышать. – После ужина все как в тумане. Я обычно становлюсь любвеобильным, когда напиваюсь. – Преуменьшение года, – сказал Чжочэн, опухшее лицо которого скрывали солнцезащитные очки. После его слов сердце Ибо ушло в пятки. – Мне кажется, он перецеловал половину актерского состава и съемочной группы. Может быть, это и к лучшему, что Сяо Чжань тогда не остался. Кто знает, что бы наговорил Ибо в тот момент? В любом случае, времени на размышления не было. У большинства из них были рейсы обратно в Пекин, разбросанные в разное время в течение дня; у Ибо был рейс до Чанши. Следующая их личная встреча с Сяо Чжанем произошла в октябре, когда Ибо запрыгнул на свой мотоцикл, чтобы доставить ему торт на День рождения. Все это время они переписывались, как будто ничего не произошло, однако это не помешало желудку Ибо подпрыгнуть при виде Сяо Чжаня. Если кто-то и считал его поведение странным, то по крайней мере у них хватало такта об этом не говорить. Во второй половине дня Сяо Чжань едет в офис риэлтора, чтобы помочь Ибо подписать все необходимые документы. Девушка за стойкой регистрации с улыбкой приветствует их и спрашивает: – Переезжаете вместе? На что Ибо бледнеет, а Сяо Чжань смеется. – Просто помогаю другу, – говорит он, попивая предложенный стакан воды, в то время как запястья Ибо немеют. – Это было не страшно, не так ли? – спрашивает Сяо Чжань позже, когда они возвращаются на такси в квартиру Ибо. Когда Ибо оборачивается, Сяо Чжань просматривает фотографии на своем фотоаппарате. – Только благодаря твоей помощи. – Ну, я живу, чтобы служить, – отвечает Сяо Чжань, подмигивая. Он протягивает камеру Ибо, постукивая по экрану. – Я думаю, это может быть идеальным местом для танцевальной студии и подрядчики, скорее всего, смогут оставить кирпичную стену. – Почему ты когда-то отказался от этого? – выпаливает Ибо прежде, чем успевает подумать. – Я имею в виду дизайн, фотографию и все такое. Очевидно, что тебе нравится этим заниматься. Сяо Чжань изучает его лицо в течение минуты, играясь со шнурком на крышке объектива, а затем спрашивает: – Почему ты решил купить новую квартиру, если большую часть года тебя даже нет в городе? Это справедливый вопрос. – Наверное, я устал жить в доме, в котором не ощущал себя как дома, – отвечает он, чувствуя себя слишком уязвимым. – И ты подумал, что бросив деньги на ветер, решишь эту проблему, – говорит Сяо Чжань. Его тон достаточно мягок и не похож на осуждающий, но Ибо все равно ерзает на своем месте. – Ты поймешь, когда станешь старше и мудрее, как я, – продолжает Сяо Чжань, подражая старческому голосу с поразительной точностью. – Деньги не могут решить всех проблем, а дом – это место, где живут люди. Вот и все. Ибо хмурится. Сяо Чжань толкает его локтем, искренняя улыбка появляется на его лице. – Впрочем, начало положено. На второй неделе апреля Ибо возвращается в пустую квартиру. К холодильнику приклеена короткая записка от Сяо Чжаня. реконструкция завершена, говорится в ней, а рядом нарисован крошечный мультяшный Сяо Чжань и Орешек, свернувшаяся калачиком у него на руках. Они оба показывают ему "пис". Извини, что съезжаю, когда тебя нет в городе, но мне нужно поторопиться, пока я не улетел на съемки "Континента Доуло". Открой дверцу и посмотри вниз. Тебя ждет сюрприз! Ибо открывает холодильник. На дне ящика со свежими продуктами, под контейнерами с готовым мясом и овощами, лежит один спелый помидор. Оставшаяся часть месяца, как обычно, заполнена работой, но мозг Ибо все равно находит время, чтобы скучать по Сяо Чжаню. Одного месяца, судя по всему, достаточно, чтобы привыкнуть жить с кем-то; поедание целого пакета рисовых крекеров на ужин, похоже, больше его не устраивает. Сообщение Сяо Чжаню я снова ем всякую дрянь потому что ты мне не готовишь, честно говоря, кажется слишком жалким, поэтому все, что остается Ибо, это пялиться в телевизор и пытаться избавиться от своих чувств, убивая кучу людей в Counter-Strike Online. В четверг, перед выходным по случаю Дня труда, он приезжает в офис Mango TV в Чанше. "Атакуя твое сердце" проводит запись песен в студии для всех, кто исполняет саундтрек к дораме; Ибо много практиковался в душе. Сюдзя[17] сталкивается с ним в туалете, в перерыве между сеансами звукозаписи. Они не виделись с прощальной вечеринки в январе, но Сюдзя по-прежнему светится от радости. – Как идут дела на Produce Camp? – спрашивает Ибо, пока они вместе возвращаются в студию. – Сяо Чжань говорил, что ты соревновался с некоторыми бывшими товарищами по группе. – Когда-то ты был наставником по танцам, ты знаешь, как это бывает в подобных шоу, – говорит Сюдзя, кривясь. – Кстати о Сяо Чжане. Я слышал, что ты для него сделал. Это было очень любезно. По спине Ибо пробегает холодок. – Что ты имеешь в виду? Сюдзя взмахивает рукой. – Я уверен, что он все тебе рассказал, – отвечает он сухо. – Я имею в виду, что Wajijiwa[18] не платит нам уже несколько месяцев, поэтому он был вынужден съехать из своей квартиры. Я сказал ему, что он может снова занять диван в нашем общежитии, но он не захотел навязываться. Он говорил, что ты разрешил ему пожить у себя несколько недель, пока он во всем не разберется. – Верно, – произносит Ибо с каменным лицом. – Именно так все и было. Ты не знаешь, где он сейчас? – Ну, он уже довольно давно не писал в групповой чат, но я слышал, что у него съемки фильма где-то в горах, – отвечает Сюдзя, поглядывая на него с улыбкой. – Впрочем, он оставил у нас свою кошку. – Ни слова больше, – с мрачным видом говорит Ибо, доставая свой телефон. Он берет такси до общежития X-NINE, как только приземляется в Пекине на следующий день. Орешек рада его видеть и трется об него, пока Чжигуан[19] собирает ее вещи. – Позаботься о них, ладно? – просит он, когда Ибо уже стоит у выхода. Во рту пересохло. Ибо сам не знает, на что соглашается, но отвечает: – Я постараюсь. После того, как Орешек оказывается в квартире Ибо, он делает несколько фотографий, на которых она лежит на его диване, свернувшись клубочком, и отправляет их Сяо Чжаню. Должно быть, он действительно был в горах, где нет связи, потому что он появляется у дверей дома Ибо только в воскресенье вечером. – Ты похитил мою кошку? – произносит Сяо Чжань в замешательстве. Одновременно с ним Ибо спрашивает: – Неужели ты думал, что я никогда не узнаю? Сяо Чжань словно сдувается; он выглядит еще более утомленным, чем обычно, кожа бледная, скулы резко выделяются. – Ладно, ты первый, – говорит он, поднимая руки. Это не то, что Ибо собирался сказать, но получается именно это: – Итак, тебя фактически выселили. Сяо Чжань проводит рукой по губам: – Кто тебе это сказал? – Я видел Сюдзю на прошлой неделе в Чанше. – Вы, макнэ, все стукачи, – говорит Сяо Чжань, очевидно, пытаясь разрядить обстановку, но Ибо продолжает пристально на него смотреть, и он снова морщит лоб. – Ты мог бы просто сказать мне. – У тебя и так полно забот, – бормочет Сяо Чжань. – Я в порядке. У меня есть сбережения, и я выяснил ситуацию с гостиницей… – Я могу помочь тебе! – перебивает его Ибо, пока он еще не забыл то, что собирался сделать. – Да? – говорит Сяо Чжань едва улыбаясь. – Пойдешь в штаб-квартиру WJJW HQ и заставишь руководство со мной расплатиться? – Нет, но… – лепечет Ибо, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. – Просто… переезжай ко мне. Ты можешь остаться здесь, пока дом не будет достроен в июле, а потом… ну, ты был там. Ты знаешь, что в новой квартире более чем достаточно места, – страдальческий взгляд пробегает по лицу Сяо Чжаня. – Не предлагай ничего подобного, хорошенько все не обдумав. – Я думал об этом в течение последних семидесяти двух часов! – отвечает Ибо, и только когда ошеломленный Сяо Чжань отступает на шаг назад, он понимает, что наполовину прокричал это. – Слушай, я знаю, что плохо готовлю, убираюсь или вяжу… – Не преувеличивай, – говорит Сяо Чжань. – Заткнись, – произносит Ибо, в ушах у него звенит, а слова вырываются как из прорванной окончательно плотины. – Я не могу делать так много вещей, как ты, но все же… я хочу позаботиться о тебе, ладно? Я хочу быть тем человеком, к которому ты придешь, когда тебе будет что-то нужно. Ты заставляешь меня хотеть быть этим человеком, и это пиздец как страшно, словно я оказался в аду, но я больше не пытаюсь игнорировать это чувство. Сяо Чжань подозрительно быстро опускает взгляд вниз. – Почему? – Потому что я люблю тебя, а ты полный идиот, – отвечает Ибо, слишком расстроенный, чтобы удержаться и не произнести это вслух. Он устал прятаться, устал постоянно убегать. – Я пойму, если ты не чувствуешь того же, что и я, но не стой здесь и не говори мне, что я не понимаю, или что я недостаточно взрослый, или что не обдумал все, потому что, клянусь Богом, прошло уже восемь месяцев, как ты поцеловал меня на той дурацкой вечеринке, и мне кажется, что с тех пор я думаю об этом каждый день. Ибо делает глубокий судорожный вдох. Затем со свистом выдыхает. – О, – наконец произносит Сяо Чжань очень тихим голосом. – Ага, – бормочет Ибо. Он опускает плечи, как будто это хоть как-то поможет ему справиться с тем, что он чувствует себя отвергнутым. Сяо Чжань поднимает руки и долго надавливает пальцами на веки. Затем он устремляет взгляд вверх, сверкая глазами: – Почему ты так уверен, что я не чувствую того же самого? – Прежде чем Ибо успевает поднять с пола свою челюсть, Сяо Чжань, почти грубо, продолжает. – Хочешь знать, почему я тогда ушел? Было слишком тяжело находиться там, когда ты постоянно делал что-то, из-за чего мне все время хотелось тебя поцеловать, – он смотрит на свои ладони и качает головой. – Никто и никогда не спрашивал меня, почему я решил перестать быть дизайнером. Никто и никогда не обращал достаточно внимания на это, чтобы заметить. – Почему ты это сделал? – спрашивает Ибо срывающимся голосом. – Иногда я и правда не знаю, – тяжело отвечает Сяо Чжань. Затем уголок его губ приподнимается в озорной усмешке. – Впрочем, я рад, что благодаря этому я встретил тебя. – Ужасно, – с чувством говорит Ибо, и что-то теплое, покалывая, растекается в его груди до самых кончиков пальцев ног. Сяо Чжань выдыхает, положив ладонь на затылок. – Ты должен понять, – начинает он медленно и смущенно. – В тот день на вечеринке… я запаниковал. Мне показалось, что я зашел слишком далеко, поэтому я просто решил исправить ситуацию, перецеловав как можно больше людей. – Это почти сработало, – произносит Ибо. Он делает шаг ближе к Сяо Чжаню, адреналин кипит в крови и заставляет чувствовать себя храбрым. – Я думаю, мы оба идиоты. – Да, – соглашается Сяо Чжань. А затем они целуются в тусклом свете прихожей, язык Сяо Чжаня скользит по губам Ибо, его рука, словно клеймо, прижимается к бедру Ибо. Они стоят друг к другу настолько близко, что Ибо может почувствовать как Сяо Чжань расслабляется, выдыхая ему в губы. Он на вкус как содовая, которую, вероятно, Сяо Чжань пил в самолете; это все еще лучшее, что случалось с Ибо за последнее время. Пожалуй, с прошлого августа. Когда Ибо отстраняется, его лицо мокрое. Сяо Чжань протягивает руку, чтобы провести большим пальцем по щеке Ибо и вздыхает. Его ресницы слиплись, и он тихо шмыгает, наморщив нос. Это на мгновение поражает Ибо, ведь он первый раз видит как Сяо Чжань плачет по-настоящему. Поскольку он не может придумать ничего лучше, чтобы хоть что-то сказать, он бормочет: – Ты думаешь об Орешке? – Нет, иди нахуй, – со смехом отвечает Сяо Чжань, при этом всхлипывая. – Просто это было очень напряженное для меня время. – Тогда возвращайся домой, – говорит Ибо. Он берет руку Сяо Чжаня в свою, переплетая их пальцы. – Орешек хочет, чтобы ты вернулся. В любом случае, я уверен, что нравлюсь ей больше. – Возьми свои слова обратно. Ибо прикусывает щеку изнутри, чтобы не рассмеяться. – Я серьезно. Мы могли бы жить вместе в грязной хижине, и я, скорее всего, был бы счастлив, – глаза Сяо Чжаня вспыхивают. – Не испытывай меня. Просто вернись. Пожалуйста? Сяо Чжань делает вид, что раздумывает. Ибо задерживает дыхание, ожидая некоторое время, в течение которого кошка решает почтить их своим присутствием, беспечно прыгая между их ногами. Сяо Чжань солнечно улыбается Ибо, сжимая его руку, и говорит: – Хорошо.

***

Особенность пресс-конференций заключается в том, что для них всегда, кажется, берут тщательно составленное, насыщенное и привычное расписание Ибо и умножают его раз в пятьдесят. "Неукротимый" начинает выходить в эфир в конце июня, а неделю спустя они уже посещают три различные фотосессии и принимают участие в двух концертах. Оставшаяся часть июля проходит примерно так же. Несмотря на усталость от двенадцатичасовой улыбки на камеру и перелетов через день, приятно, что большая часть команды снова путешествует вместе. Ибо проводит много времени, играя в Fortnite на своем телефоне, в перерывах между мероприятиями, перелетами и отелями. – Ты так ужасно играешь, – смеясь, говорит Юй Бинь с переднего сиденья микроавтобуса, когда Сяо Чжаня убивают первым уже в третьей игре подряд. – Я слишком стар для этого дерьма, – стонет Сяо Чжань, пиная спинку кресла Юй Биня. Хайкуань вздыхает, когда автобус превращается в поле боя: – Иногда я благодарен, что сейчас мы путешествуем в основном по местам с 5G связью, но мне интересно, что будет потом? – Мы все равно продолжим драться, – замечает Ибо, не прекращая играть. Хайкуань усмехается, качая головой, и соглашается с ним. Еще одна приятная вещь – снова делить комнату с Сяо Чжанем. Мало что изменилось на самом деле, теперь, когда они… в отношениях? вместе? (Сяо Чжань однажды сказал, что они встречаются, к своей великой радости и огромному огорчению Ибо). Сяо Чжань по-прежнему сосет в видеоиграх и по-прежнему помогает ему с новым домом; так уж вышло, что срок сдачи квартиры идеально совпал с пресс-туром, но им удалось понемногу начать паковать вещи в старой квартире, чередуя это дело с привычными совместными ужинами и валянием дурака. Так приятно, что в конце долгого дня, – в течение которого они снова и снова отвечают в интервью на одни и те же вопросы, – они могут зарегистрироваться в отеле, бросить свои сумки и прижать друг друга к накрахмаленным простыням. Сяо Чжань всегда был щедрым на прикосновения: рука на спине визажиста, когда тот держал зонтик над ними обоими на съемочной площадке; облокотился на Чжочэна в перерыве между дублями, когда ему больше не хотелось стоять прямо; каждый раз, когда он, ухмыляясь, обхватывал Ибо за локоть и держал его, не давая тому ткнуть себя в ребра. Все так же, как было год назад, но кое-что все еще ощущается по-новому – то, что Ибо позволено прикоснуться к Сяо Чжаню с намерением толкнуть его к двери и запустить руки под его рубашку, прижаться к изгибу шеи и вдохнуть аромат одеколона. Ибо считает, что новизна этого ощущения никогда не пройдет. – Эй, – говорит Сяо Чжань, с прищуренными от улыбки глазами обнимая Ибо за плечи двумя руками. – Вот нетерпеливый. Может лучше на кровати? Подумай о моей спине. – Слишком стар для этого дерьма? – наивно спрашивает Ибо. Он смеется, когда Сяо Чжань щиплет его за шею и разворачивает их обоих. Сяо Чжань с мягким стуком ударяется спиной о матрас, челка падает ему на глаза. Ибо просто смотрит на него в течение минуты, изучает его подбородок, изгибы тела, раздвинутые и согнутые в коленях ноги. – Что? – спрашивает Сяо Чжань, склонив голову. – Ничего, – отвечает Ибо. Он делает глубокий вдох, чтобы успокоиться, и забирается к нему на кровать. Они часто занимались любовью за последние два месяца. Ибо нравится, как пьяняще губы Сяо Чжаня приоткрываются для него, его предательски учащенное дыхание и покрасневшие губы, когда им приходится разорвать поцелуй, чтобы вдохнуть побольше воздуха. У Ибо было не так уж много времени научиться дрочить чей-то член, и он все еще недостаточно практиковался в минете, но он с уверенностью может сказать, что Сяо Чжань ценит его энтузиазм. Он привстает на локтях, наблюдая, как Ибо расстегивает пуговицу на его узких джинсах, и приподнимает бедра, чтобы было легче стянуть их вместе с бельем до колен. Сяо Чжань еще недостаточно возбужден, но уже покраснел до самых ключиц. Он тихо шипит, когда Ибо плюет себе в руку, и наклоняется ближе, чтобы начать дрочить. – Слишком быстро? – спрашивает Ибо, замедляя темп и сжимая пальцы на члене. Он улыбается, когда Сяо Чжань издает тихий вздох. – Продолжай, – отвечает Сяо Чжань, беспокойно ерзая и сглатывая. Ибо уже собирается опуститься вниз и начать работать ртом, как слышит три резких стука в дверь. – Ой, – доносится из-за двери голос Юй Биня. – Отвечайте на звонки, придурки. – Боже мой, – Сяо Чжань давится воздухом, закрывая глаза рукой. Ибо, с трясущимися плечами, утыкается в его бедро, сдерживая громкий смех. – Ты что-то хотел? – Некоторые из нас собирались сходить перекусить на ночной рынок, расположенный двумя кварталами ниже, – раздается голос Чжочэна. – Вы должны пойти с нами. Становится все лучше и лучше. Ибо медленно и горячо двигает рукой по члену Сяо Чжаня, прикасаясь к нему губами. Сяо Чжань, с предостерегающим взглядом на лице, молниеносно тянется вниз, чтобы схватить Ибо за запястье. – Мы найдем вас, – говорит он напряженным голосом. – Позже. Ибо уже в душе. За дверью начинается короткая негромкая дискуссия. – Ладно, – наконец отвечает Юй Бинь расстроенным голосом. – Не задерживайтесь слишком долго! Напишите нам, когда будете готовы. Встретимся внизу. Они выжидают еще несколько секунд, после того, как коридор пустеет. – Господи, – посмеиваясь, произносит Сяо Чжань и откидывается на подушки. – Здесь ни на минуту нельзя уединиться. Ибо вскидывает брови: – Может, нам стоит пойти? Я имею в виду, что я немного голоден. – Не смей, – строго говорит Сяо Чжань. Он снова протягивает руку, чтобы запустить пальцы в волосы Ибо. – Разве я ничему тебя не научил, лао Ван? Закончи то, что начал. – Как скажешь, Сяо-лаоши, – серьезно отвечает Ибо и ухмыляется, опускаясь вниз.