Булочка с изюмом и Пудинг с черносливом

На шум прибежали хозяева, некоторые гости и слуги. Двух задир на силу разняли и под белы рученьки доставили в рабочий кабинет Руперта Палески. Его муж - Гвинет срочно распорядился принести пару небольших полотенец и тазик с холодной водой. На лицах молодых альф быстро показались результаты шумной драки – синяки и кровоподтёки. Также был вызван семейный доктор. Только после того, как все ранки были обработаны, а к синякам на лицах приложены полотенца, смоченные в холодной воде, Руперт начал выяснять обстоятельства дела. Вместе со скандалистами, выяснять, что произошло, остались папы – Жорж Коллоут и Дуглас Нильсон. Гвинет ушёл к гостям, а отец Ральфа и Эбби - Линдсей сел в одно из кресел и по настоянию Жоржа должен был молчать и слушать, мол сами разберёмся. Смутьянов же усадили на маленькие диванчики друг против друга, их папы сидели рядом, а омегу попросили присесть в отдельное кресло. — Итак, молодые люди! – обратился хозяин к возмутителям спокойствия. – Подробно рассказывайте, что между вами произошло, из-за чего я был вынужден бросить гостей и заняться вами? — Он первый ударил! – рыкнул Эбби, потирая лицо мокрым полотенцем. — А нечего омег оскорблять! – не остался в накладе Периш. Если бы взглядом можно было бы сжечь за живо, Эбби сейчас сгорел бы на месте. – Тем более, моего! — Так, стоп! – рыкнул Руперт. До него мгновенно дошло, что Периш прибыл только с папой и тремя братьями – омегами. Всех омежек Нильсонов он знал лично, поэтому понимал, Ральф не мог быть братом Периша. – Что значит, «моего», мистер Нильсон? — То и значит, мистер Палески! — Потрудись пояснить, дорогой сын, - вмешался Дуглас. — Я ещё месяц назад в парке приметил его и почуял запах, который взбудоражил меня. Он мой, это однозначно! Всё это время, я искал его везде, где только можно. И вот, нашёл там, где уже и не чаял найти. А когда увидел, что его обижают, у меня помутился рассудок, поэтому побежал к саду, чтобы помочь! – объяснил доходчиво Периш. — Из-за чего конкретно была драка? – спросил Руперт. — Он оскорбил омегу и при том, не один раз. Что мне оставалось делать? Стоять молчать? Вот я и… —Ясно, - отозвался Руперт, сидя за своим столом. Затем, хозяин дома обратился к Эбби. — Что ты скажешь, дорогой племянничек в своё оправдание? — Ничего нового, дядя! – буркнул Эбби. – Мы повздорили с братом ещё при родителях. Я пошёл его возвращать, но мы поругались ещё больше. А тут этот! – Эбби кивнул в сторону Периша. Альфы снова скрестились взглядами. – Даже не ожидал, что он появится как гром среди ясного неба и начнёт представление. Стал свои права на брата предъявлять! Я его знать не знаю, а он ведёт себя так, как будто с этим жирным придурком сто лет знаком! — Сам ты! - взвился Периш. Он подскочил с места, отбросив полотенце и уже был готов сделать шаг на встречу, чтобы треснуть Эбби кулаком по голове и пинков добавить, но ему не дали. Папа Дуглас взял его за руку и резко дёрнул вниз, чтобы усадить на место. В своё оправдание Периш сказал папе: — А чего он снова омегу оскорбляет! — Успокойся, Периш! Мы здесь для того, чтобы разобраться, а не новую драку устроить! Когда Периш успокоился, Руперт продолжил, обращаясь к омежке. — Всё понятно. Что скажет мне младший из племянников?       Юный омега всё ещё был в некотором шоке от происходящего. Он не верил ни своим ушам, ни глазам. Его нашёл истинный альфа? Как такое вообще возможно? Всё детство брат травил ему душу и убеждал в том, что он некрасивый омега, «толстопузая посредственность» и никому не будет такой нужен! И что, когда придёт время, ни один приличный и уважающий себя альфа не посмотрит в его сторону. А ведь, что касается именно этого альфы, он не только заинтересовался полным омегой, нашёл его запах для себя привлекательным, но и проявил уважение, ласково обращался, даже защитил от брата. А что он знает о нём? Только имя? Но ведь и альфа о Ральфе ничего толком не знает. Даже имени! — Уже всё сказано, дядя, - отозвался, наконец Ральф. Обращённые к нему слова Руперта, заставили прийти в себя и начать уже отвечать на поставленный вопрос. – Вы всё слышали. Брат действительно пытался меня вернуть в дом, где были танцы. Настаивал, чтобы я пошёл к родителям и был рядом с ними. Я лишь хотел после ссоры побыть один, подумать. Потом бы и вернулся сам, но Эбби меня опередил. Когда появился мистер Нильсон, то он попытался, как и подобает настоящему мужчине, - омега сделал особый акцент на последних словах и добавил, - защитить меня. Если бы не ЭТОТ альфа, брат ударил бы меня, а вместо этого получил тумаков за оскорбление, - заключил юный омега, гордо вздёрнув носик. — Что ж, раз мы разобрались, тогда предлагаю извиниться друг перед другом. В любом конфликте обе стороны неправы и правы по – своему. Однако спешу вас заверить, если вы сейчас не прекратите злиться и не простите друг друга, этот конфликт не закончится никогда! Если же вы сейчас отпустите ситуацию, то в будущем вам не придётся при удобном случае упоминать эту тему. Не гоже портить жизнь друг друга досадными пустяками, в жизнь окружающих превращать в ад. К тому же, касаемо данного события, вы портите моим гостям прекрасный вечер. Как принимающая сторона, я не могу это позволить. Договорились? Молодые альфы, посмотрев друг на друга уже спокойнее, в раз кивнули. Как не крути, а дядя Руперт был прав. Чтобы раскрашенные синяками лица не светились в бальном зале, Руперт велел до конца вечера молодым альфам сидеть в его кабинете. Чтобы не было скучно, он распорядился принести еды, напитков, фрукты. В кабинете остались лишь Линдсей и Жорж. Дуглас был вынужден удалиться, так как его трое сыновей-омег остались без присмотра. Эти трое и так ошивались весь разговор под дверями кабинета в попытке выяснить, что там происходит. Теперь же, следовало их занять более полезным делом – познакомить с холостыми альфами и отправить танцевать. Руперт вернулся к гостям, чтобы продолжить вечер, как ни в чём ни бывало. Перед уходом Дугласа, папа Жорж что – то шепнул Эбби на ухо, из-за чего молодой альфа залился краской и притих. После ухода Дугласа и под пристальным взором собственного отца, Эбби притих ещё больше. Причиной возникшей ситуации, был именно он, и Эбби это прекрасно понимал. Отец дома вряд ли по головке погладит, хоть и не давал предупреждения. Мало того, что молодой альфа не выполнил задание родителей, так больше, обидел эту толстую лягушку, а в довершении ещё и драку спровоцировал. А теперь придётся зад подставлять, чтобы отец вбил прописные истины, раз по-другому не выходит. Об этом папа ему и шепнул на ухо. Эбби велели пересесть в кресло, которое занимал до этого Линдсей. Старший альфа подсел к мужу, и они тихо беседовали о чём – то своём, семейном. И, хотя молодые альфы помирились, пожав друг другу руки, разговаривать отказывались. Просто сидели и молча потирали влажными полотенцами образовавшиеся кровоподтёки на лицах. Неожиданно для себя самого, Ральф тихонько встал со своего кресла и подсел на диван к Перишу. Он протянул руку к полотенцу и спросил: — Можно глянуть?       Альфа убрал полотенце от лица и показал омеге свои ссадины. Тот критично, но с сочувствием посмотрел и забрал полотенце, чтобы прополоскать в тазике с холодной водой. Увидев, что братец ухаживает за посторонним альфой, Эбби тоже протянул Ральфу своё полотенце, но омега только фыркнул. — Обойдёшься! Сумел подраться, сумей и сам себе помощь оказать! Эбби скрепя зубами, бросил своё полотенце в тазик, наделав кучу брызг. Омега не будь трусом перед спасшим его альфой и в присутствии родителей дал сдачу. Шлёпнул по плечу и голове брата мокрым полотенцем Периша и отошёл к дивану. Эбби сделал попытку встать, чтобы нагнать брата, но предупреждающий взгляд родителей и рык отца: «Эбби, схлопочешь сейчас!», осадил его мгновенно и заставил не солоно хлебавши, сесть на место.       Периш, наблюдая эту сцену про себя хохотнул: его пухленький и обаятельный омега не так прост и беспомощен, как кажется! — Вредина! – сквозь зубы беззлобно прорычал Эбби, садясь в кресло. — На себя посмотри! Смелый, только когда никого сильного рядом нет! – ворчал омежка, отходя от брата. Ральф присел рядом с Перишем и сложив аккуратно полотенце в квадратик, приложил к лицу. Перишу сразу полегчало. К запаху влаги добавился запах чернослива и грецкого ореха. Запах этот он старался сильно носом не втягивать, чтобы не возбудиться. Месяц воздержания давал о себе знать. — Спасибо, - ответил на заботу молодой альфа. Как только их глаза встретились, Ральф сразу отвёл взгляд, покраснев до кончиков ушей.       Когда Периш перехватывал полотенце, он невольно задел своими пальцами, пальцы омеги, чем снова смутил того. Желая немного разбавить неловкую ситуацию омега тихо, чтобы родители едва могли слышать разговор, спросил: — Как поживает Пудинг с черносливом? — Тимбо? О, прекрасно, если не брать в расчёт то, что когда я пускал его по парку весь этот месяц в надежде отыскать вас, он приносил мне то палку, то чей – то мячик, то омег с детьми очаровывал. А однажды за кошкой побежал и загнал беднягу на дерево. Я потом получил зонтиком - тростью по голове от его хозяина – пожилого омеги и был вынужден доставать орущего кота с дерева. Но, вас Тимбо так и не нашёл, чем сильно огорчал меня. — Понятно, а я полагал вы и думать обо мне забыли, - губы полноватого омежки впервые за вечер тронула лёгкая улыбка. Она понравилась Перишу, и он продолжил. — Ничуть, мой хороший! Я думал о вас днём и ночью. Вы мне даже снились несколько раз. — Обманываете вы всё! – не поверил омежка и даже смущенно отмахнулся от слов альфы, но тот настаивал. — Я говорю правду. Ваш запах не давал мне покоя весь этот месяц, начиная с первого дня. Думал, что постоянно ощущаю его возле себя, как будто рядом находитесь вы. Даже родителям сказал об этом. Знаете, как мои братья – омежки смеялись надо мной за это?! Говорили, что я в параноика превратился за этот месяц. — У вас есть братья-омежки? – удивлённо поинтересовался парень. — Конечно! Целых трое! Все младше меня, старшего из них зовут Тим, среднего – Юлиан, а самого младшего, папенькиного любимчика - Мило. Когда вы с ним познакомитесь, поймёте почему папенька любит его больше остальных. — А вы хотите меня с ними познакомить? — Конечно! А как же иначе?! Я так долго вас искал, что теперь не отпущу. — Приятно слышать, - смутился омежка. – Если, конечно, вы не обманываете. Поймите правильно, всё детство альфы только и делали, что обижали меня и доверия к ним я не имею. — Полагаю, виновник этого сейчас сидит в соседнем кресле и потирает синяк на лице мокрым полотенцем? – задал Периш риторический вопрос, кидая гневный взгляд на Эбби. Тот усиленно делал вид, что ничего не слышит. Однако омежка кивнул. – Я всё понимаю. А ещё, за весь вечер, ваше имя так и не было произнесено и нас ещё не представили. Видимо думали, что мы знакомы, раз я вас защищал как своего омегу. Могу я сейчас узнать ваше имя? — Не только можете, но и заслужили. Я – Ральф! Можно на «ты», а то мне как – то неловко? — Очень приятно познакомиться, - улыбнулся Периш. Теперь это имя он будет повторять долго и с удовольствием. – Благодарю за доверие. Давай, на «ты», раз так хочется. — Давай! Не за что! – снова улыбнулся омега. Они ещё много о чём говорили, Периш даже побеседовал с родителями омеги и заверил их в серьёзности своих намерений. На лицах старших Коллоутов светилось счастье. Могли ли они ожидать, что их пухленький омежка кому – то понравится? Выходит, настаивая на том, чтобы Ральф поехал к дяде на приём папа Жорж сделал правильно. И, хотя на благополучный исход Жорж не верил, но шанс найти сыну – омежке пару, хоть и маленький, но всегда есть. Кстати, папа уговорил Ральфа только благодаря давлению на родственные связи. Мол, дядя Руперт не простит, если Коллоуты не приедут! Так и уломали родители омежку - затворника, а теперь не жалели!       Наконец, гости стали разъезжаться. Последними из имения Палески уезжали семья Коллоутов и Нильсоны. Папы довольно быстро нашли общий язык, поэтому договорились о регулярных встречах, чтобы познакомить детей ближе. Только когда прощались, Периш скромно попросил омегу отойти в сторону, чтобы попрощаться лично. — Хотелось бы узнать, как скоро увижусь с тобой снова? — Скажи, Периш, - решил Ральф проверить альфу на серьёзность в отношении него. – Ты действительно серьёзно настроен или намерен лишь поиграться? — Я никогда ещё не был так серьёзен, Ральф. — Тогда, можно завтра после обеда. До этого времени, к сожалению, я занят. — Буду ждать с нетерпением, - отозвался Периш, довольно улыбаясь, но для себя решил уточнить. – А во сколько конкретно? — В три устроит? — Вполне! – Периш не дожидаясь, пока омега очухается, взял его за руку и поцеловал запястье, придержав чуть больше положенного. — Ну что ты … – смутился омежка. — Прости, я так соскучился по твоему черносливу … Эту меленькую идиллию нарушил возглас со стороны карет. — Молодые люди, вас ждут! – позвал Дуглас, чтобы поторопить прощание сына с омегой. Те смутились и поспешили подойти каждый к своей карете. Довольные вечером Периш и Ральф вернулись домой. Оба в эту ночь почти не сомкнули глаз. Так как было поздно, разбор полётов с Эбби родители устраивать не стали, отложили на утро. Во второй половине дня подразумевался приём Нильсонов, поэтому утро обещало быть тяжёлым. Предстояло вбить несносному альфе не только манеры, которые он кстати знал, но в отношении брата не пользовался. А кроме этого, отец был настроен сделать это в прямом смысле слова. Эбби выпросил наказание и не хватало, чтобы он ещё и первую встречу с семьёй Нильсонов испортил.