***
Я резко открыла глаза и по ним резануло светом заходящего солнца из-за чего я прикрыла глаза рукой. Голова неимоверно раскалывалась, а тело болело так, словно меня выжали как половую тряпку. Попытавшись встать, я потерпела поражение и рухнула обратно на траву, окрашенную моей кровью. В глазах заиграли вспышки, а уже через секунду прямо перед моим лицом появились зелёные взволнованные глаза. — Лиззи, Господи, подожди, я тебе сейчас помогу! — в ту же секунду черноволосый парень моего возраста помог мне сначала сесть, а потом уже и встать. Правда он придерживал меня за талию, а я обвила его шею правой рукой. — Дадли и его прихвостни в этот раз перешли все границы! Да и ты тоже хороша, почему ты вообще затеяла весь этот спор? — его голос был очень взволнованным, лицо исказилось в гримасах гнева, страха за меня и осуждения, а на чёрных длинных ресницах начали формироваться первые хрусталики слёз. — Гарри, я не могла это просто так оставить! Всё это время они издевались над тобой! Оскорбляли, глумились, били, унижали, выставляли полной мразью и это даже не начало списка, а просто пролог! Мне это надоело, а раз уж ты сам не можешь дать им сдачи, то это сделаю я, — говорить было больно (всё же вывихнутая челюсть это не шутка), но я больше не могла хранить всё в себе. Говорила я тихо и медленно, иногда срываясь на тихий крик или наоборот понижая голос до едва разбираемого шёпота. — Ты не должна меня защищать, Лиззи, ведь это моя обязанность как старшего брата защищать тебя! Не в обиду Лизз, но над тобой больше повода поиздеваться, чем надо мной… — Гарри замолчал и виновато отвёл глаза в сторону. Мне не было обидно, ведь это было правдой и я понимала это. У меня были рыжие волосы, что по мнению семейства Дурсль и их друзей делало из меня стерву. Так же у меня были веснушки на щеках, носу, плечах и немного на спине, что давало повод называть меня конопатой, я одета в просто огромные для меня вещи, ведь их носила тётя Петуния, но самый большой повод для издёвок надо мной, это мои глаза. У меня гетерохромия, то есть редкое анатомическое состояние, вызванное дисбалансом уровня меланина в организме, в результате чего можно наблюдать у меня и ещё у других людей, и животных с радужными оболочками разного цвета. Ну, а если проще, то у меня разноцветные глаза. Правый мой глаз имеет карий цвет, в то время как левый является зелёным. У Гарри и у меня на один взгляд одинакового цвета глаза (если быть точнее, то у его глаз и моего левого глаза), но на самом деле это не совсем так. В то время как у Гарри они по цвету больше напоминают листья дерева, то у меня они более изумрудного оттенка. Глаза Гарри, они… более светлые и «матовые», мои же наоборот имеют более насыщенный и «сверкающий» оттенок. — Знаю, но пойми, мы с тобой близнецы и если они оскорбляют тебя, то это всё равно, что оскорбляют меня! — меня начало всё это уже раздражать. Ещё до попадания сюда, в моей прошлой жизни, я была очень раздражительным и ворчливым человеком, но сейчас все самые острые углы у меня что-то вроде «сгладились», скорее всего, это из-за того, что теперь я несу за кого-то ответственность. — А ты пойми и меня! Ты единственная кто у меня есть! Да и то, что ты сказала ранее, относится и ко мне. «Мы с тобой близнецы и если они оскорбляют тебя, то это всё равно, что оскорбляют меня» — вот, что ты сказала мне, но так как я твой близнец, то это работает и в обратную сторону по отношению ко мне, — пусть он и говорил тихо, спокойно и даже поучительно, как объясняют взрослые детям элементарные вещи, но мне стало стыдно и совестно. В конце концов мне же уже по сути двадцать четыре года. Умерла я в возрасте четырнадцати лет, а на данный момент за моей веснушечной спиной ещё десять, даже почти одиннадцать. Но с другой стороны, моё мышление остановилось на том уровне, в момент которого оборвалась моя жизнь. Я не могла совершенствоваться дальше. Дядя и тётя точно не раскошелятся на учебные материалы для меня, а Дадли старше нас всего на один год, так что у не потаскаешь. Но это не отменяет тот факт, что я веду себя слишком глупо и некомпетентно, и даже не оправдывает меня с моими абсурдными действиями. Радует лишь одно, это то, что скоро нам одиннадцать и мы поступим в Хогвартс, хотя… Гарри точно поступит, всё же я уже замечала «странности», что с ним происходили. Например взять тот случай, когда он из буфета в один момент очутился на крыше или этот вечный феномен за ночь отрастающих волос, когда тётя Петуния подстрежёт его едва не налысо. Да и вообще, это же канон! За собой же я подобного пока не замечала и очень боюсь, что подобного не произойдёт. Ведь я не смогу нормально жить, спать, есть и мыслить пока где-то там, мой любимый брат буквально играет в карты со смертью. Я прекрасно понимаю, что он главный герой и я наперёд знаю его судьбу, да я даже знаю как будут звать его детей (конечно если я что-нибудь не натворю и всё не пойдёт по плохому месту)! Но я всё равно волнуюсь, а моё сердце сжимается в железных тисках. Я боюсь. Боюсь того, что из-за моего появления всё изменится, ведь я не могу просто стоять и смотреть. Уже сейчас я осознано или нет, но меняю историю. Тётя Петунья скинула на меня готовку, уборку, стирку и уход за садом, аргументируя это тем, что я всё же девочка. Гарри конечно тоже это иногда делает, но в основном ему поручения даёт дядя Вернон. Починить/покрасить то или это, сделать следущее, помыть машину или передвинуть/переставить ту или иную вещь. Хотя в отличии от Гарри, к которому у всех членов семьи исключительно негативное отношение, со мной всё сложно. Тётя бывает со мной то очень сурова и жестока, готовая кричать на меня за каждую оплошность, то иногда резко добреет и в её взгляде читается неподдельная грусть и скорбь. Остальные же члены семьи смотря на её переменчивое отношение ко мне, всё никак не могут определиться как им со мной себя вести. Поэтому в моменты слабости тёти передо мной, они также становятся более снисходительными, боясь повлечь её осуждающий тяжёлый взгяд, а вот в моменты её обычного поведения ведут себя так же как и раньше. Сначала я не понимала, почему всё так, а затем, я просто посмотрела в зеркало. Я вылитая мать в молодости за исключением правого глаза. Те же волосы, овал лица, формы носа, губ и глаз с бровями, уши, веснушки, да у нас даже телосложение похожее, за исключением моей чрезмерной худобы. Я просто напросто напоминала ей её сестру. В последней книге, было ясно написано, что Петуния, на самом деле любила свою сестру, но ей не нравился Джеймс и она презирала, а затем и боялась магии, поэтому и вела себя так низко. Однажды даже во время уборки я заметила как она сгорбилась над фотографией на кровати и плакала. Она постоянно говорила, что если бы не эта её «дрянная магия» и не менее «дрянной выродок Поттер», то всё бы возможно сложилось по другому, и что я слишком сильно напоминаю ей её, а моё второе имя делает ей вдвойне больно. После того случая я в полной мере осознала причину столь разного отношения ко мне и Гарри. Я — вылитая Лили, но при этом живой призрак воспоминаний Петунии и мой карий глаз, словно напоминание от кого я была рождена, что заставляет её меня одновременно и любить и презирать. Гарри — наоборот вылитый Джеймс, которого она так ненавидит. Правда я не могу понять одного, почему она так не любит Гарри, хотя его глаза полностью как у мамы? Хотя, возможно это из-за того, что он всё же по большей части похож на отца. И я невольно нахожу её мысли и поведение схожими со Снейпом, поэтому мне остаётся лишь гадать, будут ли его отношения к нам так же разниться как и у тёти. — Ладно, ты прав, Гарри. Прости меня, — виновато сказала я. — Я тебя прощаю, но всё равно, подумай ещё немного о том, что ты сделала, — он обречённо вздохнул, видимо уже смирившись с мыслью о том, что его сестричка чутка не в себе. Всё же я не в первый раз выкидываю подобные вещи, но о них сейчас вспоминать не хочется, может быть чуть позже, но я все-таки поразмышляю о них, — Хорошо, теперь к главному. Можешь идти? Я кивнула и уверенно ступила на землю, к сожалению на втором шаге меня потерпела неудача. Левую ногу резанула тянущей сильной болью и я обратно рухнула на Мать Земляшку. К счастью, Гарри успел немного смягчить мне падение и присел рядом осматривая ногу. — Похоже на перелом, я не врач, поэтому утверждать не буду, — и снова же обречённый вздох, но на этот раз приправленный сочувствующим взглядом в мою сторону, — Ладно, раз уж всё так сложилось, то я тебя понесу. И не успела я что-либо сказать и возмутиться, как была ловко подхвачена на руки. На удивление, пусть Гарри и был худощав, но был сильным. Я так подозреваю этому причина извечное перетаскивание вещей с места на место. — Эй, ты что, уже не раз девочек на руках носил? Больно ловко ты меня подхватил! — атмосфера вокруг нас была слишком унылая, поэтому я решила разрядить её безобидным подколом над Гарри. — Нет, я просто тренировался, так как знал, что ты во что-нибудь да вляпаешься и мне не раз придётся так делать, — спокойно ответил мне зеленоглазый с доброй усмешкой, а губах. Ну вот не думала я, что мне ответят подколом на подкол! А мне даже ответить нечем, не честно! — Пф, Поттер! — это было единственное на что меня хватило, но в эту фразу я вложила всю свою обиду и толику пренебрежения. — Сама Поттер. — Знаю. Весь оставшийся путь до дома мы шли, а кто-то лежал с улыбкой на лице. Правда в преимущественной темноте, рассеявующейся под натиском света фонарей на Тисовой улице. Когда Гарри зашёл со мной на руках домой, то там нас встретила рассерженная тётя Петуния. Её серо-зелёные глаза были сильно прищурены и в них плескались гнев пополам с отвращением. А и так тонкие от рождения губы и вовсе слились в одну линию. Только она задрала свою голову и хотела нас отчитывать на тему «Почему мы так поздно и заставили её так долго ждать, да и вообще мы должны быть ей благодарны, что она не закрыла дверь на засов», то увидела чумазую меня. Скорее всего именно сейчас у неё и взыграла та самая добрая сторона, ведь как иначе объяснить тот факт, что она быстро перехватила меня и начала осматривать?! Посадив меня на табуретку, она задрала подол моего длинного изношенного тускло-голубого (я бы даже сказала серого) сарафана и начала осмотр. Её длинная лебединая шея, которой я так восхищалась, сейчас была оголена, так как её крашенные в каштановый цвет с парой сантиметров отросших блондинистых волос были собраны в гульку на макушке. После тщательного осмотра и дезинфекции небольших ран, она постановила, что это действительно перелом. Ни в книге, ни в фильме небыло сказано или хотя бы упомянуто, но раньше, до женитьбы и рождения сына, она работала врачом, поэтому и смогла постановить перелом. — Сейчас мы поедем в больницу, где тебе наложат гипс, но даже не думай о том, что это потому что я тебя пожалела! Просто не хочу, что бы были в дальнейшем осложнения и не дай Бог придётся оплачивать твоё лечение. Да и кто в конце концов будет выполнять твои обязанности?! — пусть Петуния и говорила это сурово и немного визгливо (как обычно это происходит, когда она раздражена), но я смогла увидеть небольшое беспокойство в её глазах. И плевать, что оно быстро скрылось уступив место настоящему раздражению.***
Из больницы я ехала с гипсом на левой ноге и слушала злобное бурчание с водительского кресла принадлежавшего тёте. В моей голове всё больше и больше крутились мысли, что накапливались в ней на протяжении девяти лет. Я перестала сверлить взглядом гипс и подняла взгляд на сестру матери. Не знаю сколько мы ещё так ехали, но тётя видимо заметила (а может и почувствовала) на себе мой взгляд. — Ну чего тебе? Честно, я не ожидала, что она первая со мной заговорит, но… Это же отличный момент расспросить её обо всём о чём я думаю! Никого нет кроме меня и неё, дядя на работе, Дадли у своего друга, а Гарри не позволили поехать с нами оставив дома напоследок бросив, что-то типо: «И что бы к нашему приезду еда была готова, а дом блистал как сафиты!». Я ещё какое-то время молчала, но увидев раздражённые серо-зелёные глаза в зеркале заднего вида собралась с силами и задала вопрос: — Тётя Петуния, а… почему Вы так не любите Гарри? У него же… такие же глаза как у м-мамы? — я говорила тихо и робко. Мой голос дрожит, а коленки трясутся, ведь я не могу знать как она отреагирует на вопрос подобного рода. Машина резко остановилась, благо был красный свет и так и так нужно было бы остановить машину (пусть это было бы не так резко). Я уже смирилась и с тем, что она промолчит и с тем, что мне сейчас влетит (так как такие темы как «волшебство» и «Поттеры» к которым относилась и Лили были под стражайшим запретам, ну, а если кто-то упоминал младшую из сестёр Эванс, то тётя очень сильно раздражалась), но не последовало ни крика, ни даже испепеляющего взгляда. Зато последовал ответ: — Чт… Продолжение следует…