Идеально?

Белоснежное белье сушится на веревке во дворе. Скарлет сидит на скамейке и зашивает кроваво-красную рубашку угольно-черными нитками. Работа. Или же забота о ближних своих? Девушка не знает. Она целыми днями поливает цветы, убирает дом и готовит еду, только под самый вечер уходя в свою комнату. Только в ней Скарлет может расслабиться и почитать книгу. Вот и готова одежда для Руби. Маленькой дырочки больше нет. Ничего нет. Только уродливый, грубый шов. Как любит этот подросток. Шей Скарлет для себя — она бы вывела на красной ткани красной ниткой изящную линию, похожую на паутинку… но не приходится. Идеальные вещи не рвутся. Они каждое утро гладятся, каждые три дня стираются и всегда выглядят аккуратно. Опрятно. — Спасибо, — голос Руби звучит словно бы из тумана. Девочка забрала свою рубашку и ушла, не забыв положить ладонь сестре на плечо. Как благодарность. «Неужели она не может никак более выразить свою любовь? Только такими… грубыми порывами». Вечером мать снова отчитывает Скарлет за недостаточно выглаженную одежду. Девушка слушает ее, сцепив длинные, тонкие пальцы. — Тебе нужно лучше заботиться о сестрах! Если со мной что-то случится… Ты же старшая! Господи… — тянет высокая женщина с идеальным лицом. — Я думала, что… что ты никогда меня не разочаруешь, Скарлет. Неужели я ошиблась? — Нет, мама. Ночью старшая дочь играет на пианино. Печальная, ломкая мелодия вырывается из-под клавиш птицей с перебитыми крыльями. — Я бы тоже хотела так играть, — Роуз, замершая в дверях, прерывает музыку своим голосом. Крышка закрывается. — Это… сложно. Это душа должна играть, понимаешь? — Скарлет, откинувшись назад на стуле, распускает свои черные волосы. Они угольными реками стекают вниз по ее спине, протягиваясь до талии. — Конечно, ты можешь попробовать. Ты уже пробуешь. Я слышала твою игру. Она… неплоха. Но… не идеальна. Не идеальна. Девушка редко разговаривает с сестрами. Они не понимают ее. Роуз, с трудом сдерживая слезы, уходит. Все уходят. Утром Кармен, красавица с раскосыми глазами, убегает в лес, крича, что найдет там того, кто сможет ее полюбить. На поиски мать, скалясь волком, отправляет именно Скарлет. А как же. Та ведь старшая. Самая умная. Самая… какая? Продираясь сквозь кусты, девушка падает в грязь. Кардиган падает с плеч, изорванный ветвями деревьев. — Ох… Как же так… — с трудом сев, она оглядывается, накидывая его обратно на узкие, худые плечи. — Как же… «Придется зашивать. Впервые. Я… я не могу поверить, что испортила его. Теперь он будет неаккуратен. Ужасен». Никаких слез. Ничего. — Кармен! — выкрикнув имя сестры, но не услышав ответа, Скарлет направляется дальше. Лес не меняется. Отыскав на одном из пней испачканный кровью нож, девушка морщится, но подбирает его. «Он ужасен, но… вполне подойдет для резки овощей». Она проходит мимо озера, думая о том, почему вода в нем столь холодна, а пар, витающий в воздухе, такой горячий и плотный. Скарлет, собирая золотые лютики, забирается все глубже в чащу леса. Тропинки давно уже не видно, но девушка не волнуется. Ей некуда возвращаться. Если Кармен не найдется, девушка навсегда потеряет дом. Возможно, уже потеряла. Здание заброшенного театра похоже на отдушину. Опустившись на скамью, Скарлет увидела мужчину. Прекрасного, беловолосого мужчину. Он стоял у фонарного столба и наблюдал за ней, бросая косые взгляды на девушку в изорванной одежде. «Он… не похож на чудовище. Но почему он здесь?» Подойти к нему Скарлет не решилась. Она прошла вдоль сцены и взошла на нее по ступеням, мимолетно подняв с земли маску. Искаженную, страшную маску. «Быть может, это мое лицо?» Кармен более не существовало. Никого более не существовало. Лишь пианино, прекрасное пианино было центром этого мира. Девушка опустилась на стул, ее тонкие пальцы коснулись клавиш. И полилась музыка. Прекрасная, чистая, светлая музыка одинокого человека, которого никто не ждет. Мужчина медленно поднялся к ней и встал сзади, пристально наблюдая за игрой. Медленно начал опускаться занавес. — Прекрасная игра… слишком прекрасная, — сказал беловолосый человек, и Скарлет на несколько мгновений почувствовала себя самой счастливой на свете… — Но не идеальная.