***
Они тренировались все вместе в «Юбилейном». Юрио по обыкновению подкалывал Юри, и всех остальных, но это только потому, что сегодня был в очень хорошем настроении. Мила щекотала Кацуки под ребрами, а Виктор бросал ревнивые взгляды на них троих поочередно, не понимая, почему же русские фигуристы отобрали у него Юри, которого Виктор вполне был непрочь помацать на перерывах. Но группка Плисецкий-Кацуки-Бабичева Виктора оставляли в одиночестве, а сами сбегали на второй этаж под предлогом попить кофе, но почему-то возвращались без него. И даже Георгий вскоре присоединился к троице, и Виктор уже думал, что русский Юри начал учить вовсе не из-за него. Никифоров грустно уставился в телефон и вздохнул. Он так скучал по Юри и их ежедневным обнимашкам, но теперь бесстыжий японец все чаще предпочитал компанию других русских, а когда Виктор спрашивал, тот только опускал глаза смущенно, а потом целовал Виктора так сильно, что тот напрочь забывал обо всем, особенно после того, как Юри становился на колени и утыкался носом куда-то ему в живот, а потом и ниже. Виктор еще раз грустно вздохнул, вспоминая как приятно было держать Юри за талию, медленно спускаясь ниже, пока Кацуки не шикал на него, напоминая, что они не одни на катке, и это подтверждал громкий псевдо-рвотный позыв Юрио. Виктор вздохнул третий раз, но тут четверка закадычников вывалилась на каток, и Никифоров вышел за ними, с подозрением всматриваясь в улыбки всех присутствующих и их странные переглядки. Даже Юрио странно усмехался. А Юри улыбался так красиво, так счастливо, что Виктор позавидовал. Позавидовал тому, что не он сделал его таким. Виктор вздохнул. И пошел отрабатывать сальхов.***
После тренировки, вывалившись в ночной воздух, к удивлению Виктора никто не пошел домой, вся группка (и даже Георгий!) пошли в одном направлении, и это было странно. Но доверчиво жмущийся к нему, раскрасневшийся от смущения Юри был так прекрасен, что Виктор просто пустил все на самотёк. Никифоров положил руку Кацуки на бедро, и тот даже не стал сопротивляться, прижавшись ближе и сжав локоть Виктора сильнее в своих пальчиках. Боже. Юри, кажется, совершенно решил сбить его с толка. После двух недель воздержания, что-то внутри Виктора с треском обломилось, он готов был затащить Кацуки в машину и трахнуть прямо там без презерватива и смазки, чтобы наказать японца за то, что игнорировал его так откровенно, не давая прикоснуться к себе четырнадцать с половиной дней. Рука Виктора инстинктивно сдвинулась ниже, а пальцы сжали упругую-мягкую половинку. Виктор ожидал чего угодно: упрека, беглого взгляда, способного его пристыдить, но никак не того, что Юри вздрогнет и сдавленно прошепчет ему прямо на ушко: — Ах, Виктор… Член в джинсах болезненно дернулся, оповещая своего хозяина о том, что если Юри продолжит так липнуть, то Виктор кончит прямо так, без прикосновений. Поэтому Никифоров отошел подальше от этого бесстыжего соблазнителя с охуенной задницей, отделяя себя группой из трех подозрительных человек. Через полчаса ужаса все пятеро остановились около незнакомой двери, ведущей в подвальное помещение. Виктор сдавленно сглотнул, видя неоновую надпись: «Караоке». — Что мы тут делаем? — спросил шепотом «соблазнитель японских задниц», как окрестил его Крис недавно, и вздрогнул, когда почувствовал на своем плече руку Поповича, который всем своим видом показывал: «надо, Витя, надо». Виктор вздрогнул. Ну нет, Юри никогда не узнает, как его несчастный муж поет в караоке. Юри не был согласен на «никогда», но не на сейчас он был согласен. В помещении было достаточно людно, везде раздавались пьяные крики, и было так накурено, что все пятеро закашлялись, как только вошли, но упорно продолжили двигаться до забронированного ранее столика, чтобы опуститься на кожаные, убитые молью диванчики. Жестом Мила подозвала официантку в помятом красном фартуке, заказав четыре кружки пива и молочный коктейль для Юрио, который тот благополучно поменял на колу. Все накатили по второй внушительной кружке пива, кроме Плисецкого, который ворчал что-то о старикашках и утреннем похмелье, но его никто не слушал. На сцену то и дело выходили люди и хриплыми голосами запевали нестройным хором русские песни 80-х. И Виктор не хотел признавать, но тут ему определенно нравилось. Особенно ему нравился Юри, глаза которого уже влажно блестели, а юркий язычок так и проходил по алым губам, поддразнивая Виктора. Тут на экране цветными буквами вдруг высветилась надпись: "Винтаж" "Плохая девочка" Мила хихикнула и почему-то посмотрела на Юри. Тот кивнул и поднялся с места. Виктор открыл рот, когда Кацуки с грацией пантеры проследовал на сцену под одобрительные хлопки друзей (и не только их, к слову, что Виктору очень не понравилось). Зазвучали первые аккорды, и Юри, не обращая внимания на отсутствие слов на экране, открыл рот, блестящий от слюны, и мягко выдохнул влажное «ахх». Колени у Виктора дернулись, руки сжали край стола, грозясь оставить на нем царапины. Затем последовал еще один чувственный стон, и Юри посмотрел Виктору прямо в глаза, улыбаясь краешком губ. Фанера пошла без каких-либо провокационных стонов со стороны дурного Кацуки, на которого некоторые смотрели с удивлением, но в большинстве своем, всем было плевать, кого именно трахать глазами, и они продолжали смотреть на Юри, его Юри, одетого в красивую черную рубашку и зауженные черные брюки, которые облегали его красивую задницу так идеально, словно были созданы для этого (как и руки Виктора!). У какого-то мужика с черно-серыми волосами даже слюна вытекла из уголка губ, но этого Виктор не заметил, потому что шок еще не прошел окончательно, потому что, когда Юри смотрел на него так, его голова отключалась, а включалась головка. Ты опять увлечен чередою событий... Протянул Юри так сладко и до странного откровенно, что у Никифорова закружилась голова. Этот глобус в руках твоих жаждет открытий… Кацуки едва заметно выгнулся, прикрывая глаза, а Виктор все никак не мог закрыть рот, пробегая взглядом по телу своего преемника, который вел себя так, словно был не стеснительным японским мальчиком, а как минимум порно-звездой мировых масштабов. Повторится вновь история, no regrets, no glory. Промурлыкал Юри в микрофон, а Виктор почувствовал, что у него встал. При чем встал не на половину, а встал крепим стояком, пригодным только для того, чтобы выебать малыша Юри прямо на сцене. Как он посмел делать такое при других, этот Кацуки… Но Виктор не мог отвести взгляда, не сейчас, когда Юри так откровенно соблазняет его. Неистовый зверь, мой повелитель... Виктор прикусил внутреннюю сторону щеки. Моя колыбель, твоя обитель… Юри снова несдержанно выдохнул, и Виктору пришлось сжать свой член под столом, который начинал пульсировать медленной болью, отдаваясь где-то в пояснице. И ты уже решил, что будет делать все наверняка плохая девочка… Спина Кацуки непроизвольно выгнулась, и тут Виктор не выдержал, вспрыгивая на низкую сцену и хватая Юри за руку. Микрофон с противным писком упал вниз, но Виктор этого не слышал. Он тащил Юри подальше. Подальше от этой сцены, подальше от караоке-бара и похотливых взглядов незнакомых мужчин. Он тащил непонимающего Юри за собой, с яростью сжимая его руку, пока не снял комнату в ближайшем дешевом мотеле и не запихнул Кацуки в номер, тут же опрокидывая его на кровать и жадно целуя. — Юри, Юри, ты придурок, такой идиот, Юри… Шептал Виктор вжимаясь членом в бедро разомлевшего фигуриста. — Виктор, Виктор!.. Никифоров обхватил задницу двумя руками и трогал пальцами податливо раскрывшегося такого греховно пошлого Юри везде, где мог дотянуться, через одежду, отвратительно мешавшую сейчас. Виктор кинул своего глупого любовника на кровать и рывком стянул узкие штаны. На Юри не было белья. — Блять… — прошептал Виктор, прикрыв лицо ладонью. Член глухой болью пульсировал в джинсах, прося большего, прося Юри, такого красивого развратного Юри. Никифоров вздохнул. Который раз за вечер? Нужно не кончить, Господи, только не кончить. Одна тупая мысль билась в голове, заставляя Виктора прикрыть глаза. Виктор успокоился. Сейчас все пройдет так, что Юри поплатиться за это, так, что Кацуки завтра пропустит завтрак и тренировку, не сумея встать с кровати. Тут что-то холодное прикоснулось к его ширинке, высвобождая красную головку, истекающую и дрожающую. Пальцы. Холодные пальцы Юри на его члене. Господи. Как красиво, черт. Юри посмотрел на Виктора снизу вверх своими влажными глазами цвета спелого вина и лизнул на пробу подрагивающий кончик члена, слизывая липкую жидкость. — Виктор… — тихо прошептал Юри, повалив на кровать неспособного мыслить Никифорова. Кацуки лишь слегка касался тела любовника бедрами и нетерпеливо дрожал. — Накажи свою плохую девочку, Виктор… — томно проговорил Юри, склонившись совсем близко к уху Виктора. Никифорова закоротило. Руки скользнули от плеч к пояснице и опустились на подрагивающие бедра. Юри подался назад, Виктор обреченно вздохнул и вымученно простонал. — Юри! Белые пальцы осторожно взялись за совсем маленькое колечко, кокетливо торчащее из задницы Юри, и потянули на себя. С громким чвоком силиконовая пробка неохотно вышла из судорожно сжимающейся дырочки. — Ты ходил целый вечер так? С пробкой в заднице и без белья? Юри покраснел и кивнул. — Господи, Юри… Ты… Невероятен. Слова давались с трудом. Ладошка Кацуки медленно задвигалась вниз-вверх по белому члену. — Выеби меня, Виктор, пожалуйста, — мурлыкнул Юри, направляя в себя то, что хотел целый вечер. — Господи, Юри, кто тебя этому научил? — Виктор застонал, — Я выебу сначала тебя, а потом уебу того, кто научил тебя говорить это на русском. — Не надо никого уебить, — возразил Кацуки и нервно замотал головой, Виктор хихикнул, что было удивительно для того, чей член был уже наполовину в заднице мужа, — Мы женаты с тобой уже полтора года и девяносто семь процентов этих дней я провожу с тобой, а еще… Юри замялся и резко покраснел еще сильнее. — Я начал смотреть русское порно, — обреченно выдохнул Кацуки и сложил ладошки у Виктора на груди. Никифоров разразился таким смехом, что соседи по комнате наверняка услышали его, но смех быстро прекратился, превратившись в особенно громкий стон-всхлип, когда Юри резко насадился на него, сжимая в заднице русский член. Из головы Виктора выбило абсолютно все мысли. В груди зарождалось смутное желание, нет, не так, восхищение: податливость и нежность захлестнули с головой. До головокружения. Слишком много выпил, слишком… охуенно. Юри никогда не перестает удивлять, верно? Юри гортанно простонал что-то на японском (познания Виктора в этом языке были довольно скромными, но он и правда старался не отставать от мужа-полиглота, хоть и не всегда получалось) и слегка приподнялся на истекающем смазкой члене. Горячо, мокро, жарко, пленяще. Виктор сместил руки на поясницу японца, а потом и ниже, раздвигая красивую задницу в сторону, массируя пальцами чувствительные точки. Юри неожиданно сжался и остановился, оставляя внутри себя только головку, нервно дрожащую в предвкушении. Кацуки посмотрел Виктору прямо в глаза. Я люблю тебя. — Я люблю тебя, — выдохнул Никифоров и закрыл лицо руками. — Что? Юри изумленно открыл рот и подался вперед, стискивая лицо Никифорова в ладонях. Виктор непонимающе посмотрел на своего ученика. — Конечно же, я люблю тебя, Юри, мы ведь женаты. Ты разве не знал? Кацуки отвел взгляд и резко опустился, заставляя Виктора захлебнуться воздухом. — Ты говоришь это впервые, Витя, — ласково зашептал японец в шею любовника и улыбнулся, — Я тоже… Лю-блю, — по слогам произнес он и слегка поерзал на пронизывающем его члене. — Удивительно, Юри. Ты же совсем не знаешь, как прекрасен сейчас. Я думал, я говорил тебе это тысячи-миллионы раз, разве нет? — Я… не знал, это ведь я подарил тебе те… rings, — Юри замялся, с вопросом смотря на Никифорова. — Кольца, — Виктор улыбнулся, а Юри трепетно прикрыл глаза, наслаждаясь всем. Этим прекрасным распирающим наслаждением внутри, горячими руками на его спине, заходящимся быстрым ритмом сердцем, этим моментом. — Коль-ца, — повторил Юри через несколько минут, запоздало вынимая член Виктора из своей задницы. Никифоров непонимающе посмотрел на свой твердый член, на твердый член Юри, на его лицо, полное возбуждения и тихого трепета, и не смог сопоставить факты. Кацуки встал с кровати и молча пошел в коридор, как-то заторможенно и словно зачарованно нагибаясь за своим пальто. — Кольца! — вдруг возбужденно выкрикнул Юри и принес Виктору небольшую черную коробочку. Русский боязливо приоткрыл крышку и вдруг расхохотался. Кацуки как-то расстроенно уставился на мужа, понимая, что что-то он понял не так. Виктор подцепил пальцами аккуратное металлическое колечко, немного большеватое для безымянного пальца его руки, и совсем серьезно проговорил: — Если хочешь, я куплю тебе второе, и наши члены тоже заключат брак. Так, если ты решишь меня бросить, я отсужу у тебя твой член, и ты не сможешь никогда от меня сбежать, — Виктор улыбнулся своим словам и бросил быстрый взгляд на смутившегося Юри, — А сейчас, детка, если ты не против, — Никифоров недвусмысленно повалил муженька на кровать и закинул его ноги к себе на плечи, — Я наконец-то тебя трахну, окей? Юри задумался. — Трахнуть, это что-то вроде выебать, отодрать, обдолбить, засадить, поиметь? — произнес Юри заученные слова, совершенно не понимая, что они значат. Виктор вздохнул. — Юри, перестань смотреть русское порно, иначе где-то через полгодика я коньки отброшу от спермотоксикоза. Кацуки совсем запутался. — Бросишь в коньки спермой? — переспросил Юри и сощурился. Виктор вздохнул еще раз. — Я покажу тебе, Юри, идет? — Виктор оставил короткий поцелуй на смуглой коленке и толкнулся вперед. Голова закружилась сильнее. Юри пальцами впился в спину тренеру, сжимая белую кожу до царапин. — Я хочу… — простонал Юри и толкнулся назад, пропихивая раздувшийся член глубже. — Блядство, — выдохнул Никифоров и сорвался, размашисто вдалбливая любовника в кровать. Виктор сильнее стиснул елозившие туда-сюда по скользкой простыне бедра, втрахивая хрупкое тело в кровать. Сильнее, ближе! Я хочу ближе! Юри сжался так плотно, а Виктор все продолжал, пока Кацуки не обмяк в его руках словно кукла, стискивая белую кожу до красных отметин. — Юри, Юри… Я, — Никифоров пораженно замер, видя скопившиеся слезы в уголках винных глаз. — Все хорошо, Виктор, — проскулил Кацуки, сжимаясь вокруг члена сильнее и всхлипывая, — Так хочу тебя, все что пожелаешь, — произнес он тихо и прошептал на грани слышимости, но Виктор услышал, вздрогнув, — Мой повелитель. Японец выгнулся сильнее и как-то трепетно коснулся своего живота пальцами, а потом насадился сильнее. Перед глазами поплыло. Юри чувствовал смутный контур головки, выскальзывающей с пошлым хлюпаньем из растянутого за день отверстия. Запрокидывая голову назад, он отдавал себя целиком, всего и навечно. — Глубже, прошу, Виктор! Пожалуйста! Обезумев от происходящего, Кацуки толкнулся задницей назад и сдавленно прохрипел. Никифоров застыл, не рискуя шевелиться. Головка его члена подрагивала внутри Юри, нежно оглаживая пальцами живот, тот глупо улыбался, облизывая мокрые и без того губы. Блядский развратный Юри. Сердце Виктора гулко отзывалось в ушах, сильно давя на мозг и запрещая повиноваться. Хочу кончить. Эта мысль не давала думать, не давала понять, что происходит. Как сильно твое желание? Насколько ты утонул в этом? И лишь один ответ. К черту! Виктор толкнулся еще раз, прижимая дрожащего плачущего Юри к себе так крепко, что казалось, можно задушить. Кацуки продолжал прерывисто сжиматься на члене, чувствуя, как Виктор кончает внутрь него, и кончая следом. Так блядски хорошо. Охуенно. — Я люблю тебя, — прошептал Юри куда-то в шею Никифорову и уснул.***
— Виктор! — Юри шикнул и возмущенно треснул тренера по приближающейся к его заднице руке, — Не лапай меня на катке. — А вчера ты не сопротивлялся, Юрии, — протянул Никифоров и, оглянувшись, быстренько чмокнул Кацуки в щеку. — Будешь таким заниматься, и я определенно тебя обставлю на соревнованиях! — кинул Юри напоследок и, горделиво подняв голову, вышел на каток. Никифоров так и остался стоять в замешательстве и поглядывать на уверенного до охуения Юри. — А он хорош, да, Виктор? — раздался совсем рядом вкрадчивый голос знакомого любителя прозвищ Кристофа Джакометти, — Если бы вы не были такой сладкой парочкой, я бы определенно опробовал эту попку пару миллионов раз… — Ты тут что забыл? — хмуро проговорил Виктор, определенно зная, что Крис шутит. — А я пришел за твоим муженьком, милый! — Крис захлопал глазками и улыбнулся, — Я тут проездом, а Юри очень хочет выучить мою отменную технику орального секса. — Чего?! — Виктор вспыхнул и яростно посмотрел на Джакометти. — Да шучу я, — Крис отмахнулся, — Только он и правда старается всем угодить тебе, Виктор. Цени это. Виктор ценил. И даже очень. Только вот понять не мог остального. — Моего нового парня зовут Миша, — Крис подмигнул Виктору и развернулся, махнув на прощание, — так что удачного тебе с вашими делами! И зачем приходил? Вообще они с Крисом были довольно хорошими друзьями и коллегами, но все немного изменилось с того случая, когда они втроем напились и уснули в номере прямо так, а наутро Виктор обнаружил почти полностью раздетого Юри в объятиях другого мужчины. С того момента что-то пошло не так, но, кажется, на Юри это никак не влияло, и потому Виктор был спокоен, хотя и не окончательно. После тренировки Виктор затащил Юри в подсобку. — Что-то не так? — тихо спросил Никифоров, проводя пальцами по холодной щеке. Кацуки отрицательно замотал головой. — Просто я ведь не знаю… — начал осторожно он, прикусив губу, — Что тебе нравится. Какая музыка, какие позы, я хочу научиться всему, что ты любишь, знаешь? Но это так сложно поэтому… Я… — Не говори ничего, — Никифоров дотронулся указательным пальцем до губ Кацуки, заставляя того замолчать, — Поза наездника, русская попса, эротические фильмы, суши, ты. Вот, что я люблю. Хорошо? А теперь перестань затирать эту чушь и поцелуй меня, а потом мы пойдем в караоке, и я спою тебе песню «Винтаж» или «ВИАгры», потому что мне это нравится. Мы придем домой, и если захочешь, займемся любовью, и ты расскажешь мне о том, что нравится тебе. Ясно, Юри? Кацуки улыбнулся и легко чмокнул Виктора в приложенный к его губам палец, проходясь языком по подушечке. Юри Кацуки умеет удивлять. Верно, Виктор?