Валерий Легасов
Кадры решают всё. Мудрая фраза. Я усвоил её ещё, кажется, в далекие школьные времена, и она всегда здорово выручала меня по-жизни. Я привык выбирать людей, но не полагаться на них слишком сильно. Я привык управляться с людьми, не управляя ими. И привык присматриваться, выбирать, отбирать, решать. И впервые за очень, очень много лет я оказался в такой ситуации, напоминающей мне старт моей карьеры. В ситуации, когда мне приходится иметь дело с коллективом людей, которых я не знаю. О которых я почти ничего не знаю. Это своего рода вызов. Вот только я не просил никаких вызовов. Мне скоро сорок, я не рвусь никому доказывать, что снова могу всё с нуля, не для этого я так многое отдал этой работе, построению всего, что у меня есть или, по крайней мере, было. Тогда почему я здесь, зачем, для чего? Сижу в самолете и рассматриваю на экране ноутбука информацию о людях, с которыми мне предстоит иметь дело. Финансы. Александр Фёдорович Акимов. Тёмная лошадка, очень тёмная. Из того, что мне успели рассказать, он если не финансовый гений, то, по крайней мере, очень хорош. Умён, аккуратен, внимателен и трудолюбив. Хороший портрет, правда? Дальше — хуже. Двадцать восемь лет, и всю свою трудовую жизнь посвятил финансовой безопасности. Был на слуху, у хэдхантеров так точно. А потом вышла мутная история. Если отделять зерна от плевел, будет примерно так. Акимов нашёл уязвимость в системе одной финансовой организации, позволяющей уводить оттуда крупные суммы денег. Но уязвимость была крошечной и очень хитрой, а устранение её потребовало бы вложения кучи денег, сил и времени. А ещё признание того, что изначально с безопасностью кто-то накосячил. И исправлять ничего не стали, потому что не поверили, что до этой лазейки кто-нибудь додумается. Ну, додумался кто или нет, а через некоторое время деньги этим путём всё-таки ушли. Был кипеш, конечно. И Акимов был главным подозреваемым. Вот только ничего не доказали. Вообще ничего. И деньги не нашли. Так что ответственности он избежал, вот только оказался сразу во всех возможных черных списках. Так что новая работа ему сейчас не помешает. Не по профилю, конечно, но заплатим мы хорошо, а если он тех денег не брал, то эти ему всяко не помешают. Ладно, с этим ясно. Риск дело благородное, и кто не рискует, тот не пьёт шампанское в день оглашения результатов. Так что я возьму на себя этот риск, по крайней мере, я уже о нём знаю. Кто там у нас дальше? Персонал. Игорь Киршенбаум. Двадцать пять лет, послужной список довольно короткий для такого возраста. Но интересно не это. Итак, Игорь учился в Североновоморском университете на юридическом факультете, когда был арестован за распитие алкогольных напитков в общественном месте и поведение, нарушающее общественный порядок. И был отчислен из университета. И всё это могло бы быть обычной неприятной историей разрушения жизни молодого перспективного юноши, если бы не несколько обстоятельств. Вместо того, чтобы отчислить его за поведение, не соответствующее статусу студента данного учреждения, университет почему-то решил отчислить его задним числом. За прогулы. Были прогулы или нет, но тут в дело вмешался очень интересный человек. Валерий Ходемчук. Валерий уже имел историю борьбы за права сирых и убогих. А ещё, если слухи не врали, имел определенную потребность окружать себя юношами, заглядывающими ему в рот. Обычная история. Он помог юноше доказать, что отчислили его задним числом, то есть с нарушением всех норм. И Игоря в университете благополучно восстановили, он благополучно доучился, получил диплом. Да так и остался в свите этого Ходемчука. Боролись они со всякими мелкими непотребствами. То с парковкой неправильной, то с просрочкой в магазинах. А потом перешли на вещи поинтереснее, вроде укладки дорог или работы поликлиник. И вот тут-то Ходемчука и арестовали. Хранение и распространение наркотиков. Нашли у него много, ещё и задержали вроде как при продаже. В общем об этом товарище мы ещё долго ничего не услышим. Точнее, услышим, но не от него самого. А от тех, кто считает, что закрыли дяденьку по политическим соображениям. Правда это или нет, но Игорь явно затаил зуб на нынешнего губернатора, да ещё и знает немало ребят с аналогичными убеждениями. Хороший вариант. Связи с общественностью. Щадов Михаил Иванович. Это человек Щербины, не из столицы, но и не местный. Последнее нам не на руку, конечно, но Борис ему доверяет. В целом биография хорошая. Из рабочих, поднимался ступень за ступенью. Когда расти стало некуда, Борис переманил его к себе, и тот поднялся до топ-менеджера. Звучит хорошо, солидно. Простая и оптимистичная история успеха, да ещё и показывает Щербину в выгодном свете. Надо бы правда посмотреть, что там за оратор из него. И подыскать ему хорошего спич-райтера. Ну и, конечно, креатив. Основное звено. До сих пор не по себе от мысли, что придется брать на эту роль кого-то, кого я абсолютно не знаю. Разумеется, справки я навел. И разумеется, лучший — некто Анатолий Степанович Дятлов — уже занят Брюхановым. Ожидаемо, придется полагаться на номера два. Бывает такое, что второму просто не хватает амбициозных задач, масштаба, чтобы как следует развернуться. Будем надеяться, что это наш случай. Итак, будем знакомы. Анатолий Андреевич Ситников. Учеба, портфолио. Всё прилично, пристойно, хорошо даже. Но масштаб мелковат, это да. Говорил с ним по телефону, очень приятный человек, как мне показалось. И был искренне заинтересован. Ещё бы, если победим, он из второго имеет все шансы стать первым, обойдя давнего конкурента. Есть за что побороться. Я откидываюсь назад и смотрю на Щербину, изучающего что-то в своём планшете. Думает ли он о своей предстоящей компании, или перекинул всю ответственность на меня? Сколько бы я ни смотрел на этого человека, я не могу понять, что у него в голове. Хотя обычно «чтение» людей даётся мне куда проще. Чёрт, как я вообще умудрился в это вляпаться?Анатолий Дятлов
С прогулки мы возвращаемся в десять минут десятого. Я мою псу лапы и иду к холодильнику. Ставлю свою роспись в графике выгула Рядового Петрова. Засранец легко запрыгивает на кухонную тумбу и смотрит на меня оттуда своими огромными глазищами. - Что ты на меня таращишься? Я не знаю, где он! Кот прав. Давно уже должен был вернуться. Я даже начинаю испытывать что-то, похожее на беспокойство. Впрочем, от него меня отвлекает телефонный звонок. Фомин, будь он неладен. Брать трубку в такое время нет никакого желания, но... Я почему-то не сбрасываю вызов. - Алло? Что опять случилось? - я заглядываю в холодильник. Его содержимое выглядит жалко. По крайней мере, содержимое моих полок. - Брюханов на нервах из-за этого столичного кандидата, - рапортует Фомин, и я закатываю глаза. - Пусть успокоится. Я наведу справки, и к концу недели мы уже будем знать, как от него избавиться, - мой сегодняшний ужин отправляется в микроволновку. - Я уже начал наводить справки, - Фомин на том конце провода напряжен. Его тоже утомили вечерние звонки? Ну надо же. - Этот новоявленный нанял своим пиарщиком Ситникова. - Вот как? - я чувствую, как сжимается челюсть. И тяну руку, чтобы дотронуться до теплой шерсти кота. Но Засранец нагло спрыгивает и, минуя меня, идёт укладываться возле двери. Предатель. Меня окружают предатели. - Это хорошо. Очень хорошо. Его я знаю как облупленного, ничего нового он явно не изобретет. - Хорошо. Но мне это не очень нравится. Так что разбирайся с этим, - мне кажется, однажды мои глаза закатятся внутрь черепа и никогда не вернутся на место. - Просто чтобы завтра тебе было, что сказать. - Будет, - я падаю за кухонный стол и отвожу телефон от своего лица. - До связи. Несколько секунд я просто кручу аппарат в пальцах. Такого я не ожидал. Нет, меня это не пугает, просто... Злит. Да. Злит, именно. Я выбираю номер в телефонной книге. Ждать приходится долго. Но пусть только попробует мне не ответить. - Алло? Поздравляю, с завтрашнего дня ты отвечаешь за кадры в предвыборном штабе Брюханова, - успеваю я произнести до того, как Столярчук закончит со своим «Алло?» - Простите, я не... - Долг платежом красен, - напоминаю я устало. - Так что завтра выйдешь и со всем разберешься. А пока вот тебе задание. Найди мне самого милого, самого очаровательного и невинно выглядевшего мальчика, но чтобы был на многое готов ради денег. - Для... Вас? - интересуется Борис упавшим голосом. У меня будут проблемы с глазными мышцами, если я продолжу закатывать глаза так же часто. - Не для меня, идиот! Для внедрения, - мне хочется сказать ещё много чего, но в замке поворачивается ключ. - До завтра. Отбой. Как я пропустил писк микроволновки? Я бросаю свой ужин на стол, пока Толя разувается. Засранец вертится у его ног и мурчит так, что мне отсюда слышно. Скотина. Рядовой Петров, коротко боднув Толю в бедро и получив почесывание, приходит и устраивается у моих ног. Я стараюсь закончить с ужином, пока Ситников возится в ванной. Когда он приходит расписаться в графике уборки лотка, я уже гружу посуду в посудомойку. - Слышал, ты устроился работать в предвыборный штаб нового кандидата, - не выдерживаю я первым. Иногда мне кажется, что он испытывает меня молчанием. - Да. Так и есть, - он достает один из своих аппетитно пахнущих контейнеров. И идёт разогревать. - Прекрасно, - прикусывание языка не работает. Меня несет. - Прекрасно. Я сделал тебя тем, кто ты есть, научил тебя всему, а ты идёшь работать против меня? Я не ожидал от тебя такой подлости. - Я иду туда не для того, чтобы тебе досадить. Много о себе мнишь, - он даже не смотрит на меня. Скотина. - Я иду туда, потому что они хорошо платят, и эта отличная возможность. И раз уж мы больше не вместе, я не обязан проявлять лояльность и не работать против тебя. - Да пошёл ты, - меня хватает только на злое шипение. - Уже пошёл, - соглашается Толя. - И раз уж на то пошло, я придумал, как нам решить нашу маленькую проблему. - Да? И как же? - я складываю руки на груди. И чувствую, как в районе солнечного сплетения всё проваливается. Несколько секунд мне кажется, что он предложит помириться. - Очень просто. Если Брюханова переизберут на очередной срок, можешь оставить себе квартиру и животных, а я съеду. Если победит мой кандидат, то ищи себе новое жильё, - он впервые оборачивается и смотрит на меня прямым взглядом. - Вот так просто. - Это мне ещё больше полугода тебя тут терпеть? - я передергиваю плечами. - Идеи получше? - Толя продолжает прожигать меня взглядом. Чёрт, он прав. За эти два месяца мы никуда не продвинулись. Ни один не желает уступать, и рациональных решений не предвидится. - Так я и думал. И знаешь что ещё? Я тут подумал. Я больше не собираюсь спать на диване. - И где же ты планируешь спать? - я щурюсь. -На кровати, - отвечает Толя легко. - И если тебя что-то не устраивает, ты можешь идти спать на диван сам. Я не говорю ничего. Просто удаляюсь с сигаретами на балкон и долго курю там, думая о том, как можно жить с человеком шесть лет и не разглядеть в нём такую подлость. Мудак. Ненавижу. Даже сигареты не помогают. Радует немного то, что в душ я успеваю раньше и специально мою голову подольше, чтобы ему пришлось меня ждать. С некоторых пор у нас идет эта мелочная бытовая война, и мне приятно выходить из неё победителем. Пока он торчит в ванной, я осматриваю диван. Тот не выглядит удобным. И вообще, какого черта я должен уходить из своей собственной, тщательно выбранной кровати? Ни за что. Ситников притащил свою подушку и одеяло обратно. Чтож, я проверяю, чтобы они лежали строго на его половине, гашу свет и укладываюсь, повернувшись к стене. Ничего. Места полно. Он даже не включает свет, когда выходит из душа. Я слышу, как он чешет пса, потом тихонько подходит к кровати и укладывается. Сколько его здесь не было? Шестьдесят девять дней уже. Не то, чтобы я считал, конечно. Засранец тут же приходит устраиваться в его ногах. Я закрываю глаза и стараюсь дышать ровнее, пусть он думает, что я уже сплю. Места действительно хватает. Я не чувствую его спину, когда лежу вот так. Его широкую, теплую спину. Большую и надежную. Засыпаю я легко, даже не помню этого момента, когда меня будит мой мочевой пузырь. Лежать тепло и как-то непривычно уютно. Ещё до того, как открыть глаза, я понимаю, что увижу худшее, и мысленно подготавливаю себя к этому. Так и есть. Моё одеяло где-то в районе пояса, грудь прижимается к Толиной спине, рука перекинута через его бок, а нос упирается в открытую шею. И чего этому мудаку на диване не спалось? Я поднимаюсь. Кот, положивший на меня голову, недовольно устраивается поудобнее. Мало того, что я окружен предателями, теперь они ещё и в моей постели.