Ромком

Хаято работает в геройском агентстве Ястреба уже седьмой месяц. Личный секретарь героя номер три — работа довольно напряжённая, ответственная, требующая полной самоотдачи… Но Хаято считает себя скорее нянькой. Ему не привыкать. Ястреб похож на его младшего брата — старшего из младших, — даже внешне, но в первую очередь — по характеру. Такое же чрезмерно одарённое легкомысленное создание, которому всё даётся с первой попытки и без усилий. Только, в отличие от зависшего в университете на ближайшие несколько лет Такеши, Ястреб уже настолько успешный, насколько это вообще мыслимо для двадцатидвухлетнего мальчишки. Не то чтобы Хаято был намного старше… — Отчёты за последние два дня готовы, будете проверять? — сообщает он, заглянув в кабинет Ястреба. Дражайший начальник явно на своей волне, потому что на стук в дверь — сперва формальный, затем настойчивый, затем сопровождаемый громким «Войти можно?» — он реагирует только несколько минут спустя. Хаято с трудом удерживает внушительную стопку бумаг, возвышающуюся перед ним Зеркальным Парусом, и кое-как нашаривает дверную ручку средней правой рукой, тянет до щелчка. У Ястреба всегда окна нараспашку, если оставить дверь открытой — сквозняк унесёт все бумаги, и хорошо ещё, если в коридор, а не на свежий воздух. — М-м-м… Может, пусть Птерикс посмотрит, м-м? — тянет Ястреб тоном ребёнка, выпрашивающего ещё пять минут на мультики. Или на поспать. Он ведь действительно спал — растянулся на диванчике во весь свой небольшой рост. Братский инстинкт требует укрыть ребёнка, должностные обязанности — растормошить этого лодыря и посадить за работу. Но укрыть всё-таки хочется сильнее — на улице зверствует ноябрь, да и в кабинете тоже прохладно, а у Ястреба трико с полностью открытой спиной, и штаны совершенно не спасают ситуацию, на него всё равно холодно смотреть. — Он лучше разбирается во всей этой бюрократии… Или сам, а? Это ведь были обычные патрули, ничего такого. Может, я лучше на внеочередной патруль схожу? — Отлыниваете от дел? — Хаято сгружает отчёты на край стола, отряхивает все шесть рук и убирает лишние. — Во-от какого ты обо мне мнения… — тянет Ястреб с напускной обидой. — Ну пожалей, а? Я же шёл в героику со злодеями воевать, а не с бумажками! Хаято — профессиональный старший брат, поэтому жалеть страдальцев по любому поводу — не его политика. Ястреб это знает, поэтому, вздыхая, как астматик, сползает с дивана, потягивается с оглушительным хрустом и всё-таки садится за стол. Редкое зрелище. — Вот эти — в обязательном порядке, — уточняет Хаято и снимает с самого верха стопки отмеченные красными стикерами листы. — У Ицумаде не хватает информации о ваших приключениях в Хакате. — Придумала бы, у неё же хорошая фантазия! — За хорошую фантазию потом прилетит в первую очередь вам. — Хаято-кун, ты жестокий! — тяжким вздохом Ястреб сдувает со стола листок с карикатурой, в которой, при наличии очень живого воображения, можно угадать Мируко с огромной морковкой. Работающий Ястреб — редкое зрелище, жаль только, что недолго длится — вынужденного рабочего запала хватает всего на несколько минут, после чего Ястреб складывает руки на столе, кладёт на них голову и накрывается крыльями, как куполом. Жизненно-необходимый после короткого рабочего рывка отдых тоже оказывается непродолжительным — видимо, само мироздание не собирается позволять Ястребу выспаться. Оставшийся на диване мобильный заходится истошным звоном — какой термоядерный рингтон, Хаято не может вспомнить название песни, хотя это явно что-то очень популярное, постоянно на слуху, — и Ястреб, вздохнув, отправляет за ним несколько перьев, не потрудившись даже отлипнуть от стола. Хаято не видит имени звонящего, но Ястреб вдруг заметно оживляется, даже взлетает под потолок, взмахом крыльев сдув на пол разложенные на столе документы, половина из которых изрисована какими-то почеркушками. Хаято со вздохом принимается собирать это безобразие. Нет, всё-таки Такеши организованнее… — Привет! А я всё ждал, думал — позвонишь-не позвонишь? — голос Ястреба звучит так бодро, будто его обладатель не лежал, расплывшись по столу пёстрой лужей какую-то минуту назад. — Скучал, между прочим, а ты в прятки играешь! Сама неуловимость! Хаято невольно фыркает и старается сделать вид, что чихнул. В последнее время всё агентство с интересом наблюдает за ромкомом имени Ястреба и внезапно ворвавшейся в его жизнь таинственной незнакомки. Ястреб о ней ничего не говорит, не хвастается фотографиями и любовными похождениями, как бывало с предыдущими пассиями, и поэтому сайдкики уверены, что это что-то серьёзное. Хаято пантомимой спрашивает у Ястреба, выйти ли ему, чтобы не мешать, но тот только отмахивается и такой же пантомимой предлагает вместо этого разобрать фанатскую почту, которой под его столом четыре коробки. — А? Да-да, я тебя слушаю. Ну ладно тебе, подумаешь — слово пропустил… Ну только не бросай трубку, я же стараюсь! Хаято не слышит, что говорит нынешняя пассия— и хорошо, только этого ему и не хватало для полного счастья, и так в курсе слишком уж большого количества подробностей жизни начальника, — но, похоже, она не в первый уже раз отчитывает Ястреба. Это почти удивительно — все предыдущие, которых за последние полгода было немногим меньше десятка, заглядывали ему в рот и восторженно чирикали… недели три, пока не убеждались, что Ястреб, несмотря на легкомысленность и напускную безалаберность, ставит работу — хотя бы практическую её часть — во главу угла, поэтому ни о каком отпуске на Гавайях, еженощных гала-вечерах и роскошных суаре можно даже не мечтать. Тем более, Ястреб не любитель таких мероприятий, его публичность в целом ограничена фотосессиями, после которых он, если и возвращается в агентство, а не домой, то падает спать на первом же подвернувшемся диванчике. Поэтому диванчиков в агентстве много. Поэтому, а ещё потому, что подневольным, воюющим с бюрократией вместо Ястреба, ночевать в агентстве приходится удручающе часто. — Ну ладно тебе, когда это я давал тебе повод так меня подозревать? — Ястреб звучит почти жалобно. — А?.. Нет, это просто часть пиар-кампа… Ну нет, нижнее бельё я рекламировать не собираюсь. Угу… Эй, кто бы говорил! О чём бы они там ни беседовали, Хаято правда не хочет знать, но такой формат общения — действительно что-то новенькое. Ястреб бросает на Хаято выразительный взгляд и закатывает глаза. Кажется, пассия всё-таки кусается. — Понял. Ага. Ага. Не вопрос, скину, как только буду знать наверняка. Ага. Угу. Договорились. А ты мне? К-куда?! Нет, ну я когда-нибудь всё-таки обижусь! Ага. Пока-пока. Нет, сначала ты! Понял, понял, не злись… Когда Ястреб кладёт трубку, в кабинете несколько секунд висит почти оглушительная тишина. — Ты это слышал? — наконец, возмущается он, обеими руками указывая на телефон. Хаято не слышал, но примерно догадывается, куда Ястреба послали и чего пожелали. Далеко не все любят, когда начинают дурогонить. — С характером? — Хаято правда старается придать голосу сочувственные нотки, хотя ему смешно. Ястреб, правда, не так уж и расстроен, он очевидно продолжает ломать комедию, но для его и своего собственного душевного спокойствия лучше так. — Ещё каким, — Ястреб вздыхает и приставляет ко лбу указательные пальцы, имитируя рожки. — Они, как есть они! Скажу что-нибудь не то — съест живьём… Только тс-с-с-с, давай это между нами? Фанатки расстроятся, Торико-чан расстроится, менеджер меня ощиплет на сувениры… Хаято кивает — да, безусловно, и фанатки расстроятся, и Торико-чан с рецепции, и менеджер всенепременно ощиплет, а ещё менеджер ощиплет их обоих, если отчёты не будут сданы в срок — и подталкивает к Ястребу стопку незаслуженно сдутых со стола документов. Перерыв окончен, работа никуда не убежала. Ястреб не находит никаких отговорок, хотя явно очень старается, и всё-таки приступает к отчётам. Мобильный снова заходится звоном полтора часа спустя, и Ястреб мгновенно хватается за трубку и за шанс отвлечься от работы. — Ты меня сегодня просто балуешь своим вниманием! — он солнечно улыбается и откидывается на спинку кресла. — Что, тоже скучаешь? Хаято тянется верхней и средней правой рукой за расположившимися на полке под самым потолком папками, которые уже пора отправлять в архив, и посмеивается про себя. Вторая серия ромкома за день, какая редкость… — Ладно тебе! Ну не обижайся! Ну-у-у, вообще-то я на работе… Ну, хочешь — давай встретимся вечером! Ну… — Ястреб задумчиво трёт бородку — единственное в его внешности, что хоть как-то напоминает, что ему всё-таки не пятнадцать, — ползает взглядом по кабинету, будто бы ощупывая стены. — Хаято-кун, не подслушивай, это личное! Вообще-то Хаято и не подслушивает, но Ястреб явно шутит, он бы прямым текстом сказал выйти, если бы разговор был действительно секретным — а такое бывает, когда он согласовывает планы совместных рейдов с другими героями, и тут даже не в недоверии дело, просто любого человека могут схватить и добыть из него информацию, поэтому чем меньше ушей вовлечено — тем лучше. — Хорошо, сейчас так сейчас, ну хоть двадцать минут у меня есть? Отлично, уже лечу! — Ястреб засовывает телефон в карман штанов, с грохотом отъезжает от стола и, поймав демонстративно-укоризненный взгляд, только разводит руками. — Значит, на отчёты ни сил, ни времени нет, но свидания — это всегда пожалуйста? — Хаято скрещивает все свободные руки на груди и животе и напускает на себя максимально неодобрительный вид — на самых младших двойняшек обычно действует безотказно. — Ты что, ты что! Я просто не имею права потерять такое сокровище! — Ястреб отправляет почти все перья под потолок, чтобы не мешали надевать куртку. Хаято в очередной раз задумывается, насколько же сложно должно быть контролировать каждое отдельное перо. — Что же там за сокровище такое? — взывать к совести Ястреба, когда он на своей волне, всё равно бесполезно, и Хаято даже не собирается тратить время и силы на бесцельные попытки. Ястреб выдерживает короткую паузу, хмурится и сосредоточенно трёт переносицу, будто бы напряжённо думая. Неужели так тщательно подбирает формулировку? — Горячее, чем сам ад, — наконец, констатирует он и энергично кивает, соглашаясь с собственными словами. В этом Хаято даже не сомневается, всё предыдущие недолгие увлечения Ястреба были, подстать ему, модельной внешности, в том числе и почти на голову выше. Но за них Ястреб никогда не цеплялся. Значит, в этот раз всё действительно серьёзно. — Вы хоть сообщите, когда там следующая серия вашей эпопеи, всё агентство за вас болеет, — напоминает Хаято, не удержавшись от лёгкой шпильки. Он хронический старший брат, в конце концов, это профдеформация. — Сплетники! Так и вижу заголовки — «Ястреб среди сорок», — Ястреб, уже одной ногой вставший на подоконник, вскидывает брови в притворном ужасе и сразу же озорно подмигивает. — Полагаюсь на тебя, Хаято-кун. Прикрой меня, пока я строю свою личную жизнь. Хаято тяжело вздыхает, когда Ястреб ласточкой ныряет из окна и взмывает в пасмурное осеннее небо.

***

Даби зябко втягивает голову в плечи и выдыхает облачко пара. Конец ноября в этом году выдаётся морозный и сырой. Разговоры с Ястребом неизменно действуют ему на нервы — этот щегол наглый, шумный и мутный. Но из всей той швали, которую пожрал огонь за последние три месяца, он определённо лучший. Именно поэтому Даби и продолжает время от времени ему звонить. Проверять. Ястреб предоставляет данные о перемещении героев по запрошенным точкам, сообщает о запланированных патрулях и облавах, и пока ещё не подводил, но доверять ему Даби не торопится. Да он и Лиге всё ещё не до конца доверяет. И даже самому себе. К слову, о Лиге. Возможно, стоило бы всё же протянуть руку помощи Шигараки… как будто ему своих не хватало. Но нет, не потянет. Слишком изматывающе, слишком высокие риски, а свои лимиты Даби знает. Пожалуй, даже слишком хорошо. Слишком-слишком-слишком. Никогда их не придерживается, да, но это уже другой вопрос… Даби снова ёжится и ещё глубже засовывает руки в карманы парки. Терморегуляция у него ни к чёрту. — Твой протеже как всегда энергичен, — оживает наушник, и это достаточно неожиданно, чтобы Даби дёрнулся. Каждый, мать его, раз одно и то же. — Некрасиво подслушивать чужие разговоры, — пресно отзывается Даби. Он не в восторге от вездесущности Уджико. Его в принципе напрягает постоянное нарушение личного пространства, а Уджико ещё и вбил себе в голову, что у них трогательное единство душ и взглядов на «малышей», и теперь, когда ни с того ни с сего его одолевает скука, он присаживается Даби на уши. — Ну-ну, не обижайся на старика, чем мне ещё развлекаться… Твайс как-то поинтересовался, слушает ли Уджико, когда кто-нибудь из них отлучается в туалет. Правда, сам себе ответил, что едва ли деду настолько нечего делать. — Лидер ещё не сдох? — спрашивает Даби, чтобы Уджико не начал причитать. Или по-старчески брюзжать. Короче, меняет тему. Уджико мгновенно оживает: — Что, неужели хочешь ему помочь? — Не особо. Суицидальными наклонностями никогда не страдал. Шум помех в наушнике неприятно напоминает старческий смех. — Я сказал что-то смешное? — хмуро уточняет Даби. Горловина свитера больно цепляется за скобу на щеке. Да что ж так холодно… Вот какого чёрта его занесло в Аомори? — Нет-нет, это я так… — Тогда я отключаюсь. — Подожди-подожди! — когда Уджико так суетится, он неприятно напоминает Ястреба. — Что ещё? — ровным голосом уточняет Даби. Его олимпийское терпение — вынужденная благодетель, тренируемая и развиваемая с раннего детства. Когда «терпеть» — необходимое условие для использования причуды, иначе и быть не может. — Раз ты всё равно не занят, как насчёт помочь старику? — Даби почти видит как бликуют очки Уджико в свете бесчисленных мониторов. — Один из моих малышей как раз готов к испытанию! Я уже закодировал его на тебя, ты ведь не позволишь, чтобы такая тщательная калибровка была бессмысленной? — Ушлый вы человек, Уджико-сан, — вздыхает Даби, чихает в воротник и решает, что промозглая сырость Аомори у него уже в печёнках. — Покажите мне этого «малыша». Зловонная чёрная слизь, прущая даже не из горла, а, кажется, из самой души — не самое неприятное, что ему приходится систематически испытывать в своей жизни. Полтора часа спустя у Даби в голове слишком много технических подробностей и неплохой план. — Перебросьте меня к какому-нибудь таксофону, — просит Даби. Четырёхметровая туша скрипуче смеётся и действует на нервы — почти так же сильно, как Ястреб. Или, может быть, Даби просто раздражает смех, вне зависимости от источника. Вместо того, чтобы подкрутить мозги Джонни, Уджико бросает Даби маленький передатчик — почти такой же, как тот, что у него в ухе. — Не отследят, не волнуйся, — снисходительно поясняет Уджико, и Даби снова напоминает себе о терпении. Ястреб отвечает почти мгновенно, будто ему нечего делать и он дежурил, ожидая его звонка. — Ты меня сегодня просто балуешь своим вниманием… Что, тоже скучаешь? Терпение. — Завались. У тебя есть возможность доказать эту твою «преданность идее», о которой ты так вдохновенно трещал. Обсудим подробности при личной встрече. — Ладно тебе! Ну не обижайся! Ну-у-у, вообще-то я на работе, — у Ястреба до того омерзительно жизнерадостный голос, что Даби чувствует как начинает ныть и дымиться кожа на запястьях. — Ну, хочешь — давай встретимся вечером! Ну… Хаято-кун, не подслушивай, это личное! Даби медленно выдыхает, чтобы не полыхнуть. Терпение. Он не для того оставил Шигараки и компанию наедине с тушей, чтобы сейчас подпалиться на ровном месте. — Складские помещения за Парусом. Сейчас. — Хорошо, сейчас так сейчас, ну хоть двадцать минут у меня есть? Отлично, уже лечу! — щебечет Ястреб и отключается. Даби не доверяет Ястребу и его чрезмерно живому энтузиазму, но если выгорит — он может стать очень ценным приобретением для Лиги в целом и Шигараки в частности. Даби не питает особо тёплых чувств к лидеру, но поневоле восхищается его самоотверженностью, а потому предельно ответственно относится к возложенным на него рекрутерским обязанностям. — Уджико-сан? — окликает Даби, и Уджико с тихим скрипом разворачивается вместе с креслом. — Я весь внимание. — Подбросьте до Фукуоки. И заодно расскажите, какие ещё недокументированные плюшки есть у вашего малыша. Есть двадцать минут. — А ты времени зря не теряешь, верно? Джонни шлёпает по увитому проводами полу босыми ногами, непонятно где потеряв свои несуразные красные кеды, запрыгивает Уджико на колени, а тот не спешит выставлять координаты — время у них есть, зачем спешить? — и с родительской гордостью делится «недокументированными плюшками». Даби слушает и улыбается так широко, что скобы опасно, почти до разрывов натягивают здоровую и обожжённую кожу, и если бы не лошадиная доза анальгетиков, в которых не так просто обнаружить его кровь — это было бы очень больно. Уджико-сан действительно изобретательный, современный Франкенштейн как он есть. Даби уже не первый раз сталкивается с его творениями, и Киса абсолютно точно не идёт ни в какое сравнение с Капюшоном. Испытание обещает быть интересным, очень интересным… Но Ястребу совсем не обязательно знать подробности.