Вопреки правилам

      День стремительно близится к концу, и вот уже, некогда палящее над головой, солнце плавно опускается за горизонт, позволяя ночи вступить в свои законные права. Юноша, нервно одёрнув подол белых одежд, шустро зашагал по коридору, сотрясая пустое пространство глухими звуками, стучащей по древесине, подошвы сапог. С каждым новым шагом волнение подкатывало к горлу тугим комом, заставляя ступать более плавно, но при этом чётко. Цзинъи, сам того не осознавая, запомнил каждый шаг, считая их по мере приближения. За последние несколько месяцев он никак не мог привыкнуть к тайным свиданиям, об одной мысли о которых сердце в груди заходилось в бешеном танце, так и норовя пробить грудную клетку насквозь. Шаг. Затем ещё один. И перед юношей выросла деревянная дверь, от вида которой юный адепт готов был упасть прямо здесь, не желая более приходить в сознание. Или же развернуться прямо сейчас и убежать, куда глаза глядят. Но то, что в противовес страху и стеснению, тянуло его по ту сторону, было куда сильнее. Простояв несколько минут, словно нефритовое изваяние, Лань Цзинъи сглотнул вязкую слюну, затолкнув поглубже, вернее, попытавшись сделать это с волнением, но вышло плохо. Дрожащие пальцы сжались в кулак, оной он поднёс к двери, второй рукой ловко проверяя наличие ленты на лбу. Слабый, неуверенный стук в дверь прервал раздумья Сычжуя, сидящего возле распахнутого окна. Тревожные мысли, роившиеся до этого в голове, частично вытесняемые красивыми пейзажами и вечерним пением птиц, в одно мгновение испарились. Адепт прокашлялся в кулак и произнёс тихое «открыто». Дверь, словно будучи тяжелее веса собственного тела, нехотя поддалась, и Цзинъи шустро заскочил в комнату, меньше всего желая, чтобы его здесь кто-то увидел. — Цзинъи, я так рад тебя видеть. – мягкая улыбка расцвела на лице Лань Юаня, стоило чужому робкому взгляду встретиться с его собственным. Поднявшись со своего места, он сделал несколько шагов вперёд, опережая своего товарища, что захлопал глазами от неловкости. — Ты всё такой же нерешительный, когда дело касается нас. – бархатистый голос звучал ещё прекраснее, когда адепт переходил на вкрадчивый шёпот, заставляя своего напарника ёжиться и морщиться от приятных мелких мурашек на коже. Тонкие длинные пальцы поймали чужие запястья, нежно скользнув по ним к ладоням одними лишь кончиками пальцев. Невесомые прикосновения были самыми откровенными, потому оба Ланя придавали им особое значение, не отказывая себе в удовольствии касаться друг друга так как можно чаще. Цзинъи протестующе замотал головой и едва повысил голос, пытаясь придумать возражение, но пальцы крепко сжали его запястья, рывком притягивая к хозяину. Вздох, выбитый подобной неожиданностью из груди младшего, коснулся самого уха А-Юаня, заставляя крепче прижать к себе юношу. И чем ближе они были друг к другу, тем быстрее пропадали смущение и неловкость. Тем сильнее было желание, томившееся внутри уже который месяц. Сычжуй хотел что-то спросить, уже набрал побольше воздуха и разомкнул уста, как Цзинъи приложил к ним свой указательный палец, заставляя проглотить так и не вырвавшиеся наружу слова. Он улыбнулся своей самой обычной широкой улыбкой, выражающей сейчас куда больше, чем любые слова, и сделал ещё шаг. Плотнее, ближе, теснее. Дальше было уже просто некуда двигаться, и второй адепт вынужденно отступил назад на пару шагов: — Что ты делаешь? — А на что похоже? – первое, что пришло в голову, сорвалось с уст младшего Ланя, и он тут же остановился. Необъяснимое чувство толкало его вперёд, к возлюбленному, но вопрос отрезвил сознание, словно кто-то вылил ушат холодной воды на голову. Сычжуй заметил растерянность во взгляде товарища и сам потянул на себя за руку, второй обхватив изящный стан юноши. Немая просьба не задавать глупых вопросов дошла до Цзинъи немногим раньше, чем губы накрыли чужие. Мягкие и слегка солоноватые на вкус, горячие и отдающие ароматом сандалового масла. Кажется, за всё время их тайных свиданий каждый поцелуй для Цзинъи был как первый. Он обхватил Лань Юаня руками и крепко сжал пальцами ткань одежд на спине, по наитию потянув вниз. Шумный вздох сорвался с губ, опаляя чужие влажные, и юноша самовольно прервал короткую ласку, выбившую, кажется, даже землю из-под его ног. Сычжуй непонимающе вскинул брови, но следующее действие вовсе заставило его распахнуть уста: напарник, сделав ещё пару напористых шагов, толкнул ладонью в грудь, заставляя потерять равновесие и завалиться на постель, отчего Юань непроизвольно шумно ахнул. Незнание было лучшим другом Цзинъи, оно же и выручало его, пусть не так часто, как хотелось бы. Но сейчас это был именно тот момент. Не особо понимая, что нужно делать, он лишь навалился сверху на своего друга, а стоило поймать на себе чужой, не менее взволнованный взгляд, к щекам густо стала прилипать краска. Подобная картина представала перед Сычжуем уже не в первый раз, потому он лишь приподнялся и, приложив немного усилий, перевернулся, меняясь с другом местами. — Что ты делаешь?! – протестующе заявил Цзинъи. А-Юань неторопливо развёл чужие ноги, внимательно следя за реакцией напарника, словно не он сейчас прокричал вопрос ему буквально в лицо. Его собственные щёки тоже приобрели розоватый оттенок, ощутимо покалывая от смущения и желания. Лежащий на постели адепт лишь сглотнул очередной ком из переживаний, вкупе со стеснением, и сжал пальцами простынь по обе стороны от себя, послушно выполняя любые манипуляции. — Мне нужно.. – начал Лань Сычжуй, немного помедлив, но взглянув на напряжённого друга, тут же передумал. Склонившись ниже, он прильнул к чужой тёплой груди своей собственной, с мягкой улыбкой заглядывая в глаза Цзинъи, отчего тот неосознанно распахнул губы. Кажется, в удивлении. И А-Юань вновь прильнул к ним в поцелуе, на этот раз не желая так просто выпускать юношу из своеобразного сладкого плена. Поцелуй лишь сильнее распалял желание, заставляя прижиматься друг к другу, скользить руками по телу и забираться под одежду. Цзинъи шумно выдохнул в блаженстве, не в силах даже приподнять потяжелевшие веки и самовольно развёл ноги ещё шире, позволяя товарищу устроиться между них. — Ты такой красивый.. – томный шёпот Лань Сычжуя, в перерывах между пошлыми и влажными звуками поцелуя, заставил юношу под ним смутиться ещё сильнее, отчего колени непроизвольно дёрнулись, сжимая бёдра адепта между ними. Но ведущий и не думал прекращать «мучить» напарника, лишь сильнее напирая с поцелуями, вопреки всем моральным устоям, что вбивались в юные головы с самого детства. Пальцы потянули за пояс на талии, ослабляя и стягивая его, тут же, изящным, как и сам юноша, рывком распахнув верхние одежды. Поцелуи стали ещё настырнее, более жадными и несдержанными, потому после каждого из них, что уже достигли шеи и ключиц, алой краской расцветали яркие бутоны на молочной коже. Цзинъи запрокинул голову назад и простонал от приятных ласк, когда губы старшего Ланя добрались до сосков, исследуя новые области и возможности чужого тела. Лань Сычжуй резким, но аккуратным движением стянул с напарника штаны, оставляя лежать совершенно нагим на смятых от прелюдий простынях. Склянка с маслом уже была приготовлена, потому юноше не пришлось отвлекаться и оставлять разнеженного любовника одного. Он обмакнул пальцы в маслянистую жидкость, обильно смазывая и прикоснулся ими же к сжавшемуся колечку мышц, массируя круговыми движениями. Цзинъи напрягся ещё сильнее, распахнув глаза в немом вопросе, на который Юань ответил ласковой улыбкой, мягко коснувшись костяшками пальцев щеки. Контраст ощущений заставил тело содрогнуться, а взгляд непроизвольно поднялся выше, ловя на себе чужой. Нежные прикосновения вкупе с заботливым взглядом подарили ощущение умиротворения и успокоили сознание, заставляя расслабиться. Лань Сычжуй провёл пальцами по нежной коже промежности, поднимаясь выше, к мошонке, оной невесомо коснулся, вызвав столь нежным жестом соответствущую реакцию. Цзинъи вновь несдержанно вздохнул, комкая под собой простынь. Пальцы плавно двигались, стараясь расслабить, а сам А-Юань склонился к возлюбленному, не скрывая желания во взгляде, и прильнул к шее. Подушечка среднего пальца слегка надавила на мышцы, чуть проникая внутрь, из-за чего оказалась плотно обхвачена кольцом, а Цзинъи поёжился и шумно выдохнул раскалённый воздух в самое ухо напарника. Поёрзав на постели, он расслабил ноги и снова развёл их, выпуская бёдра друга из своеобразного плена, давая тому больше свободы. И Сычжуй воспользовался моментом, проталкивая смазанный палец ещё глубже, в момент его полного погружения ловя полустоны собственными губами. Непривычные ощущения дискомфорта постепенно сменялись иными, более приятными, но такими же неизведанными юным телом, когда пальцы погружались внутрь один за другим. Максимально плавные движения руки сочетались с не менее нежными, но беспорядочными поцелуями, что простирались от губ до шеи, ключиц и груди, пока до слуха старшего адепта не донёсся стон наслаждения, а бёдра Цзинъи не качнулись в такт. "А-Юань.." – пульсировало в висках, отдавая куда-то вниз живота. Сычжуй напрягся всем телом, стараясь сдержать внезапный порыв, но одного взгляда на юношу под ним хватало, чтобы потеряться и вовсе забыться в ощущениях. Избавив и себя от нижних штанов, адепт в очередной раз провёл кончиками влажных пальцев по пульсирующим мышцам, смазывая новой порцией масла. Короткий стон слетел с влажных уст, стоило пальцам собственной руки прикоснуться к изнемогающей от недостатка ласки плоти. Кровь моментально прилипла к щекам, заставляя не просто плавиться, а сгорать от осознания постыдности происходящего, хуже чего было лишь осознание того, что прекратить он это уже не в силах. Маслянистые пальцы крепко обхватили орган, несколько раз непроизвольно скользнув по стволу, смазывая, и направили головкой ко входу. Из последних сил стараясь не сорваться, Лань Юань шумно втянул носом воздух и навис над возлюбленным, желая запечатлеть в памяти каждую эмоцию на чужом лице. Губы коснулись горячей щеки в мягком поцелуе, затем носа, другой щеки и накрыли, наконец, чужие уста, ловя и заглушая первый стон от плавного толчка. Стенки плотно обхватили член, выбивая из груди хриплый стон, тут же утопающий в череде откровенных поцелуев. Сычжуй вновь проделал короткий толчок, проникая в любовника сразу на половину. Лань Цзинъи вздрогнул всем телом и непроизвольно сжался в попытке избавиться от дискомфорта, но напарник лишь приложил больше усилий, постепенно заполняя чужое нутро собой. Сдавленный стон сорвался с губ младшего адепта, и влага проступила в уголках глаз, от одного взмаха ресниц неровной струйкой сбегая вниз по щеке. Пара осторожных движений, и тело расслабляется, привыкая к новизне ощущений. Пальцы ног непроизвольно поджимаются, стоит ощутить в себе горячую подвижную плоть. Сычжуя заводит один лишь взгляд. Вернее, одна лишь мысль о том, каким на самом деле с ним может быть его товарищ; как сильно он сжимает его, стоит немного ускориться и какие порочные звуки издают его уста. Уста, которые язык не оставляет в покое, так и норовя пробежаться по нежной искусанной коже, отчего Лань Юань не выдерживает и касается их сам. Цзинъи с каждым последующим движением стонет всё более откровенно и громко, сжимая ногами талию любовника. Но, в какой-то момент, в противовес, набирающей обороты, страсти, кожа бёдер покрывается мелкими приятными мурашками от нежных касаний. Тонкие пальцы, с присущим их хозяину изяществом, любовно скользят по ногам, словно по струнам гуциня. Юань полностью обезоружил своего партнёра лаской на грани со страстью, заставляя цепляться за свою шею и тянуть на себя, срываясь на более глубокие толчки. В голове смутными образами мелькали различные картинки, сменяющие друг друга, где он вытворяет с чужим телом различные непотребства, заставляя забыться в удовольствии и, чего грешная юная душа хотела больше всего, стонать его имя у самого уха. Цзинъи вперил недоумевающий взгляд широко распахнутых глаз в чужое лицо, когда ощутил почти болезненную пустоту. Но не успел юноша разомкнуть губы, как Лань Сычжуй резко подхватил обе ноги партнёра и, сведя те вместе, закинул на своё плечо. Одежды задрались ещё выше, открывая взору бледную кожу живота и пару выпирающих в напряжении рёбер, обтянутых тонкой кожей, что не осталось незамеченным старшим адептом. Губы украдкой коснулись выпирающей на ноге косточки, и Лань Юань рывком вошёл в податливое тело, с особым удовольствием слушая приглушённые болезненные стоны. Под другим углом напарник ощущался куда отчётливее, и Цзинъи самовольно поднял таз, позволяя совершать более глубокие фрикции, изредка двигаясь навстречу. Пространство комнаты в миг заполнилось несдержанными стонами и бесстыдными хлюпающими звуками, ударами кожи о кожу. Низ живота скрутило от накатывающей волны удовольствия и приближающейся разрядки, и член запульсировал, вынуждая Цзинъи потянуться к нему. Но только подушечки дрожащих пальцев коснулись влажной головки, размазывая выступившую на ней жидкость, ноги свело судорогой, а живот напрягся, заставляя юношу пару раз дёрнуться. Вязкая белая жидкость окропила пальцы и кожу живота, от силы толчка попадая даже на лицо и одежды. Мышцы рефлекторно сократились, сжимая в себе чужую плоть, и Лань Сычжуй тут же излился в своего товарища, глухо простонав. Обмякшие тела, словно выжатые губки, прижались друг к другу ещё плотнее, не взирая на липкое семя, размазавшееся по ханьфу. Юань уткнулся в шею возлюбленного, касаясь кожи дрожащими губами, не в силах произнести и слова, что были так необходимы сейчас. Словно уловив его мысли, Цзинъи поймал пальцами кончики своей ленты, впутанной в чужой хвост и первым подал голос, сбивчиво прошептав: — Переписывать нам правила, стоя на руках, пока не умрём от этого! – тихий смех раздался у самого уха старшего, заставляя расслабиться, не смотря на предстоящие сложности. А-Юань ответно запустил пальцы в тёмные, как смоль, волосы, слегка сжимая у корней и еле слышно прошептал: — Вопреки правилам, я всегда буду с тобой.