Мгновения

Они лежат на невысоком холме, покрытом густой нежно-зеленой травой. Пока еще просто лежат, растянувшись на темно-синем, почти черном, плаще Мелькора. Сам Мелькор за плечи прижимает к себе Ниенну хозяйским и словно бы защитным объятием. Ниенна улыбается такому немного бесцеремонному жесту. Несмотря ни на что, это приятно. Хотя есть вещи гораздо более приятные. При этой мысли мышцы томно тянет, а низ живота непроизвольно напрягается. Лежащий рядом Мелькор сбивается с ровного ритма дыхания, явно уловил последний мыслеобраз. Он тоже совсем не против перейти к приятнейшему. Поэтому Ниенна приподнимается на локтях и всем телом наваливается на него сверху, получая в ответ волну жаркой страсти и восхищения. Это не может не подкупать. Ниенна улыбается. И наклоняет голову для медленного сладкого поцелуя. Ей нравится здесь, на этом холме. Мелькору, видимо, тоже, раз место встречи остается неизменным из года в год. Здесь нет практически ничего, кроме мягкой травы. Красота в простоте — это у них с Мелькором общее. Древа отсюда тоже не видны, поэтому каждый раз Ниенна представляет, что это уже не Валинор, что им не надо отсчитывать мгновения до разлуки, а после — до новой встречи. Что можно просто наслаждаться жизнью и этим миром. Ниенна чувствует, как руки Мелькора — обжигающие не меньше, чем его чувства — проходятся по ее спине, позвоночнику, лопаткам — и прижимают ее к груди Мелькора так крепко, что дышать почти невозможно. Мелькор, наконец, перехватывает инициативу и подминает ее под себя. Одежды на них уже нет, поэтому можно не тратить драгоценные мгновения, но Мелькор и так не спешит. Он долго выцеловывает ложбинку между ее грудей, спускается дорожкой поцелуев по вертикальной впадинке на ее животе, целует выступающие косточки таза и над самым пахом и, старательно обходя самое сокровенное, продолжает покрывать поцелуями внутреннюю часть ее бедер, мягко поглаживая при этом чувствительное местечко под коленкой. Ниенне мало, чертовски мало этого, она жаждет большего, но не протестует. Она только судорожно выдыхает сквозь зубы, руками комкая плащ и вырывая траву вокруг, наслаждаясь каждой секундой столь желанной ласки. Ниенна улыбается. Иногда, в череде бесконечных мгновений ожидания новой встречи, она думает о том, что не променяла бы эти встречи ни на что иное. И пусть Намо сколь угодно хмурится, пусть она понимает, что рано или поздно это должно закончиться… пусть потом будет невыносимо больно — она готова. Ей, живущей в вечной скорби, нечего терять. Мелькор, наконец, прекращает ее дразнить. Он приподнимается над ней и, глядя глаза в глаза, медленно входит в нее. Ниенна захлебывается стоном, запрокидывая голову, но не разрывая зрительного контакта. Интересно, мелькает у нее в голове, а во времена До Времени, было так же?.. Нет, вспоминает она. Нет, тогда было просто приятно. Единение Духа, чистое и невинное. Впрочем, не такое уж и невинное, как оказалось впоследствии, когда им пришлось объяснять Ему, откуда в Чертогах взялась еще одна Стихия, подозрительно похожая на их обоих сразу, а потом — еще и имя придумывать… Мелькор начинает двигаться, и тут уж ей не до каких мыслей вообще. На какое-то время их вздохи заполняют окружающую тишину, а потом они оба одновременно достигают пика наслаждения. Мелькор глухо рычит ей в плечо, чувствительно сжав его зубами, когда Ниенна резко вскрикивает. Мелькор нежно целует ее. Потом они снова лежат, сплетясь в тесном объятии, наслаждаясь близостью друг друга — и телесной, и духовной — и стараются не считать мгновения. Потому что они отдают обреченностью, а Ниенна еще не готова отказаться от надежды. Пока у них еще есть время, а после… После у них останется память, а у нее еще и сын. Их сын. Его сын. Ниенна улыбается. Потому что Мелькор — главная причина ее слез, и лишь только он может заставить ее улыбаться.