Если можно проснуться в другом месте. Если можно проснуться в другое время. Почему бы однажды не проснуться другим человеком?
23 апреля. Год… чёрт его, уже и не помню. Я дату – то узнал сегодня днём, прочитал на рекламном буклете, который мне всучили у входа в Wegmans. Тот длинный парень с рыхлым лицом, он сказал мне что – то типа: — Не пропустите последний день дегустации наших товаров. На его красном жилете была вышита свинья, это даже весело. Я ответил, что меня не интересуют его услуги и «демократичные цены», ведь как типичный представитель среднего класса я волен выбирать между их второсортными вырезками и голодом настоящего патриота, который знает пару полезных людей у границы и в курсе, как в этой стране делаются дела. В последнее время, какая только херь не лезет в голову. Я остановился и посмотрел на того парня. Смотрел так внимательно, что он начал жалеть о своём вопросе. Может, я один из тех, кто колотит черномазых за один лишь взгляд в свою сторону? Таких здесь достаточно, и он этого боится. Расовая сегрегация. Но дайте мне по губам, о таком говорить не принято. И мне всё равно, как он выглядит. — Ты доволен своей жизнью, друг? – спрашиваю я, подходя к нему так близко, что от моего дыхания вот – вот запотеют стёкла его очков. — П – простите? Чувствую, как нетерпение подкатывает волной к моему горлу. «Он» пошёл бы дальше, буркнув извинение себе под нос. Что – то про чрезмерное любопытство. Но я в землю врос. — Ты доволен, — повторяю чуть громче, не отводя взгляда от чёрных глаз, — тем, как ты сейчас живёшь? Своей работой? Он медлил ещё пару мгновений, прежде чем дать ответ. Настолько неуверенный, что я готов принять его за ложь. — Сейчас тяжело найти работу, но я благодарен за любой шанс. Шанс. — Остаться никем? Не помню, что он сказал мне в ответ. В общем – то, оно и не важно, я не выношу из этого никакой морали, не ищите смысла. Возможно, в Wegmans «его» когда – то надурили, и я шестым чувством задержал обиду. Вернусь к тому, что имею сейчас. Стоя перед своим временным домом, на окраине Флинта, я снимаю куртку и даю осеннему дождю намочить мне плечи и спину. Надеюсь, смогу простыть и пару дней проваляться тут. Это лучше, чем возвращаться обратно в офис. Лучше, чем дом, уставленный бесполезным дерьмом из Икеи, за которое «он» так трясётся. Пока что барахла совсем ничего, но я знаю, что со временем «он» заставит всю квартиру этими стульями, шкафами, статуэтками и сервизами. Каждый по - разному борется с неудовлетворением жизнью. Слышали что –нибудь о синдроме неудачника? Слышали и знаете, о чём я говорю. Пусть незамысловатое определение придумал я сам, но ситуация, в которой человек «заедает» боль, знакома каждому. Непомерный аппетит развивается у того, кому разбили сердце и приказали идти дальше. Пулю в лоб я бы ещё понял, но это… В понедельник, после работы, «он» идёт и покупает новый дорогой комплект постельного белья. «Она бы точно оценила, — думает неудачник, — теперь то, что ей никогда не почувствовать радость от этой покупки – только её вина. Мы так хотели всё делать вместе…» Во вторник «он» запирается дома и читает старые сообщения. Листает письма, смотрит фото, вспоминает, вспоминает, вспоминает. «Мне нужен отдых. Я так устал. Нужен отдых». В среду я беру всё в свои руки. Мы обязаны пойти в бар и как следует напиться. Напиться, познакомиться, воспользоваться своим правом на «незабываемую» ночь. Наутро я молчу. В четверг «он» винит себя, а я на седьмом небе от счастья. «Не-е-т, друг, — говорю я ему, — никто тебя насильно не тащил. Ты пошёл сам. Сам пошёл искать утешения». Он должен знать, что в эту среду ничего не потерял. — Чёрт бы меня побрал. Я могу лишиться работы! Никогда нельзя напиваться посреди недели, ты же это знаешь! Остальное время я не обращаю на него внимания, у меня есть свои дела. Мало того, что его мысли постоянно лезут в мою голову, так ещё и не объяснить, какой плюс он из этого извлекает. Вы склонны недооценивать значение разбитого сердца. Родительская халатность, расставание с человеком, который клялся, что вы не расстанетесь, сокращение заработной платы, бесконечная офисная работа, с каждым днём вколачивающая новый гвоздь в крышку гроба. Капиталистическое устройство. Общество потребления. Столько проблем, берущих начало из одной лишь точки, но как определить её? Как определить, когда человек так любит всё усложнять? Моё мнение — наплевать. Я точно знаю, что всё слабое и дряблое — это он, а не я. Тайлер берёт начало из боли, из безысходности и внутреннего кризиса, разбивающих человека на куски просроченного мяса. Желание, сомнение, жажда — всё это я. Материнское безразличие, отсутствие отца, который не горит желанием играть с сынишкой в бейсбол, старое доброе предательство, желание быть признанным. Я – коробочка с антидепрессантами, для которых не нужен рецепт. Религия без слёз. Дождь промочил меня насквозь. Я не ухожу, а потому моя решимость возрастает и возрастает. Очень важно стоять на своём. Пусть иногда вещи и понимаются буквально. В голове засела навязчивая мысль – по возвращению домой, сжечь всё к чертям. Принести жертву обманщице — цивилизации, чтобы никто не усомнился, что выход из собственной зоны комфорта необходим каждому. Землю топчут трусы! И нераскрытые таланты. Смешанные друг с другом так плотно, в однородную серую массу, они доставляют множество хлопот. Но я найду каждого. Найду и донесу:Лишь утратив всё до конца, мы обретаем свободу.
Никогда не утруждал себя посещениями групп поддержки. Я знаю одного человека, который по – больному с них тащится. Заглянув за одну из дверей, узнал ещё десяток. Конечно, я их не виню и даже понимаю. Кто – то обожает ощущение, когда десятки пар ушей внемлют словам, что вырываются желчным потоком жалости к себе. Горькая ноша, горькие рассказы. Ничто не может сравниться с заманчивой пестротой несчастья. Мы все в глубине души желаем ощущать его время от времени. Ведь счастье однотонно; зато боль играет в нас десятками разных цветов. Своей у меня, к сожалению, нет. Я и человеком – то себя назвать могу лишь с натяжкой.