cafune

      Маленький камень с глухим стуком приземляется на асфальт и немного катится вперёд. — Да пошёл этот Коичи. — фыркает Окуясу, пиная каждый попавшийся камень или обёртку под ногами. Он сверлит взглядом носки собственных ботинок и даже не думает смотреть на друга рядом. До ушей доносится смешок Джоске, что только больше злит. — Поверить не могу! Она не только в любви ему призналась, она просто помешана на нём! — после своих слов Ниджимура останавливается, задумчиво смотрит вверх и добавляет: — Хотя это не очень хорошо. Тогда бы я не хотел такого же. С другой стороны, мне вряд ли вообще кто-то признается.       Джоске идёт совсем рядом, периодически задевая его локтём и не спешит отвечать. Он как всегда смотрит далеко перед собой, вздёрнув подбородок и сжимает руки в карманах. Но усмешку из себя давит. — Не над чем тут реветь, ну. Пойдём лучше на завтрак купим чего-нибудь.       Окуясу сразу оживляется, начинает тараторить что-то про кофе, хотя раньше никогда не пил его и тащит Хагашикату за собой. Напускное веселье затмевает громкий смех и Джоске как-то успокаивается, хотя никак не может избавиться от гнетущего чувства внутри.       Внутри Джоске неловко стоит за Окуясу, потому что понимает, что в утренней спешке забыл кошелёк. Не то, чтобы там много денег, просто Джоске душу грело наличие хотя бы сотни йен. Он невольно клонит голову и поджимает губы, когда парень легко постукивает тыльной стороной ладони по бедру и своим, чёрт бы его побрал, хриплым голосом возмущается и подгоняет вперёд. На выходе Джоске игнорирует около трёх комментариев о своей причёске. — Эй, Джоске, всё нормально? — зовёт его друг, попутно гневно смотря на картонный стаканчик в руках. Он шипит от резкой боли и потирает обожженную губу, когда Хигашиката к нему поворачивается.       У Окуясу он вызывает ещё больше подозрений своим кратким кивком и быстрым, почти торопливым шагом в школу. ;       На каждой перемене Окуясу успевает поныть о своём «ужасном ранении», постоянно кусает щёку изнутри и то и дело проводит кончиком языка по нижней губе. Даже выходя со двора школы, когда они машут рукой уходящим в другую сторону Юкако и Коичи, Ниджимура опять шепчет что-то под нос.       Ветер треплет волосы, норовит выбить прядь из укладки Джоске, на которую тот потратил так много времени. Парень недовольно морщит нос и фыркает. Совсем как кот, подмечает Окуясу в очередной раз показательно касаясь лица. — Чего ты не попросил меня сразу всё вылечить? Ниджимура молчит. Он сдавленно выдыхает и еле слышно бормочет: — Не знаю.       После короткой паузы Джоске улыбается, как он всегда и делает. Искренне и так, что никакого стенда для лечения не требуется. Он касается щеки Окуясу только кончиками пальцев, словно тот фарфоровый и ведёт по тёмной линии к губам. У Джоске в голове всё никак не может связаться воедино внешность Окуясу и его поведение.       Жёлтое свечение слепит Ниджимуру и он молит всех богов, чтобы оно затмило его румяные щёки и одновременно благодарит их за шанс отвести взгляд.       Когда еле заметное покраснение исчезает, Окуясу тут же делает шаг назад. Разумеется, у него ничего не болело уже с первого урока и, разумеется, плана на случай, что спектакль одного актёра останется проигнорированным, у него не было. И разумеется, он думал о том, что Джоске мог вылечить маленький ожог (что ожогом и не назовёшь) даже не касаясь.       Но сейчас Хигашиката стоит слишком близко и все сомнения сами собой вылетают из головы. Он неаккуратно пихает руки в карманы. Расправляет плечи и всем корпусом поворачивается куда-то в сторону, даже не обращая внимания на ветер, бьющий в затылок. — До завтра. — бросает Джоске и шагает к своему дому. В мыслях крутится последняя минута на повторе, звенящая тишина в ответ давит на уши, но моментально рассеивается. Окуясу неловко прощается и спешит к себе.

Словно ничего не было.