Пак Чимин действует получше любого косяка

— Я не романтик, Чимин-а, — опустив глаза в пол, еле слышно начал Юнги, подойдя к младшему со спины, — но для тебя захотелось сделать что-то особенное. — Тебе это удалось, — мягко улыбнулся парень в ответ. Чимин видит, как Юнги меняется рядом с ним, становится более мягким, перестаёт ворчать и наоборот ластится, словно котёнок. Но таким, как сегодня — нежным и безумно смущённым, Чимин старшего ещё не видел. — У меня есть ещё кое-что для тебя, — сообщает Мин и тянется рукой к рюкзаку, что бросил за диваном. Осторожно берёт младшего за руку и надевает на тонкое запястье тёмный кожаный браслет с металлической подвеской. На подвеске витиеватым шрифтом выгравировано «In this darkness, you are the light»* Чимин восхищённо осматривает подарок, читая надпись и поднимая взгляд на старшего. Глаза предательски начинает щипать от подступающих слёз, но Пак смаргивает их, нервно прикусывая нижнюю губу. — Подожди секунду, я сейчас, — чуть позже проговаривает Мин, поднимается с дивана и направляется к выключателю. Как только парень щелчком погасил свет в комнате, Чимин будто очутился, если уж не на огромном пространстве с открытым звёздным небом, то уж точно в каком-нибудь планетарии. Только когда в гостиной потух свет, на потолке разноцветными переливами засияли искусственные звёздочки, что Юнги закрепил по всему периметру комнаты. Бедного, в конец растерявшегося Пака, накрыла новая волна удивления, умиления и нежности. Пока он, рассматривал десятки ярких огоньков на высоком потолке, не заметил даже, что самого Юнги рядом уже нет. Он появился лишь спустя пару минут, шагая, как можно осторожнее, ведь в руках нёс ни что иное, как праздничный торт с 18-ю зажженными свечами, огонёк которых, так и норовил затухнуть от каждого последующего движения парня. — С днём рождения, тебя, — немного хрипловатым голосом пропел он первую строчку, заставив тем самым Чимина отвлечься от созерцания потолка и перевести всё внимание на себя, — С днём рождения, тебя-я, — уже увереннее протянул Мин, — С днём рожде-ения, Чимин-и! С днём рожде-ения, те-ебя-я… — завершил своё нежное а капелла Юн, ставя блюдо с тортом на журнальный столик поближе к Паку. — Загадывай желание, — улыбнувшись, произносит старший, наблюдая, как в следующее мгновение Чимин, зажмурив глаза и мило сморщив нос, начал бурчать что-то неразборчивое и точно понятное лишь ему одному. А после, распахнув оленьи глазки, за один раз задул все свечи. — Попробуй, я сам его делал, — говорит Мин. — Сам? — скривив немного невнятную гримасу, переспросил младший. Да уж, он не понаслышке знает о кондитерских способностях, если так вообще можно выразиться, своего парня. Одно дело — простой рамён сварганить, с этим то уж Юнги справляется, научился за столько лет одиночного проживания. Но совсем другое — выпекать коржи, готовить крем, начинку и прочее. Мин однажды, под чётким руководством Чимина, конечно же, пытался сделать кексы, и всё бы ничего — тесто вроде хорошее, формочки он все аккуратно залил, вот только стоило Паку ненадолго отлучиться в магазин, как старший, засев в телефоне, спалил все свои шоколадные творения к чертям собачьим. — Ну да. Ты не переживай, я попросил соседку помочь мне немного с этим тортом, так что это точно съедобно, — усмехается старший, видя явную нерешительность Пака, что недоверчиво подносил первый кусочек ко рту. — Ммм, — удовлетворённо мычит младший, немного прожевав, — Здесь фисташковое мороженое? Это правда, очень вкусно, — довольно улыбается Пак, съедая новый кусочек и пачкая пухлые губы сливочным кремом, что Юнги поспешно пытается стереть подушечкой большого пальца (чем же, блять, ещё?). Он ни на секунду не отводит взгляда от лица темноволосого, которое в этом полумраке выглядит ещё прекраснее. В тёмных омутах глаз напротив отражаются бледные огоньки. Время, кажется, теряет счёт, ведь Чимин не отворачивается, продолжая разжигать внутри Юнги всё большее пламя. Коленки начинает потряхивать, Мин вовсе теряется, словно первоклассник и первым отводит взгляд, облегчённо выдыхая. Пак Чимин определённо действует на него получше всего на свете. — Юнги-я, спасибо тебе большое, — закусывая губу, неловко начинает младший, — Это лучшее завершение сегодняшнего дня, я и не представлял, что мой день рождения вообще может быть таким, — младший от волнения затеребил пальцами полы своей рубашки, что не осталось без внимания Юнги, поэтому тот поспешил накрыть его миниатюрные ладошки своими, чтобы хоть как-то успокоить, — Ты покупал эти шары, цветы, готовил торт, и от осознания того, что это всё было ради меня, — он остановился на секундочку, поднимая стеклянный взгляд на хёна, — Мне буквально хочется разреветься. — Ну, я надеюсь, ты тут от нервов не умрёшь, если я скажу, что и это ещё не всё? — усмехается старший, поглаживая пальцем костяшки Чимина и тянется рукой в карман толстовки, выуживая оттуда небольшой белый кейс. — Вот, — протягивает вещь Паку старший, — Уверен, с ними тебе будет намного удобнее заниматься. Лицо Чимина вновь приняло обескураженный и одновременно с тем, радостный вид. — Чёрт, хён, они же такие дорогие, — рассматривая новенькие беспроводные наушники, произносит младший. А с Юнги его собственная крыша уже попрощалась, от этого сладкого «хён», причём надолго. Чимин и сам не заметил, как на радостях выпалил это, а Мин очевидно завис, сидя с глупой улыбкой на лице. Мину вообще всегда нравится, когда к нему обращаются уважительно, как старшему. А ещё Мину нравится Чимин. А теперь представьте, что будет, если эти два «нравится» соединить вместе? — Нет ничего дороже твоего «хён», так что... — тянет совсем разомлевший Юнги, наблюдая за тем, как непрерывно краснеют кончики ушей Пака. Чимин двигается ближе к старшему, не отрывая от того смущённого взгляда, а Юнги замирает, ничего не предпринимает, не хочет торопиться — хочет, чтобы Пак сделал всё сам. И Чимин делает — подсаживается вплотную, задевая коленом ногу старшего и прикрывая глаза, касается его чувственным поцелуем. Губы хёна сухие и немного обветрены, но для Чимина кажутся самыми мягкими и сладкими на вкус. Не разрывая поцелуя, Юнги рукой нежно дотрагивается до волос Пака, скользя пальчиками по макушке и прижимая младшего за шею ближе. Подарок Мина из ладони темноволосого благополучно выскальзывает на диван, когда старший, вдруг проводит тёплым языком по его пухлым губам и проникает им глубже. Освободившимися руками Пак обхватывает щёки Юнги и рвано выдыхает в губы напротив, когда старший, наконец, отстраняется, поднимается с дивана и подаёт руку раскрасневшемуся парню: — Идём, - произносит он, а когда маленькая ладошка темноволосого оказывается в его, сжимает крепче и ведёт того за собой. Толкает резную деревянную дверь и пропускает младшего вперёд. Конечно же, Чимин здесь не впервые и знает, что это спальня Юнги, но сегодня эта комната, впрочем, как и все другие в этом доме выглядит не как всегда. Да, в ней нет шаров и звёздного потолка, но приглушённый свет двух бра по обе стороны от кровати, лёгкая прохлада из-за приоткрытого окна и тёмно-винного цвета постельное бельё на большой кровати - придают ей необычный вид чего-то тайного, сокровенного - только для двоих… Юнги легонько подталкивает зависшего Чимина, что не мог оторваться от разглядывания комнаты, ближе к кровати. - Садись, - почти шепчет старший на ушко темноволосому и тот выполняет сказанное, - Я знаю, ты за сегодня очень устал, - продолжает между тем Юнги и обходя кровать, направляется к своему столу, прихватывая с него какую-то коробку, - И поэтому я хочу тебя немного расслабить… Пак обводит заинтересованным взглядом парня и предмет в его руке. Спросить ничего не решается, молча ожидая, пока Мин расскажет всё сам. А тот, в свою очередь, снова подходит и садится на кровать позади младшего, отставляя коробку на постель. Пак замирает, кажется, вовсе переставая дышать, когда ладони Юнги ложатся на его плечи, легонько поглаживая, а затем немного крепче сжимая их. Повторяет свои махинации ещё пару раз, заставляя Чимина расслабленно запрокинуть голову и удовлетворенно выдохнуть, прикрыв глаза. Однако, слишком рано Пак поддался и разомлел, Мин только начинает. А именно ведёт своими эстетичными пальцами по чужим плечам, спускаясь к ключицам и потянувшись к верхней пуговице на школьной рубашке Пака, расстёгивает её. Чтобы двинуться ладонями дальше, приходится привстать на одно колено и слегка перегнуться через плечо младшего. Пока тот от действий мятноволосого лишь сбито дышит, и не смея мешать, сжимает пальчиками шелковую ткань под собой. Мин расправляется с последней пуговицей, открывая вид на подтянутый торс карамельной кожи. За воротник стягивает с плеч ткань, оставляя нежный поцелуй сначала на сгибе между шеей и плечом, а затем в районе лопаток. Окончательно сняв с младшего мешающую ткань, откидывает её в сторону, возвращает прохладные ладони на спину младшего, отчего тот снова немного вздрагивает, и начинает водить ими по нежной коже разгоняя по всему телу Пака новые табуны мурашек. Дарит ещё несколько касаний губами, а после тянется к ранее принесённой коробке. - Тебе лучше? - интересуется Мин. - Определённо, - усмехается темноволосый, поворачивая голову и следя за тем, как старший открывает коробочку. В ней лежат несколько баночек с краской, чем-то похожих на детскую гуашь и кисточки разных размеров. - Хорошо, - отвечает Юнги, - А теперь, я бы хотел немного порисовать, - улыбается он, доставая баночку чёрного цвета и среднюю кисточку. Только теперь до младшего доходит, что коробка эта - набор для бодиарта, ну или проще говоря, краски для кожи. - Попробуй угадать, что будет твориться на твоей спине, - хихикает мятноволосый, окуная кисть в краску и нанося первый штрих. Чимин смеётся и жмурит глаза от того, как прохладные ворсинки щекотно проезжаются по спине. И так несколько раз, пока Чимин не начинает чувствовать, как на его лопатках выводятся более понятные очертания. - Ну что? Разобрал? - спрашивает Мин, добавляя последние штрихи. - Эм… это крылья? - неуверенно предполагает младший, - Ты рисуешь птицу? - Нет, Чимин~а, это твои крылья, - с безграничной нежностью в голосе, отвечает старший и снова целует мягкую кожу меж лопаток. Чимин смущённо жмёт голову в плечах - и как Юнги лишь парой слов может заставить его так сильно краснеть? И не потому, что стыдно, а потому что безумно приятно... - А как же ты? - тихонько подаёт голос Пак, - Ты тоже должен быть там рядом... - Ну хорошо, я нарисую себя чуть ниже, - отвечает Мин и проезжается кисточкой по бархатной коже возле поясницы. - Готово, - довольно проговаривает мятноволосый, рассматривая своё творение. - Ладно, - Чимин быстренько поворачивается и коротко чмокает губы старшего, принимаясь расстёгивать пуговицы его рубашки, - Теперь моя очередь, - спешит объяснить младший, заметив в глазах напротив удивление, - Только рисую я хреново, поэтому лучше что-нибудь напишу, а ты попробуешь угадать. Пак расправляется с рубашкой, Юнги помогает её с себя стянуть и откладывает рядом на постель. Темноволосый берёт из набора кисточку чуть меньшего размера и ярко-красную краску. Двигается ближе и наносит первый штрих у ключицы. Старательно выводит каждую буковку, пыхтит, а Юнги внимательного взгляда с него не сводит и мягко улыбается, когда тот пытается сдуть мешающую чёлку, что на глаза падает. - Подожди, это "е"? "Твоей"? - интересуется Мин после очередного мазка кисточкой. - Ага, - кивает младший, продолжая работу. - "Нуждаюсь в твоей улыбке"? - снова спрашивает Юн. - Да, правильно! - восклицает темноволосый, ярко улыбаясь, - Давай дальше, - мальчишка пересаживается за спину хёна, проводя ладошкой по белоснежной, будто чистый лист бумаги, коже и начиная выводить новую надпись. Мин хмурит бровки, пытаясь в голове хоть как-то соединить все мазки, что чувствует, в буквы, а буквы уже в слова. - "Хём"? - недоумённо спрашивает старший. - Нет-нет, - спешит возразить темноволосый, специально ещё раз прописывая последнюю букву, - Это "н". - Ааа, - гордо усмехается Мин, - "самый лучший хён", понял. Чимин в ответ угукает, про себя благодаря все высшие силы, что мятноволосый сейчас не видит его красных, как спелая вишня щёчек, и чуть ниже делает новую запись. Уже на половине фразы, старший понимает, что пишет Пак, сердце замирает и возвращается в более-менее привычный ритм, только когда Чимин дописывает последнюю букву. "Я тебя люблю" - еле слышным шёпотом срывается с губ старшего фраза, что ярким цветом красуется на его спине. Мин осторожно поворачивается корпусом назад, встречаясь с стеклянным взглядом младшего. Реснички темноволосого подрагивают, а губы непроизвольно поджимаются, когда он делает неуверенный кивок. Эти слова от старшего Чимин слышал уже столько раз, но признаться в ответ всё никак не решался, хотя чувства свои к этому парню понял и принял относительно давно. Но сегодняшний вечер, такой тихий и интимный - Чимин посчитал идеальным моментом для этих слов. Мин, продолжая тонуть в сладкой бездне карамельных глазок, проводит широкой ладонью по скуле младшего, поглаживая большим пальцем румяную щёчку, приближается и накрывает пухлые губы своими. Нежно сминает их, покусывая и оттягивая, пока юркий язычок Чимина проскальзывает между ними, проезжаясь по губам старшего. Свободной рукой мятноволосый скидывает с постели коробку с красками, и подхватывая парня, укладывает его на мягкие подушки к изголовью. Чимину хочется чувствовать старшего ближе, короткими пальчиками он хватается за его плечи и тянет на себя, пока руки старшего, пересчитывая выпирающие рёбра, спускаются ниже к ширинке, но не доходя до цели, возвращаются обратно. Юнги не спешит, хочет доставить Чимину, как можно больше удовольствия, сделать всё, чтобы их первый совместный день рождения остался в памяти Пака надолго, поэтому не торопится и останавливает шаловливые ручки младшего, что уже тянутся к его ремню. Пак недовольно хнычет, когда старший отстраняется и тянется зачем-то под соседнюю подушку, чуть позже выуживая оттуда тёмную шёлковую маску на глаза и верёвку. - Ого, - восхищается младший. Ему нравится задумка Юнги, для него это всё в новинку (в принципе, как и для Юнги), поэтому мальчишка в предвкушении не сводит глаз с действий старшего. - Расслабься, - раздаётся возле уха младшего обжигающий шёпот, пока Мин натягивает парню на глаза ту самую шёлковую маску, - И старайся ни о чём не думать. Лишение зрения обостряет остальные наши рецепторы, и сегодня я хочу, чтобы ты меня именно почувствовал… Почувствовал всё, что не можешь увидеть… Всё, что я не могу сказать… - оставляет на губах растерянного младшего очередной поцелуй, заводит его руки вверх и, обвивая той самой верёвкой, привязывает к резному изголовью кровати. Чужие губы нежно касаются виска, и этого уже достаточно, чтобы у Пака закружилась голова. У темноволосого спирает дыхание, а страх неизвестности только больше подстёгивает и возбуждает. Уже несколько секунд он снова не чувствует рядом старшего, томясь в ожидании и ёрзая по простыни, пытаясь улечься поудобнее. Через миг по чувствительной коже проезжается что-то щекотное, заставляя Пака дёрнутся, покрываясь тысячей мурашек. Коротенькие светлые волоски на коже встают дыбом, разгоняя по телу новую волну возбуждения, когда ту мягкую и непонятную для Чимина штучку, заменяют губы и язык мятноволосого, что мокро скользит от впадинки пупка до самых ключиц. Чуть позже Пак вновь чувствует ту пушинку, но уже на бусинках своих сосков, вперемешку с щекоткой кожу там обжигает горячее дыхание Мина. Маленькое белое перышко, что старший зажимал в зубах, отлетает в сторону за дальнейшей ненадобностью. Мятноволосый, оглаживая прохладными ладонями взбудораженную кожу на боках Пака, поднимается вверх и снова примыкает к раскрасневшимся губам младшего, параллельно стягивая его чёрные джинсы вместе с бельём. Лицезреющий перед собой лишь темноту Пак, неуклюже ловит родные губы, всячески пытаясь задержать их на своих подольше. Но Мин Юнги, не был бы таковым, если бы не отстранился вновь, решая, что игры ещё не окончены. Старший, похотливым взглядом (жаль Чим не видит) скользит по телу младшего, коротко целует карамельную шею, затем место у рёбер и ловко проскальзывает мимо главной зоны, что уже истекает естественной смазкой в тяжёлом ожидании разрядки. Но всё же касается губами внутренней стороны одного из бёдер, ведя кончиком носа выше и наконец целуя и пульсирующий орган младшего. Джекпот! Пак окончательно теряет связь с реальностью, давясь воздухом и сдавленными криками, застрявшими в горле, когда старший сжимает его член рукой. Прикосновения его ловких, слегка подрагивающих от собственного возбуждения пальцев к напрягшейся плоти, посылало электрические разряды по телу младшего. Мин проводит по органу несколько раз и обхватывает розовыми губами набухшую головку. Сверху доносится протяжный, полный удовлетворения стон, и Юнги ухмыляясь про себя, продолжает посасывать головку, спускается чуть ниже, а после неожиданно, кажется, даже для самого себя, заглатывает почти полностью, выбивая из трепещущего тельца Чимина новый стон. - Ю-Юнги~я, - в перерывах между новыми волнами удовольствия, пытается выговорить Чимин, - Я хочу… хочу видеть тебя сейчас! Мин самодовольно усмехается, отчего слегка давится (никто ведь не забыл что у него во рту?). С наипошлейшим чмоком отстраняется от органа младшего, сладко облизывает покрасневшие губы и стреляет глазками на полуживого Пака. - Ты знаешь, как нужно просить, Чимин~а, - как-то хрипло произносит он, в мгновение снова обхватывая рукой, а потом и губами член младшего. Чимин опять давится воздухом, приоткрывая сухие губы в немом стоне. - По-пожалуйста… - сдавленно выдыхает он, - Я хочу увидеть тебя… хён… Мину в который раз рвёт к чертям крышу. Он готов сохранить это “хён”, слетевшее со сладких губ парня, и как аудиозапись воспроизводить каждую грёбаную минуту. Мятноволосый просто не может противостоять младшему, тянется рукой к шёлковой повязке и не конца стягивает её, оставляя болтаться на взмокшей шее парня. Хоть в комнате и темно, Пак немного хмурится, хлопает пару раз ресницами, ловит на себе хитрый прищур лисьих глаз и сводит взгляд чуть ниже. Осознание того, что Юнги всё ещё продолжает делать, волной сносит Пака, из горла вырывается высокий стон, за которым следует сильная разрядка. Чимин обильно кончает Юнги в рот, тот поначалу хмурится, даже давится немного, но сглатывает всё, ещё и облизнув напоследок для верности. А Чимин и глаз открыть не может, продолжает заходиться в лихорадочной дрожи, что сковала его тело. Мин жадным взглядом обводит с ног до головы, судорожно сжимающего пальчики на ногах, младшего, и снова припадает к сладким пухлым губам. Посасывает то верхнюю, то нижнюю, дразнит, кусает, а после зализывает маленькие ранки. Чимин всё ещё тормозит, но пытается отвечать. Хочется ухватиться за худые плечи старшего, но проклятущие верёвки не пускают к этому спасательному для Пака кругу, всё больнее, но оттого приятнее, натирая запястья. Чимин точно мазохист, но так хорошо, как сейчас, ему ещё никогда не было. Мятноволосый тем временем отстраняется, слезает с младшего и подходит к своей тумбочке, по закону жанра там уже приготовлена смазка с запахом вишни. Чимин вертится, хнычет, чтобы парень скорее вернулся, а Юнги снова решает младшего подразнить. Нарочито медленно расстёгивает ремень школьных джинс, вжикает молнией и, не сводя коварного взгляда с темноволосого, наконец спускает их вместе с боксерами, переступает через ткань, что скатилась на пол и возвращается на кровать, сжимая в руке маленький тюбик. В памяти всплывают моменты, как Юн, краснея в аптеке, расплачивался за него, под хитрый прищур и насмешку аптекарши (странная вообще женщина), но сейчас видя под собой такого распалённого и возбуждённого Чимина, приходит осознание, что та вчерашняя порция стыда и смущения этого стоила. Мин выдавливает прохладную вязкую жидкость на пальцы, спускается к бёдрам младшего и, выцеловывая каждый миллиметр их внутренней стороны, вводит в сжимающееся колечко первый палец, тем самым заставив темноволосого всхлипнуть и импульсивно стиснуть бёдра. Успокаивают лишь короткие поцелуи в скулы, лоб и подбородок от старшего, что уже двумя пальцами начинает двигаться и оглаживать бархатные стеночки. Добавляется третий палец, Пак обессиленно закидывает голову назад, а изо рта наружу вырывается новый надрывный стон. Съехавшая крыша Юнги и не собирается возвращаться, куда уж тут, когда Пак под ним так извивается и стонет. Мин считает, что тянуть необходимости больше нет, устраивается удобнее и, закидывая ноги младшего на свои бёдра, резким рывком входит в него. Медленно выходит и снова вжимает парня в кровать, входя до самого основания. Мятноволосый набирает темп. Кровь, разгораясь, бежит по венам быстрее, стуча в висках. Постель под двумя телами горит, а непослушные взмокшие прядки каштановых волос младшего рассыпаются по подушке. Юнги двигается всё быстрее, задевая чувствительный комок нервов, от животного желания на его висках проступают капельки пота. И Чимин в эту самую секунду хочет остановить время, просто щёлкнуть пальцами, чтобы всё, кроме них замерло, и он бы, растворившись в накрывающей обоих страсти, продолжал слушать прерывистое дыхание и хрипловатые стоны мятноволосого над ухом. Мин сводит его с ума. Сводит с ума, заставляя прикрывать веки, терзать собственные губы и с каждым толчком сильнее дёргать верёвки. - Юнги-хёён! - вырывается из горла жадный вскрик, и Юнги, прикрыв глаза, заглушает его поцелуем. Таким быстрым и смазанным: они сталкиваются зубами, кусают друг друга, жадно сплетая языки. Мятноволосый толкается с новой силой, одной рукой придерживая младшего за поясницу, а второй тянется к изголовью кровати. Его дрожащие пальцы путаются в узлах, что он ранее так старательно завязывал сам. Один из концов верёвки всё же поддаётся и тянется, освобождая стёртые почти в кровь запястья темноволосого. Пак одаривает старшего молящим и благодарным взглядом и моментально хватается крохотными пальчиками за бледные плечи, размазывая свои же надписи на взмокшей спине и прижимая любимого ближе. Почти одновременно их обоих накрывает волна экстаза. Нега наслаждения сладкой патокой разливается по всему телу. Оба кончают по несколько раз. Юнги чувствует, как обессиленно срываются руки, он выходит из младшего и валится рядом с ним. Немигающим взглядом пялится в потолок, восстанавливая дыхание и в который раз прогоняя в голове одну и ту же мысль: Лучшая ночь в жизни Чимин же, всё ещё всхлипывая и сотрясаясь, прижимается лицом к его груди, слыша сквозь туман только быстрые и безумные удары сердца старшего. Только после долгих минут пелена спадает с глаз, разум возвращается в реальное измерение, а пульс снова стремится к нормальной отметке. Пак ластится ближе, проводя короткими ноготками по белоснежной груди, а Юнги крепче обнимает парня, перебирая одной рукой тёмные пряди на макушке. Чимин смотрит снизу вверх, любуется старшим, обводя каждую чёрточку его лица - слегка нахмурившийся, словно что-то обдумывая, он казался ему невероятно красивым. - Чимин~а, - хрипло зовёт мятный и откашливается пару раз, прочищая горло. - Ммм… - лениво тянет Пак. - А это правда, то, что ты сказал, нуу... точнее написал? - интересуется парень, поглаживая Пака по голове. Чимин хмурит брови, но после до него, наконец доходит, что именно имеет в виду Мин. И без того красные щёки, заливаются ещё большие румянцем. Пак смущённо улыбается, но всё же отвечает: - А, ты об этом… Да, конечно, - хихикнув, договаривает младший, продолжая водить пальчиками по впалому животу мятноволосого. - А можешь теперь это сказать? - с осторожностью в голосе просит Мин. Широкая улыбка озарила лицо Чимина. Сморщив носик от умиления, он зарылся им куда-то в бок старшего, нежно-нежно потёрся, а после вскинув голову, так что чёлка, которую Юнги старательно приглаживал, снова взъерошилась, взглянул на удивлённого Мина своими блестящими глазами-полумесяцами. - Я люблю тебя, Юнги~я. Больше жизни люблю, - пронзительно глядя в ослепительные омуты напротив, произносит Пак, - Я давно это понял, но как-то не находил подходящего момента, чтобы сказать. Но сейчас вроде неплохо получилось, - вновь смутившись, хихикнул младший. - И почему ты сегодня настолько милый? - усмехается Юн, крепче стискивая темноволосого в объятиях. - Ты делаешь меня таким, - со всей серьёзностью отвечает Чимин, всё с тем же пробирающим до дрожи взглядом. - Ну вот опять, - беззлобно бурчит мятноволосый, и Чимин, стараясь исправить это негодование, коротко чмокает его в кончик носа и укладывается поудобнее, снова устраивая голову на груди старшего. - Спасибо, Чимин… - устало выдыхает Юнги, заставляя Пака вновь нахмурить брови. - Мне то за что? - искренне удивляясь, переспрашивает младший. - За то, что спас меня, - поясняет Мин, ведя кончиком носа по шоколадной макушке. - Неет, - как-то сокрушенно и виновато отзывается младший, - Не я тебя спас, а Донхён. А меня, когда я был тебе так нужен, рядом не было, - совсем поникшим голосом продолжает Пак, осторожно обхватывает пальчиками запястье Юнги и подносит его к своим губам, мягко целуя кривоватый шрам, - Прости… - Да нет, это ты сделал. Спас именно Мин Юнги. Вытащил меня настоящего и подарил новую жизнь. - Знаешь, Юнги~я, с тобой моя никчемная жизнь тоже, наконец, обрела смысл. - Значит, двум никчёмным жизням было суждено пересечься, чтобы найти их истинный смысл? - задумчиво произносит Мин, продолжая нежно поглаживать спину младшего. - Хёён, - переполняемый детским восхищением, поднимает взгляд на старшего Чимин, - Ты потрясающий! - Я люблю тебя, - мягкая улыбка касается тонких губ мятноволосого. - И я, - робко шепчет Пак и тянется, оставляя на прозрачно-бледной щеке, неуклюжий поцелуй. - С днём рождения, Чимин~а... *** А утром, выбравшись из объятий сопящего ему в макушку Юнги, Чимин направится к зеркалу. Неумело перед ним покрутившись, Пак, наконец разглядывает на своей спине чуть смазанные чёрные крылья, что так красиво обрамляют его острые лопатки, а пониже, почти у самой поясницы - нарисованную той же краской маленькую панду, маленькими глазками-бусинками заинтересованно разглядывающую два ангельских крыла.