Мы будем счастливы теперь и навсегда

Яркий свет дорожных огней режет глаза. Мимо, громко засигналив, пронеслась фура, чуть не сбив старенький легковой автомобиль с дороги. Начал накрапывать дождь, пришлось включить дворники, которые с противным скрипом принялись размазывать капли по стеклу. Даби сощурился, пытаясь сосредоточить внимание на дороге, но тщетно. Он провел за рулем хуеву тучу времени и если сейчас, прямо сейчас, не остановит машину и не выйдет подышать свежим воздухом, то точно угробит и себя, и спящего на соседнем сиденье Ястреба. Просто выжмет педаль газа до упора, закроет глаза и будь что будет. Недолго думая, Даби прибавил радио громкости — может, хоть это приведет мозги в порядок. Голос ведущего слишком бодрый и жизнерадостный, слишком неподходящий для их долгой поездки, заполнил салон авто. — Йо, планета! Это — Сущий Мик! И я приветствую всех, кто не спит и продолжает зависать на нашей волне! — Господи, Даби, какой же ты мудак. — Ну естественно Ястреб проснулся. Просто не мог не проснуться, но Даби только кивнул в ответ. Сейчас все эти вялые выпады не имеют абсолютно никакого значения. Чувства и прочее дерьмо тоже. Он даже согласен, что Ястреб зовет его мудаком. Мудак — он мудак и есть. Дождь усилился. Капли с грохотом барабанили по крыше, и каждая такая капля дикой болью отдавалась в ушах. Кап! Кап! Кап! — Чел, прекращай залипать — это стремно. — Ага. Даби не знал и до сих пор не мог себе ответить, зачем и почему таскает повсюду за собой Ястреба. Сначала врал сам себе, что тот может быть ему полезен, потом перестал врать. Наверное, просто потому, что Ястреб его личный блядский талисман на удачу. Как кроличья лапка или ангел-хранитель. Нет, правда, он не провалил ни одного дела, ни одного задания, когда этот птенчик был рядом. Совпадение? Возможно. Но Даби верил в ебанную магию, что творилась между ними. Магию темную и злую. Хватило пары лет, чтобы веселый жизнерадостный парень с невероятно теплыми глазами и озорной улыбкой буквально выцвел, превратившись в жалкую тень, пародию себя прошлого. Худой, угловатый, он гнездился на соседнем сиденье, обнимая себя за колени, и действительно чем-то напоминал птицу. Несчастную птицу, запертую в клетке. Ах, бедный, бедный мальчик! Сам виноват! Сукин сын долго втирался к Даби в доверие. Напросился сначала в друзья-приятели, потом и вовсе с радостью лег под него. Щебетал о любви и верности, обещал, что примет Даби любым и простит все, какого бы дерьма тот ни натворил. А потом Шигараки сказал Даби, что Ястреб — полицейская крыса под прикрытием. Засланный добывать и сливать информацию своим друзьям в мундирах. Было ли больно? Было охуеть как больно. Хотелось ли убить? Да, пожалуй, хотелось. Ястреб крупно облажался, выбрав именно Даби своей жертвой. Потому что он вместо того, чтоб просто пристрелить крысу и закопать где-нибудь в соседнем лесочке, сделал из Ястреба пленника. Своего личного пленника. И не собирался его никому отдавать. Ни Шигараки, ни полиции. Их странные, больные во всех смыслах, отношения пережили сраную кучу метаморфоз. И теперь на полной скорости неслись из пункта “все очень плохо” в пункт “куда уж хуже”. Иногда Ястреба приходилось буквально привязывать, чтобы не убежал: Даби пользовался наручниками в тех самых ситуациях, когда был уже не в силах нести ответственность за свою голову. Ястреб быстро соображал, что дело дрянь и затыкался. Тишина успокаивала Даби. Но не сегодня. Место Даби в банде предполагало, что он будет и должен пачкать руки. Но в крови он не просто испачкался, он в ней утонул. Один из генералов “Лиги”, бешеная псина Шигараки. Все разборки с конкурентами и полицией ложились на его, Даби, плечи. Он регулировал дела. Искал новых союзников, заключал выгодные и не очень сделки. Он был страшным человеком и совершенно этого не стеснялся. Его боялись. Боялся и Ястреб. И каждый раз, когда они садились в машину, он заклинал Даби отпустить его. В очередной раз врал, что не предаст, не заложит, что любит. За последнее получал особенно больно. А ведь лучше всех знал, что Даби не отпустит. Никогда. И никогда не изменится. Знал, но все равно не терял надежду доскрестись до человека и совести. Говорил, что прощает. Прощает Даби за все. Даби находил это забавным, но нуждался в Ястребе, в их маленькой игре в “прощение”. Уходи, я тебя не держу. — Даби? Он смотрел на дорогу и улыбался. Широко, недобро, чувствуя, как кровь стучит в висках. Голова просто раскалывалась. В ней мелькнула и тут же стала навязчивой идеей мысль сделать кому-нибудь больно. Прямо здесь, прямо сейчас, неважно кому, неважно за что. Заблокировать двери и выплеснуть весь свой гнев, обиду и злобу, можно даже на Ястреба. Даби пару раз ломал ему кости, когда Ястреб пытался сопротивляться. Совершенно не вовремя решал изобразить из себя недотрогу. Вокруг цыплячьей шейки все еще темнели синяки, оставленные от пальцев. От его, Даби, пальцев. В последний раз он так взбесился, что почти убил Ястреба. Лишь когда тот начал судорожно дергаться и закатывать глаза, разум взял верх над безумием, и Даби отпустил. Ястреб потом не мог разговаривать нормально пару дней, сипел и хрипел ругательства, но каждый раз стоило их глазам встретиться, замолкал, вздрагивал и, кутаясь в одеяло, отползал на другой край кровати. Да, Ястреб его боялся. А еще боялся за него. Действительно совершенно искренне переживал за Даби, глядя на то, как он со свистом несется под горочку прямо в Ад. — Ты в порядке? — Не в порядке. — Расскажешь? — Нет. Даже сейчас, когда безумие волной подкатывало к мозгам, когда Даби был почти уверен, что еще чуть-чуть, еще немного, и все для них на этой гребаной ночной дороге закончится плохо, Ястреб смотрел на него с таким страхом и отчаянием, с такой грустью, верой и обожанием, что Даби хотелось кричать. Открой дверь и проваливай! Беги! Живо! Если бы только любовь и правда могла исцелять, если бы только Ястреб не оказался гнилым предателем. Если бы только вместо искупления он не решил пожертвовать своей жизнью. Даби просто не мог отказаться и не взять эту жертву. Не хотел отказываться. Пока Ястреб тонул в чувстве вины, пока им удавалось манипулировать, пока он сам залезал в рот, Даби собирался отрывать от него куски, жевать и жрать, пока от Ястреба ничего не останется. Тогда Даби навеки спрячет его в себе, от всего мира и самого себя. Может быть, тогда им полегчает. Обоим. Может быть. Ястреб, протянув руку, схватил Даби за плечо. Худшее, что можно сделать в его положении, когда Даби в таком состоянии. — Эй! Ты меня вообще слышишь? — Убери руку, тварь! Ястреб вздрогнул, но не послушался. Костлявые пальцы больно впились в тело даже через куртку. — Если ты решил впасть в одно из своих ебучих состояний, то хорошо. Нет проблем! Валяй! Я не против, — голос у Ястреба был почти уверенный. — Но выслушай меня хотя бы. Даби молчал, никак не реагируя ни на слова, ни на прикосновения. — Посмотри на указатель. Видишь? Там мотель! Давай… Давай просто остановимся. Мы оба устали, нам нужен… Нужен, блядь, отдых! Машина резко затормозила прямо посреди дороги. Даби быстро глянул на пеструю вывеску на обочине. Действительно, мотель. Наверное, стоит послушать Ястреба. Наверное, отдых и правда не повредит им обоим. И если Даби не придется, согнувшись за рулем, изо всех сил концентрироваться на дороге, в больной голове станет чуточку светлее. — Да, ты прав, — Даби усмехнулся. — Это отличная идея. Он повернулся к Ястребу, чувствуя как настроение улучшается. Да, черт! Он даже готов был попросить прощения! Ястреб сидел, отвернувшись от него и уткнувшись носом в окно. Натянул на голову дурацкий капюшон от дурацкой толстовки. Не вздрагивал, не отвечал, не шевелился. Даби готов был поклясться, что если сейчас Ястреб к нему повернется, с ним случится истерика. Наверняка он закусил нижнюю губу и сморщил нос. Сидит, изо всех сил старается не завыть, чтобы Даби его не услышал. Продолжая широко улыбаться, Даби вновь врубил мотор и повернул в сторону мотеля. Ему не было стыдно. Он ничего не чувствовал. *** Это был самый задрипанный мотель из всех задрипанных мотелей, что Даби имел счастье видеть. Управляющий сидел за неприлично старой конторкой и без конца двигал челюстями, словно пытался пережевать собственные зубы. Лампа на конторке, вся засиженная мухами, озаряла комнату тусклым светом. Невыносимо воняло тушеной капустой и еще чем-то, что Даби, как ни старался, распознать не смог. Без-на-де-га. Ладно, похуй! Зато тут есть кровать и душ. Господи, на что еще они могли рассчитывать, зарулив в такую глушь? Однако некое подобие тишины и покоя почти вселили в Даби робкую, но надежду, что все обойдется. Ровно до тех пор, пока управляющий не открыл свой поганый рот, решив спросить: — Вам один двухместный номер? Вы уверены? И Даби почувствовал, как он буквально горит от гнева. То, каким тоном этот престарелый вонючий придурок к нему обращался, то, как он брезгливо посмотрел сначала на Даби, потом на застывшего за его спиной Ястреба — все в его фигуре словно кричало: “Ну-ну, сладкая парочка, я вас раскусил!” — Слушай, мужик, мы с моим приятелем слишком сильно устали для того, чтоб трахаться на твоих вонючих матрасах. Больше чем за одну комнату, я тебе не заплачу. Не похоже, чтоб у тебя отбоя от клиентов не было. Даби почувствовал, как Ястреб положил ему ладонь на спину. — Не надо, — он говорил так тихо, что еле-еле удалось разобрать, что он там чирикает. — Просто не надо. Управляющий еще пару раз причмокнул губами, делая вид, что размышляет над предложением. Даби улыбался, и улыбка его не сулила мудаку за конторкой ничего хорошего. Он уже решил про себя, что когда они выспятся и соберутся свалить из этого местечка, он, Даби, сначала вышибет мозги управляющему, а после спалит к чертям собачьим всю эту богадельню вместе с ее ароматами. Прикидываться простачком и душкой у него получалось плохо. Надо было отправить Ястреба договариваться, у него всегда хорошо выходило людям в мозги срать. Ястреб легонько погладил Даби по спине. Пытался такими легкими и ненавязчивыми движениями успокоить. Поганец хорошо его чувствовал. Иногда, наедине, и вовсе казалось, что он смотрит даже не на Даби, а сквозь него, мимо плоти, костей и крови, заглядывает в самую душу, которая бешеным зверем мечется в клетке, ведомая лишь одним инстинктом: Убить! Убить! Убить! И зверю определенно не нравилось, когда на него кто-то пялился. Пусть даже Ястреб. Не смей копаться в моей голове! — Я надеюсь, вы, парни, не гомики? Знаете, терпеть не могу всяких членососов, поэтому если вы тут задумали развести эту мерзость… — Пошел ты на хуй, дядя. Я за рулем восемь ебучих часов, в компании доебистого, брехливого куска дерьма. А ты мне собрался лекции читать о морали? Ты мне кто? Мамочка? Или быть может священник? Либо ты затыкаешь хлебало, берешь деньги, даешь мне ключ от номера и тебя не ебет, с кем и в каких позах я трахаюсь, либо мы уходим. Выбирай и поживее, пока я тебе всю конторку не обоссал. Управляющий обалдело смотрел на Даби, хлопал глазами и силился хоть что-то сказать. Даби больше ему не улыбался. Он был достаточно вежлив, теперь он достаточно зол. Он просто хотел выспаться. И очевидно под пристальным злым взглядом до управляющего наконец-то дошло, с кем он имеет дело. — Пожалуйста, — пискнул он, и на прилавок конторки упали ключи. Номер восемь. Бесконечность. — Спасибо, бля, — злобно оскалился Даби и, дернув плечом, сбросил руку Ястреба со своей спины. *** Комната была до безобразия маленькой. Плевать, сейчас на это уже просто плевать! Главное, что в ней стоит кровать, и она достаточно большая, чтобы нормально уместиться на ней вдвоем. — Даже думать не хочу, сколько шлюх на ней было перетрахано, — проворчал Ястреб, вызвав у Даби приступ почти идиотского веселья. — Хочешь быть очередной шлюшкой? — Нахер, Даби. Иди нахер. Даби всегда поражало, как Ястреб, даже смертельно уставший Ястреб, всегда находил в себе силы на то, чтобы огрызаться. Казалось, его было невозможно ни достать, ни замучать. Всю жопу, что с ним приключилась, он переносил стойко, с мерзкой улыбочкой на лице. Хотя Даби и был уверен, что довел его до предела. Они оба дошли до предела. Ястреб уже скинул с себя толстовку и уже схватился за ремень на джинсах, когда заметил, что Даби за ним наблюдает. — Чего уставился? — Бесплатный стриптиз от недотраханной сучки. Как я могу отказаться от этого удивительно-блядского зрелища? Ястреб, лишь криво усмехнувшись, показал средний палец. Даби может сколько угодно его ебать, в каких угодно позах, но он не поддается и не ломается. Секс не сокращает между ними дистанцию ни на миллиметр. Каждое стягивание трусов с Ястреба не обходится без драк и скандалов. С тех пор как они оказались по разные стороны баррикад, он всегда был против, а Даби всегда за. Это его способ показать, кто в доме хозяин. Тем более Ястреба приятно трахать. Даже слишком приятно. Даби, встав с кровати, подошел к Ястребу буквально вплотную. Тот был напряжен и собран, но вида старался не подавать. Они так и стояли друг напротив друга еще несколько минут, пока Ястреб не отвернулся от Даби. Пришлось схватить его за волосы, заставить запрокинуть голову, заглянуть в лицо. — Отпусти! Слишком волнующе и неуверенно, чтобы Даби согласился. Глупая птичка, разве таким тоном просят о пощаде, когда хотят вырваться на свободу? Ястреб смотрел на Даби вызывающе и злобно, облизав губы, показал острые зубки и да, вот она, та самая блядская улыбка. За которую его хочется разорвать на части. Из-за которой Даби когда-то не смог прострелить ему башку. Все плохо. Все в порядке. Иди нахер. — Я тебя не держу. — Даби ухмыльнулся. Ястреб, судорожно вздохнув, шумно втянул в легкие воздух. О, он прекрасно знал, что с ним произойдет, знал, что это неизбежно. Даби в свою очередь действительно знал, что он не хочет этого. — Отпусти, пожалуйста, — слова даются Ястребу нелегко. Он терпеть не может просить и унижаться. Несмотря на всю ту боль, что Даби уже ему подарил, он ни разу не видел, как Ястреб плачет. Как он, доведенный до отчаяния, блюет и трясется — видел, как воет и кричит — слышал. Но слез, нет, слез ему Ястреб не показывал никогда. Как бы Даби ни старался, ему никак не удавалось пробиться через его защиту. Это все твоя вина! Интересно, сколько еще Ястреб продержится, прежде чем окончательно сломается. Даби оттолкнул его от себя, и он практически упал на пол, в последнюю секунду успев вытянуть перед собой руки. — Раздевайся. — Я… — Раздевайся! Если у тебя есть силы на то, чтобы выебываться, найдутся и на кое-что другое. Даби, опустившись на кровать, начал стягивать с себя куртку. Ястреб как сидел на полу, опустив голову, так и остался там сидеть. Бесит. — Блядь, не испытывай судьбу! Иди сюда. — Я заебался, Даби… — Чего ты там несешь? — Я заебался, Даби! Он, запрокинув голову, закрыл лицо ладонями. Все его тело била крупная дрожь, но он все равно поднялся на ноги и подошел. Сейчас с ним можно сделать все что угодно: Ястреб не будет сопротивляться. Даби с легкостью уложил его на кровать, задрав футболку с идиотским принтом и подмяв под себя, принялся целовать Ястреба в шею, прямо туда, где все еще остались синяки. Никакой реакции, совершенно, только ровное и почти спокойное дыхание в ответ. Храбрится. Упрямится. Пытается быть спокойным и безразличным. Нет, такой вариант развития событий Даби совершенно не устраивал. Впервые, за все то время, что они находились в своем маленьком путешествии, он подумал, что, наверное, перегнул палку. Ладно, не впервые. Хорошо, он перегибал палку каждый гребанный раз, пока они находились в пути! Их маленькое путешествие значительно затянулось. Даби снова пришлось убивать. А он не боялся убивать. Его не мучила потом совесть, призраки не преследовали по ночам. Не смотрели из зеркал, не обвиняли в содеянном. Но он все равно постепенно, медленно, но очень верно терял контроль над собственными мозгами. Творил лютую хуету после очередного “дела”, причинял боль тем, кого, наверное, стоило бы защищать. У них поэтому с Шигараки ничего и не сложилось. “Ты слишком ебнутый. Даже для меня, прости”. Даби внимательно смотрел на Ястреба под собой. На россыпь синяков и ссадин на его теле — он покрыт ими с головы до ног. Что ты будешь делать, если он не выдержит и просто сдохнет от такого свинского обращения? Какое-то мгновение Даби еще любуется им, но после, перевернувшись, просто ложится рядом. Смотрит в потолок на то, как темные пятна расползаются перед глазами. Его немного ведет и мутит, но отпускает. Каждый раз, когда он приходит в себя, то думает, что однажды может очнуться, сжимая труп Ястреба в руках. Каково тебе будет? Так же безразлично, как и со всеми другими? — Эй, — Даби позвал Ястреба, сильно сомневаясь, что тот ответит. — Я не буду тебя трогать, успокаивайся. Ястреб тихо-тихо засмеялся. Он, что-то бубня себе под нос, гаденько так посмеивался. Недобрый знак. — Ястреб? И тут его буквально вывернуло наизнанку от смеха. От громкого страшного смеха. Он впился ногтями в собственное лицо, принявшись тянуть и царапать кожу, словно пытался оторвать. Даби, резко вскочив со своего места, пытался удержать его руки, но Ястреб не чувствовал чужой хватки. Он, жутко хохоча, практически тут же перешел на крик, жуткий болезненный крик. Это похоже на припадок. Наподобие тех, что были у мамочки? — Я тебя ненавижу!!! Господи! Как же я тебя ненавижу!!! Ястреб выплюнул эти слова, буквально колесом вывернувшись на кровати. — Почему блядь?! Почему я?! Какого ебучего хера я тебе сдался?! Почему ты просто не убьешь меня, с какого блядского перепуга я должен все это терпеть?! Даби, за что?! Даби, сцепив зубы, замахивается и бьет его по лицу. И еще. И еще! И еще!!! Ястреб, как тряпичная кукла, лишь вздрагивал, рычал, но продолжал смеяться. Ему больно: Даби постарался, чтобы ему было больно, но боль не отрезвляет и не приводит в чувства. В какой-то момент Даби даже подумал, что его легче вырубить, чем успокоить, но Ястреб сам затих. Истерика закончилась так же быстро и резко, как и началась. Даби обнаружил, что сидит на кровати, крепко прижимая Ястреба к себе. Тот вяло барахтался, пытаясь выбраться из объятий. — Отвали, — он прохрипел это, хватая ртом воздух, но потом из него вышел еще один смешок, и, видимо, вконец заебавшись, Ястреб прильнул к Даби. — Почему? Почему у нас все так херово? Почему мы по-другому не можем? — Прости. Видимо, в Даби все еще сохранилось хоть что-то человеческое. Ястреб это тоже знал, чувствовал, потому и терпел. А ведь у него был шанс вырваться на свободу. Даби, иногда подчиняясь сиюминутному порыву, уходил, оставив дверь открытой, а телефон не выключенным, и возвращался лишь для того, чтоб обнаружить все на своих местах. И Ястреба в том числе. — Отпусти меня! — Но я тебя не держу. — Ты врешь. Порой Даби ощущал себя маленьким любознательным мальчиком, который подрезал птичке крылья, посадил в клетку, не давал ей даже в окно смотреть на небо, а потом вышел во двор, посадил на травку и сказал: “Давай! Лети! Ты свободна!” Но птичка так и осталась сидеть в траве возле его ног. У нее ничего нет, там, на свободе, ее все еще ищут, выполняя свой гражданский долг, но уже давным-давно никто не ждет. Сказать, что Даби это не нравилось, значит солгать. Вот и сейчас, сидя в вонючем мотеле, на старой кровати, обнимая Ястреба, Даби чувствовал себя почти нормально. Почти хорошо. Он надеялся, что когда окончательно двинется, когда рядом с ним станет находиться слишком опасно, ему хватит мужества разжать кулак и прогнать Ястреба как можно дальше. Равнодушное “прости” не исцелит и не согреет Ястреба сейчас. Но он снова поверит Даби и в Даби. А потом ему будет еще больнее и еще хуже. Потому что он правильно подметил: по-другому у них не бывает. — Успокоился? — Даби попытался улыбнуться Ястребу. Лицо у того все покраснело от случившейся истерики, но не потеряло своего очарования. Ястреб медленно кивнул, закрыв глаза. — Блядь, это было стремно, знаешь ли. Ястреб в который раз за вечер показал Даби средний палец. Тот, усмехнувшись, принялся аккуратно водить ладонями по чужому лицу, щекам, по багровым царапинам, которые остались от ногтей Ястреба. Словно следов от удушья было мало. Не удержавшись, Даби даже поцеловал Ястреба. Медленно, нежно, легонько поглаживая. Ястреб ему на поцелуй не ответил, лишь покрепче сжал зубы. Придется использовать запрещенный прием. — Прости, прости, прости, прости, — Даби принялся шептать это заветное слово без остановки, — прости, прости, про… И Ястреб не выдержал. Зло застонав, он сам хватает Даби за ворот майки и целует, только бы тот заткнулся. Бинго! Победитель дракон получает принцессу и полцарства в подарок! Аплодисменты, господа! Гип-гип ура! Даби, обхватив Ястреба покрепче, увлекает его за собой на кровать. Второй раз за ночь, но теперь иначе. Он вновь весь съеживается, но Даби успокаивающе гладит его по спине. — Я не сделаю тебе больно. Ястреб, криво усмехнувшись, всем своим видом показал, что не верит. Последнее время ему всегда больно. Их секс больше напоминал добровольное изнасилование, если в мире существует такой термин. Даби просто пользовался Ястребом - это грубо, зато честно. Он даже не помнил, когда у Ястреба последний раз стоял. Он терпел Даби, терпел его член в своей заднице, удовольствие ему это давно не приносило. Но Даби не хотел так. Он хотел успокоить. Хотел, чтобы Ястреб опять любил его, ласкался сам без принуждения и страха. Даби прекрасно понимал, что одна гребанная ночь, в которую они оба так сильно заебались, вряд ли поможет, но все равно собирался попробовать. Ястреб смотрел на него загнанным в угол зверем. Нервно скрючил пальцы на руках, а глаза так широко раскрыл, что, кажется, те вот-вот, выскочат из орбит. Он явно пытался не сорваться, не начать новую истерику. Эй, Даби! Ты все еще не видел, как он плачет. — Ебать, просто, ебать! Какой же ты напуганный. — И кто же, по-твоему, в этом виноват? — огрызнулся Ястреб. — Тс-с-с. — Даби приложил палец к его губам. — Заткнись и получай удовольствие. Даби дает себе обещание не трогать Ястреба, если тот не захочет. И почти уверен в том, что сможет это обещание выполнить. Он старается быть нежным, пытается вспомнить все, что знал о нежности или когда-то прочел, или где-то услышал. Даби точно не знал, что делает. Одно у него получилось совершенно точно. Ястребу стало еще хуже. Несмотря на то, что он тихонько застонал, попытался улыбнуться как раньше и даже нетерпеливо заерзал под Даби, тот готов был поклясться сейчас, в эту самую секунду, Ястребу от накатившей ностальгии, от того как это у них когда-то там, не в этой, другой жизни было, просто нереально плохо. Впрочем, так же как и Даби. — Так не терпится от меня избавиться? — Даби спрашивает это без злобы и агрессии, но Ястреб все равно вздрагивает. — Что? О чем ты? Блядь. Нет! Просто сделай это. — Да ладно тебе. Я, наверное, могу догадаться, хочешь ты меня или не очень. — Или! — отвечает Ястреб, но голову отворачивает. — Какое это имеет значение? Если тебе надо, то делай. Я так сильно устал. Бля, я даже не представляю, откуда у тебя… Даби, взяв его руку в свои ладони, заставил дотронуться до своего паха. — Даби! — Что? — Даби зло оскалился, глядя на Ястреба, двигая его рукой по собственному члену вверх-вниз. Вверх. Вниз. В отличие от него, Даби был как раз очень возбужден. И да, потрясающая реакция. Смущение, удивление, ступор, страх, интерес — все это бесплатно и только для Даби. — Бля, — он не мог сдержать смех и расхохотался. Не так, как Ястреб, конечно же, но близко к этому. — Ты бы видел свое лицо. Честное слово, ты мой член словно в первый раз в руке держишь. — Мудак, — тихо шепчет Ястреб. Даби только подмигнул ему, а после отпустил, поднимаясь с кровати. Подтянув на заднице штаны, пошаркал в сторону душа. — Эй! Ты далеко собрался? — Успокойся, птичка. Я собираюсь славно подрочить в ванной и вернуться к тебе. Ястреб молча переваривал эту информацию. Видимо, еще не определился, как ему реагировать на такие заявления. Сказал ему Даби правду или просто придуривается. Верь мне. Верь мне. Верь мне. Верь! — Ну же, не смотри на меня такими глазами, словно вот-вот заплачешь. Считай, что на сегодня я от тебя отвял. На сегодня, — Даби делает особый акцент на слове “сегодня”. — Ложись спать. Завтра нам предстоит долгая дорога. Опять. Даби, уже взявшись за ручку двери в ванную комнату, внезапно остановился, упираясь в эту самую дверь лбом. В голове потрясающе легко. Так легко, что он вот-вот готов был рассмеяться. Он слышит, как Ястреб елозит на кровати, шуршит чем-то, на что-то ругается. Как скрипят под его весом пружины. — Ястреб? — Что? Ручка двери в ванную комнату повернулась с оглушающим для Даби в эту секунду грохотом. — Лучше тебе крепко спать, когда я вернусь. *** Утро выдалось не просто плохим. Оно было омерзительным. Даби проснулся раньше будильника с четким осознанием: Надо бежать. Интуиция то была, шестое чувство или еще какая лажа, Даби не знал. Но к собственным реакциям привык прислушиваться. На опасность у него был нюх. Этот нюх не раз и не два спасал жизнь как ему, так и его друзьям. Ястребу, кстати, тоже. Тот мирно спал, свернувшись клубком, по-детски прижимая руку к щеке. Мило. Почти ангелочек, с блядской сущностью, но почти ангелочек. Ладно, хрен с ним, пусть полежит еще полчаса. За полчаса с ними же не могло произойти ничего плохого? Или могло? Даби не знал, он полез в карман куртки, чтобы, достав сигареты, заглушить внезапный приступ паники, когда обнаружил, что пачка почти пуста. Одинокая, последняя сигарета. Отвратительно. Устало простонав, Даби принялся одеваться. Ладно, хорошо! Он дойдет до управляющего, спросит у него, где здесь ближайшая заправка, попробует стрельнуть сигарет, и, если старый пердун встанет в позу, он спросит, не продаст ли этот любезный господин ему пачку. А если нет, то что тогда? Тогда он прострелит ему башку. Возьмет канистру с бензином из багажника и спалит все к чертям собачьим. Предварительно запихав Ястреба в тачку. Такой был план. Классный план, потрясающий, надежный, мать его, как швейцарские часы. Уже собираясь идти, Даби, подумав, спрятал за ремень брюк пистолет. Никогда не знаешь, в какой ситуации окажешься и когда может пригодиться пушка. Лучше иметь ее под рукой, чем не иметь и оставить ее в одной комнате с парнем, который типа как смерти твоей желает. На улице после ночного дождя было даже холодно. Днем старый мотель лучше выглядеть не стал. Хотя машин вокруг него прибавилось. Даби не без любопытства глянул на рослых парней, что терлись на парковке. Они не были похожи на постояльцев или путешественников в поисках крыши над головой. Все, как на подбор, бритые, с каменными квадратными мордами, больше смахивали на армию. Зачесался кончик носа. Даби прошел мимо них молча, не переставая тереть нос и стараясь замаскировать в ладони дикую, злую улыбку. Его проводили недобрыми взглядами в спину. Эти парни ни о чем не болтали ни когда он подходил, ни когда прошел мимо них. Значит, точно поджидали, весь вопрос только кого? Запах тушеной капусты так никуда и не выветрился. За конторкой никого не было, и никто так и не соизволил выйти даже после того, как Даби раз в десятый нажал на звонок. — Да какого!.. На плечо легла чья-то очень тяжелая рука. Даби, скосив глаза, увидел, что эту здоровую лапищу венчают перстни с камнями. Этакий самодельный кастет не для бедных. Таким запросто при желании полбашки снести можно. Даби отлично знал: как-то имел удовольствие таким образом развлекаться. — Эй, это ты тот гомик, что нашему старику угрожал? — Сиплый прокуренный голос и неприятный запах изо рта. — А вы тут все хуйней какой-то воняете? Даби практически чувствовал, как гневно ему дышат в затылок. Противников, в разы превосходящих его по росту и массе, он давно не боялся. Тем более злопыхатель сглупил, решил попугать “гомика” — пришел один, руки вон распускает, хотя вмазать не торопится. Если бы он действительно хотел убить Даби или хоть как-то покалечить, то бил бы без предупреждений и дурацких прелюдий. — Что ты вякнул? — Руку убери, пока я тебе ее не сломал и в жопу не засунул. — Чего?! — взревел амбал, но второй раз Даби повторять не стал. В отличие от него он не колебался. Кость с противным треском хрустнула. Не помогли нападавшему ни масса, ни комплекция, ни даже перстни. Скорость, эффект неожиданности и вот уже Голиаф валяется в ногах у Давида, по-поросячьи повизгивая и прижимая к себе покалеченную конечность. Даби достал пистолет. Целиться надо в голову, а то есть риск, что не подохнет. — Ты ебанный урод! Ты мне руку сломал! Я убью тебя! Клянусь, убью!!! Парни вызовут полицию, наш шериф терпеть не может таких педрил, как ты!! Тебе пиздец!!! — Пиздец, говоришь? — Даби направил на верзилу пушку. — О, нет-нет. Видишь ли, со вчерашнего дня руки так и чешутся кого-нибудь пристрелить. Боюсь, это вам, парни, не повезло. В глазах покалеченного мудака появился страх и сомнение. — Ты кто такой вообще? — Что-нибудь слышал о “Лиге”? — Даби присел на корточки, чтоб находиться на одном уровне со своим собеседником. Верзила закивал. — Я Даби. И я гомик. Ну привет что ли. А тебя как зовут? — С-с-стив, — заикаясь, проблеял парень. — Так вот, Стив, уж коли мы познакомились, последнее слово? — Стой! — Кратко. И Даби с наслаждением нажал на курок. Выстрел в замкнутом пространстве казался оглушительным, мозги Стива раскидало по полу. Где-то в дальнем углу приемной судорожно вскрикнул управляющий. — О! А старый педрила все-таки оказался здесь, — радостно воскликнул Даби, перешагивая через труп Стива. — Эй, папаша, я зашел спросить, не подскажешь ли мне, где заправка? — Даби завернул за угол в маленькую каптерку, специально обустроенную для управляющего. Старик трясся, прижавшись к стене, и без конца мотал головой. На его брюках расползалось мокрое пятно. — Не надо, — жалобно попросил он, — пожалуйста, не надо. Клянусь, я не знал кто вы. Клянусь! Я бы никогда… Поверьте! Никогда! Даби цокнул языком. — Слушай, дед, а курить у тебя есть? Управляющий быстро-быстро замотал головой. — Нет. Не курю. — Жаль. Второй выстрел, и снова в яблочко. Управляющий сполз по стенке, запрокинув голову и открыв рот. — Гребанные придурки. На душе тут же полегчало, а в голове прояснилось. Да, вот чего ему, Даби, не хватало вчера. Старого, доброго, мать его, убийства! Теперь ему надо поспешить и вытащить Ястреба, пока эти ненавистники содомии не добрались до его задницы и не решили покарать через то место, которым он грешил. Тем больше Даби напрягся, когда вышел от управляющего и не увидел никого на парковке. Выдав многозадачное: — Блядь! Он рванул к комнате номер восемь. И успел как раз вовремя подстрелить еще одного мудака, который занес над головой Ястреба руку с самодельным кастетом. В номере все было перевернуто. Ястреб, полуголый с разбитой губой, сидел на полу и скалил зубы. Но просто так он нападавшим не дался. Кто-то лежал на полу, держась за сломанный нос, кто-то, согнувшись пополам, пытался удержать в кулаке поврежденное хозяйство. Ястреб был отличным бойцом, даже превосходным. Эти парни просто взяли численностью. Талисман на удачу. — Парни! Этот педик Эдди завалил! Он завалил, мать его, Эдди! Выстрел, еще один. Даби даже не позволил им замахнуться. Он стрелял и попадал. В обойме было достаточно патронов, чтоб хватило на всех, а ему даже не обязательно было смотреть на нападавших, он во все глаза пялился на Ястреба. На его разбитые в кровь губы. И бешеная ярость накрыла Даби с головой. Ему не нужен был ни нож, ни пистолет, чтоб разобраться с кучкой дилетантов, лишь потому одуревших и оборзевших от своей безнаказанности, что ростом вышли. Хуй бы даже с ними, плевать на то, что они пытались убить Даби. Возможно, он даже проявил бы благородство и позволил им бежать, подхватывая на лету обосранные штаны, но они ступили не на ту дорожку. Выбрали в качестве главной жертвы Ястреба, напали на него, сделали больно. Даби никому не позволит делать Ястребу больно. Никому, даже Ястребу! Только у него, Даби, есть на это полное и безоговорочное право. Все остальные идут нахуй! Идите нахуй, ребята! Он настолько увлекся разборкой, что почти пропустил, как мужик со сломанным носом достал из-за пазухи нож и подкрался к нему сзади. Он замахнулся для удара, и Даби понял, что просто физически не успеет от него уйти, разве что подставить руку, и в этот момент прогремел еще один выстрел. Мужик покачнулся, выронил нож и осел. Во лбу зияла дыра. А Ястреб крепко сжимал пистолет. Второй пистолет: тот, что Даби хранил в бардачке машины. И теперь дуло этого пистолета было направлено аккурат в его лоб. — Сучка, — усмехнулся Даби. — Ну и когда успел? — Вчера, пока ты отливать ходил. Ястреб мило улыбался ему в ответ. — Мог бы и использовать его вчера, а не разыгрывать блядский спектакль со смехом и заламыванием лапок. — Ой, да перестань, сам же знаешь, что так интереснее. К тому же ты был так мил. Не стал меня трахать. Не нашел пушку. Мне повезло. — Это ты где ее прятал? Ястреб зарычал: — Заткнись, Даби! Не искушай судьбу! Ты у меня на прицеле. Даби развел руками, выкинул разряженный пистолет и устало уселся на пол посреди чужих мозгов и фекалий. — Тогда стреляй. Я серьезно, стреляй, другого шанса у тебя не будет. Либо сейчас, либо никогда. Либо ты хочешь этого, либо просто выебываешься, чтобы я тебя трахнул и пожестче. Ястреб был сама ненависть. Он сузил глаза, широко раздувал ноздри, слизал кровь с нижней губы. — Ты — чудовище. — И ты тоже! То, что ты был копом под прикрытием, ничего не значит. Ой, да перестань, мы оба знаем, каких конченых ублюдков сливают на такую работенку. Опустившихся, без принципов и морали. Тухленькие и с двойным дном. О тебе, конечно же, скорбели, тебя все еще ищут, но им на тебя насрать. Потому что ты такое же чудовище, как и я. Как и все мы. Еще одним поехавшим сотрудником меньше. Тебя же потом на пенсию отправить надо будет, лечить долго и упорно. Ты — жертва обстоятельств, попавшая в руки к маньяку. Ути-пути, жертва! Мне напомнить тебе, что вот этот хер с ножом не первый обсосок, которого ты убил в наших разборках? Сколько их таких было? Напомнить? — Заткнись! — Да пошел ты! Хочешь стрелять - стреляй! Только знай, идти тебе некуда. Никто из твоих бывших сослуживцев тебя с распростертыми объятиями не ждет. Ни они, ни мать твоя алкоголичка! — Заткнись!!! Выстрел прогремел над самым ухом. Даби усмехнулся. — Правда глазки колет? Я твоя семья! Единственная семья. Смирись уже. И Ястреб опустил пистолет. Он уселся на тот же самый уделанный пол, и Даби впервые за долгое время увидел, как тот плачет. Это длилось всего мгновение. Слеза проскользнула по щеке Ястреба и тут же высохла. Глаза его также оставались сухими, взгляд ясным. Но Даби уловил мгновение. Уловил и запомнил. — Я потом тебя убью, — пообещал Ястреб. — Верю, я даже оставлю тебе ствол. А то вдруг передумаешь. Пойдем, нам надо прибраться и сваливать, пока сюда не нагрянул шериф. Мне по секрету поведали, что он тот еще гомофоб. Они отъехали уже на приличное расстояние от пылающего мотеля, когда Ястреб спросил: — А курить есть? Даби протянул ему пачку. — Последняя. Дарю. — Какое благородство. Чиркнув зажигалкой, Ястреб закурил. Он выдыхал дым, а Даби вдыхал. Пассивное курение мало успокаивало. — Держи, — Ястреб протянул Даби недокуренную сигарету. — А ты? — А я уже все. Даби хмыкнул и закурил. Одна сигарета на двоих. Как, господи блядский боже, романтично! Он врубил радио, и Энтони Кидс затянул свою песню о том, каково это жить в Калифорнии. Даби наслаждался дорогой, голова почти не болела. Он чувствовал себя хорошо.