Очаровательный рисовый пирожок

— Оказывается, когда Юнги спит, он не такой мерзкий, как обычно, — очень тихо прошептал Тэхен на ухо дремлющему Чонгуку. На соседней кровати сплелись в одно целое Чимин и Юнги и выглядели очень даже мило. Юнги так прижимал к себе Чимина, словно ему без него не выжить, и Тэхена, как родителя, это очень радовало. Конечно, он не мог быть родителем Чимина, потому что тот, как минимум, был его старше, но он все равно считал себя его папочкой и соответственным образом относился ко всем его ухажерам. Юнги во сне разгладил вечную складку между бровями, иногда мило морщил нос, а еще приоткрывал губы, двигая ими. — Ты серьезно пялишься на хена? — поинтересовался Чонгук, поднимая голову, чтобы посмотреть, чем там любуется его парень. Юнги и правда выглядел очень мило. Чонгук и так считал его привлекательным, но сейчас хен выглядел даже милым, хотя раньше Чонгук не представлял, как можно применить к нему такой эпитет. Тэхен повернулся к Чонгуку и прыснул со смеху, потому что волосы того встали в петушиный гребень и без смеха невозможно было на это смотреть. Чонгук тут же надулся и принялся поправлять свои волосы, чем умилил и развеселил Тэхена еще больше. Не выдержав, он повалил бойфренда на спину и собирался было залезть верхом, но раздался хриплый голос Юнги: — Я и так мужественно терпел ваши специфические проявления вуайеризма, пока вы оба на меня пялились. Но если вы сейчас еще и тискаться начнете, то я не переживу. — О, вернулась хмурая булка. Хмуробулка Юнги. — Я тебя сейчас ударю, — совершенно спокойно предупредил Юнги, приоткрывая один глаз. — Прекрати называть меня едой. — Не ударишь, у меня есть Чонгук, — Тэхен высунул язык и на всякий случай спрятался за спиной Чонгука. — Слабак. Только и можешь, что прятаться за его спиной. — Не правда! Я тебе и сам могу навалять! Мерзкая хмурая булка! — Тэхен, блять, радуйся, что у меня в руках спящий Чимин, иначе ты не дожил бы до завтрака! — Булка! Булка-булка-булка! — Я уже не сплю, — тихо рассмеялся Чимин, забавляясь тому, как Тэхен дразнил Юнги, а тот даже не вскочил, чтобы его не потревожить. — Мы тебя разбудили? Прости, солнышко. Булка, отвали, дай мне потискать моего моти! — Я тебе сейчас так отвалю, Тэхен, что даже Чонгук не поможет, — прорычал Юнги, ревностно прижимая к себе Чимина, который ничего не имел против. Сейчас ему было так хорошо и уютно, словно и не было вчерашнего дня, где он сделал все, что мог, чтобы насолить и себе и близким. Придурок. Ему было так стыдно, что он не знал даже, с чего начать извиняться. И еще более стыдно было от того, что Юнги не оттолкнул его, был рядом, несмотря на все, что Чимин натворил и наговорил ему. — Он мой друг! Ну Чимин-и, скажи ему! Тэхен канючил, как ребенок, а в итоге не выдержал и просто залез в кровать третьим под возмущенное мычание Юнги и Чонгука. — Как твое лицо? — заботливо поинтересовался Тэхен. — Болит? — Нет, все хорошо, — мягко ответил Чимин, с легкостью соврав. Он не будет никого заставлять беспокоиться сверх того, что уже было вчера. — Врешь, да? — вздохнул Тэхен и нежно провел пальцами по синяку под щекой Чимина, напрочь игнорируя два тяжелых взгляда. Юнги и не думал шевелиться, а Чонгук с напряженным видом сидел на соседней кровати, гипнотизируя странную троицу. — Нет, правда нормально уже. Хотя мне страшно смотреть в зеркало. — Ты очень красивый, — одновременно проговорили Тэхен и Юнги, уставившись друг на друга. — Тебе что, Чонгука мало? — Чонгук тоже очень красивый! Самый красивый! Но Чимин — мой лучший друг, даже брат. И мой малыш. Даже не надейся стать ему когда-нибудь ближе. — Ты ревнуешь, как ребенок. И ты меня бесишь. — Ну конечно, ты же очень хмурая… булка! Тэхен опять показал язык и вовремя вскочил с кровати, пересаживаясь обратно на кровать к Чонгуку и прижимая парня к своей груди со спины. — И кстати, у меня есть отличная идея. Для нас с Чонгуком и Чимина. Ну и для тебя, Мин Булка, — Тэхен захихикал от своего гениального прозвища. — Поехали все вместе ко мне? Чимин замялся, потому что ему не очень-то хотелось объясняться перед чудесными родителями Тэхена насчет своих синяков, а они обязательно бы расспросили его. — Никого нет дома, — предупредил Тэхен. — Я знаю, Гуки, что ты хотел поехать к своим, но может поедем все вместе ко мне? Устроим маленькую вечеринку. Приготовим всяких вкусностей, выпьем немного, потанцуем, поплаваем в бассейне! Готовить, правда, буду не я, иначе вы все не очень-то обрадуетесь. — Я буду рад, — ответил Чонгук. — И родители тоже будут рады, что у меня есть друзья. И не только друзья. — Я бы тоже был не против. Только я не буду пить. Ты же поедешь, Юнги? — осторожно уточнил Чимин, поворачиваясь к парню. Тому дорогого стоило никак не выдать очередную вспышку гнева из-за того, во что превратилось лицо Чимина после стараний его отца. — Если ты хочешь, то я буду рад. А кто готовить-то будет? Вообще-то я умею готовить, как ни странно. — И я тоже, — кивнул Чимин. — И я! Не очень многое, но умею, — сообщил Чонгук, который, в основном, молчал в присутствии старших. — Класс! Вы все будете кормить меня, а я буду просто красивым! А сейчас мы с Чонгуком пойдем на завтрак, а вы останетесь тут. И мы принесем вам что-нибудь поесть. А потом все быстро соберемся и поедем ко мне, потому что нужно будет еще в магазин заехать, а мне хочется поскорее отдыхать! Чимин с благодарностью улыбнулся Тэхену и тоже встал, чтобы привести себя в порядок. Относительный. Хотя зря он это сделал. Стоило взглянуть в зеркало и настроение и уползло под плинтус. Он выглядел просто ужасно. Жалкий и уродливый. Хотелось попросить Юнги уйти и ближайшую неделю не выходить из ванной. Но он и так уже столько всего натворил, что не имел никакого права отталкивать Юнги, который все ему прощал. — Привет, — поздоровался он, выйдя из ванной комнаты с зарисованным консилером и тональным кремом лицом. Юнги сидел на кровати, залипая в телефон, а Чонгук и Тэхен уже ушли. У них будет минут тридцать, может сорок, чтобы поговорить. — Привет. Чимин помялся у двери, а затем прошел и сел все-таки на кровать рядом с Юнги, а тот отложил телефон. — Прости меня. Я столько всего наговорил и наделал… ты даже не представляешь, как мне стыдно. — Немного представляю. Но ты во многом был прав. Юнги почесал затылок, пытаясь силой заставить себя говорить, но не слишком успешно. — В чем, например? — фыркнул Чимин. — Я вел себя, как пьяная свинья. Я ничем не лучше своего отца. Я также причинил тебе боль, а ты ничем этого не заслужил. И я не знаю, как мне вымолить у тебя прощения. И не понимаю, почему ты все еще рядом, хотя на твоем месте любой послал бы меня нахрен. — Я не любой, — пожал плечами Юнги. — И я рядом, потому что я хочу быть с тобой. И не сравнивай себя со своим отцом, пожалуйста. Вообще ни с кем себя не сравнивай. — Но Юнги, я наговорил таких вещей… лучше бы мне отшибло память. С другой стороны, я должен страдать за это. Мне должно быть стыдно. Ты такой чудесный, такой добрый, талантливый, а я таких гадостей наплел. — Ты ведь правда так думаешь. Это ничего. Я правда думаю, что ты во многом был прав. Мои родители — не лучшие люди, мы никогда не были особо близки, меня наказывали и щемили изо всех сил, отец постоянно пытался подавить любую мою волю и причинял мне боль, манипулируя и унижая. Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что довелось пережить тебе. И сейчас я многое пересмотрел. Думаю, мне стоит поблагодарить родителей за все, что они дают мне. Никто не идеален, в конце концов, но отец только пару раз давал мне пощечину, когда я совсем зарывался, а в основном… — Нет. Ты тоже не должен ни с кем себя сравнивать! Юнги, твоя боль не становится меньше от того, что чья-то боль больше. Понимаешь? Твой отец не имел никакого права так с тобой поступать. Я тоже всю жизнь думал что-то вроде… Ну, зато меня никто не насилует. Или что-то такое. Но ведь это неправильно, да? — Да. Не стоит искать максимальной степени ужаса и равняться на нее. Нашим родителям, определенно, стоило бы не быть такими козлами. И насчет этого… я не хочу, чтобы ты там бывал, Чимин. Это твоя жизнь и твое решение, я понимаю, но я умоляю тебя не ездить туда хотя бы в одиночку. Мне страшно за тебя. Чимин молчал, опустив глаза вниз и покусывая изнутри щеку, потому что разбитая губа не давала к себе прикасаться. — Что ты ко мне чувствуешь? Прости, я не хотел поднимать эту тему, обещал себе не задавать никаких вопросов, не утруждать тебя, ничего не требовать. Но я… я бы хотел знать. Правда, мне не нужны клятвы, прогулки за руки, ничего такого. Я просто хочу знать, что ты чувствуешь. Мы друзья с привилегиями? — Нет! Нет… я думаю, мы встречаемся? — осторожно уточнил Юнги. — Если ты не против, конечно же. Потому что я бы очень хотел с тобой встречаться. Юнги прекрасно понимал, что о чувствах он так ничего и не сказал, но этот барьер был таким высоким, что он понятия не имел, как его перепрыгнуть. — Ты мне очень нравишься, Юнги. Как никто и никогда. И я буду рад встречаться с тобой. — Ты тоже. — Что тоже? — Ты мне тоже. — Тебе так сложно говорить о чувствах, да? — М-да. Мне легче будет дописать для тебя песню. Таким образом мне куда проще высказывать чувства. Но это пока. Я думаю, что раньше или позже я смогу. Уже произошло столько всего, что я делал с тобой впервые. Я никогда не спал ни с кем в одной кровати, не дарил подарков, не приносил завтрак. И вообще когда я на тебя смотрю, у меня такое чувство возникает, что внутри меня что-то живет. И цветет. И движется. Я очень замкнутый человек, но это не значит, что я не нуждаюсь ни в ком рядом. — Я знаю, Юнги. И я очень рад, что ты нуждаешься во мне. Потому что я нуждаюсь в тебе. И я очень тебе благодарен за все. — Тебе не за что меня благодарить, — покачал головой Юнги. — Я тоже успел наговорить тебе кучу всяких гадостей за первые недели, так что мне точно так же нужно перед тобой извиняться. Тем более, что ты был пьян и расстроен, а я все это говорил из вредности. И из-за того, что ревновал тебя. И не понимал, что чувствую, а от этого психовал. — Ты ревновал меня? — удивленно переспросил Чимин. — Боже, ну конечно. С ума сходил, когда видел тебя с тем говнюком. Мне хотелось вырвать ему глотку. — А больше смахивало, что мне… — Вот видишь! Вот настолько я ужасен в проявлении чувств. — Ладно, это мило. Теперь я знаю об этом и это мило. Чимин коротко вздохнул, улыбаясь Юнги. Ему так сильно хотелось поцеловать его, что аж губы зудели, но был целый ряд причин, по которым он не мог этого сделать. Во-первых — разбитая губа. Во-вторых, стоило отпустить Юнги, чтобы он собрался. Грязная рубашка — не лучшая одежда для поездки. В-третьих, ему казалось, что он выглядит совершенно отвратительно и никому в голову не придет целовать такого. И тональный крем не помог, он все равно выглядел ужасно и очень надеялся, что сможет избегать зеркал ближайшие дни. А лучше целую неделю, потому что синяки у него сходили очень медленно. — Мне нужно сходить в комнату, принять душ и переодеться. Хочешь, я тоже принесу тебе что-то поесть? — Нет, лучше возвращайся поскорее и позавтракаем тем, что принесут Чонгук и Тэхен. Они должны скоро прийти, так что лучше поспеши. Юнги протянул было руку, чтобы коснуться щеки Чимина и поцеловать его, но вовремя остановился. Не хватало только причинить Чимину еще большую боль. Так что он, вместо этого, взял его ладошку в свою и мягко поцеловал тыльную сторону. — Я скоро.

***

— Тэхен, а тебе никогда не нравился Чимин? — осторожно уточнил Чонгук, засовывая в рот кусок омлета и очень стараясь выглядеть максимально спокойно. — Нравился, конечно. Он и сейчас мне нравится. Или ты о чем? — Нет, я имею в виду… в таком смысле. — Что?! — Тэхен возмущенно распахнул глаза, убирая со лба красную челку и пялясь на Чонгука. — Прости, просто вы так близки и… — Гуки, ты с ума сошел? — Нет? — А мне кажется, что да. Ты очень мило ревнуешь, но тебе не стоит. Никогда. Ни единого дня. Никто и никогда не нравился мне даже в сотой доле так сильно, как мне нравишься ты. И ревновать к Чимину — это абсурд. Я считаю его своим младшим братом, а иногда и ребенком. Я не испытываю к нему никаких других чувств. А вот к тебе… Чонгук дернулся и распахнул глаза, чуть не подавившись, потому что нога Тэхена, который каким-то образом незаметно скинул под столом обувь, оказалась совсем рядом с его пахом. — Тэхен! — Я! — Убери ногу оттуда, — прошипел Чонгук, не в силах ни есть, ни даже дышать. — Ага. Как ты меня в коридоре зажимаешь при двух командах, так ничего. А как я невинно положил на тебя свою ногу, так сразу «Тэхен!!!», — обиженно буркнул Тэ. — Ну милый, там нас никто не видел, а тут я совершенно точно уверен, что на меня пялится соседний столик. — Пусть себе пялятся. Тэхен подался вперед и нежно поцеловал Чонгука в скулу, а затем потерся носом о его висок. Если бы это было нормально, он бы с удовольствием его всего пометил, чтобы никто вообще не смел заявлять на него свои права. Покрыл бы метками с ног до головы, набил татуировку «собственность Ким Тэхена», а себе набил бы такую же, но с именем Чонгука. Наверное, он чуточку рехнулся от любви, но стоило признать, что Тэхен всегда был чуточку странным, а Чонгук, который был совсем не против, только позволял его очаровательным странностям цвести и пахнуть. — Ты невероятный, — с улыбкой шепнул Чонгук. — Давай займемся сегодня сексом? — как ни в чем не бывало предложил Тэхен, невинно хлопая ресницами, от чего бедный Чонгук опять чуть не подавился, но на этот раз чаем. — Мы же будем с друзьями. Тэхен. Боже, я так подавлюсь и умру, если ты не перестанешь выдавать подобное, пока я ем. — Я умею делать сердечно-легочную реанимацию, все нормально. У меня дома отличная изоляция и эти голубки наверняка тоже захотят уединиться. И если я спешу, то все хорошо, только скажи мне, потому что я бы совсем не хотел спешить, не хотел бы, чтобы ты чувствовал себя неудобно… — затараторил Тэхен, ощущая вдруг нахлынувшее смущение от своей несдержанности. Чонгук просто дико его возбуждал, Тэ и представить не мог, что такое бывает. Его бросало в жар от каждого взгляда, каждого слова и каждого прикосновения. И простых совместных оргазмов становилось недостаточно, ему до одури хотелось, чтобы Чонгук был ближе, еще ближе, чтобы он был внутри. Чтобы как в самой грязной манге он стонал под ним, а Чонгук бы заполнял его от края до края. И вообще-то Тэхен и правда не предполагал, что в нем такой потенциал, и чуточку боялся спугнуть своего чудесного парня, которому не было и семнадцати. Хотя в постели, конечно, Чонгук был очень и очень настойчивым, это еще не означало, что он готов шагать так быстро. — Давай, — перебил его Чонгук, нежно взяв пальцами за подбородок и заставляя посмотреть на себя. — Давай сегодня займемся сексом. Потому что я хочу тебя до безумия.