there's no difference between you and i, same space and time that we occupy, we all just looking for a piece of the pie, we went blind, going eye for an eye
— черт. теперь уже было бессмысленно закрывать глаза на правду. все было совершенно очевидно, и бен не знал, что с этой правдой делать. он не знал, как скажет об этом мэл, хотя и знал, что в этом нет ни капли его вины, он не знал, как объяснится перед родителями, он не знал, что сказать самому себе. он лежал в медицинском крыле аурадона уже вторую неделю. старые шрамы после битвы за это время успели пройти. пока не заживали новые. раньше бенджамин иногда пытался представить себе подобную связь. он не знал, какие следы могут остаться на теле типичной ауродонской девушки. или нетипичной? кем будет та самая, избранная? спортивной, с вечными ушибами и мозолями? красавицей, с микропорезами от бритвы для ног и пинцета для бровей? может, она нарушит негласные законы и напишет что-нибудь на своей руке? не то, чтобы бен безоговорочно верил в связь соулмейтов. в ауродоне существовало множество несвязанных между собой пар, которые, тем не менее, прожили длинную и счастливую жизнь. пар-соулмейтов было меньше, и сравнивать их никто не брался – но несчастливых пар-соулмейтов на ауродоне не существовало. и бену не хотелось стать частью первой такой пары. первым все заметил лечащий врач. — ваше высочество, я надеюсь, вы понимаете, что это значит. — да, сэр. — могу ли я узнать какие-то подробности? боль на секунду затуманивает взор принца, но он берет себя в руки и смотрит в глаза врачу. — это строго конфиденциальная информация. — так точно, ваше высочество. пока что вы будете продолжать наблюдаться в больничном крыле. желаете чего-нибудь? бен желает, чтобы этой связи не существовало. — никому ничего не говорите. вообще никому, это приказ. если что, то я все ещё восстанавливаюсь после... после того, из-за чего я сюда прибыл. — да, ваше высочество. — и ещё... — да? — можете повысить дозу обезболивающего? доктор промолчал три секунды, прежде чем ответить. — пока что могу, ваше высочество. он возится с капельницей, а затем бесшумно покидает палату. принц откидывается на подушки и смотрит в белоснежный потолок. его тело покрыто синяками, ушибами и порезами, которые он не получал. его тело испытывает боль от сумасбродных драк, в которых он не участвует. его раны кровоточат – только раны на самом деле не его, и бену кажется, что его соулмейту плевать на все эти ранения. седативные помогают принцу уснуть. — мэл, послушай... — да в конце-то концов, есть же магия! они не могут вылечить тебя магией? будущего короля? 'нужно восстановиться самому' – так давай может ещё и побьем тебя, ещё сильнее потом станешь! — мэл! девушка замолкает, но скорее от того, что слов ей не хватает из-за злости, чем из-за того, что бен был вынужден повысить голос. — мэл, со мной все в порядке. мне правда становится лучше. мое тело постепенно восстанавливается и я хорошо себя чувствую, а... — да, бен, все это я уже слышала. только вот мы сбежали от умы почти месяц назад, а у тебя посреди уроков все ещё расходятся швы, кровит нос и темнеет в глазах. бен поднимает взгляд и смотрит отстранено. мэл никогда не отличалась внимательностью, и он никогда ее за это не винил – не винит и сейчас, но не понимает, как она все ещё может думать, что это из-за тех не особенно существенных ранений, что остались у него после его похищения пиратами. бен это помнит. после острова их всех положили в больницу на пару дней для восстановления. ничего страшного – все пришли в себя уже на второй день, и принца хотели выписывать на третий вместе со всеми, но утром он обнаружил темный расплывшийся синяк на половине правого ребра. к вечеру прибавилось несколько неглубоких ран на руках, на следующий день тело в некоторых местах покрылось маленькими несущественными синяками. бен, конечно, знал, что ни одри, ни мэл – не его соулмейты, но он никогда бы не подумал, что его соулмейтом окажется кто-то с острова потерянных. — мэл, прошу, не переживай. я же не могу ничего сделать! ей уже лучше, видимо, у нее были какие-то проблемы... — ага, то есть, ты теперь уже за нее волнуешься? она о тебе что-то совсем не думает! может, ещё и разыщешь ее, охрану к ней приставишь, сюда привезёшь? — а может и привезу! — вскакивает бен, но потом все же останавливается и оба замолкают. бен – из-за того, что он ляпнул, мэл – из-за злости. — мэл, я люблю тебя. бедная девушка с острова тоже не виновата. я надеюсь. в любом случае, живётся ей несладко. а наша связь... — бен мнется, зная, что мэл, в общем-то, пояснять не надо, но теперь ему нужно напомнить это самому себе. да, конечно, все принцессы, вышедшие в сказках за принцев, венчались только со своими избранными, и главные счастливейшие браки ауродона заключались только у соулмейтов. но все же это не значило, что счастливы были только те люди, которых изначально избрала судьба, исключения тоже были, и некоторые считали подобные связи лишь жутким неудобством. мэл напряжённо выдыхает. — почти. конечно, твоей вины в этом нет, я знаю. глаза девушки отливают зелёным. — это она виновата. принц не успевает ничего ответить, и девушка выходит из комнаты. он надеется, что она не натворит глупостей. он надеется, что он сам ничего не натворит. — хэй, лови! в воздухе пролетает крупный кожаный мешочек, пират неосторожно ловит его зубами и кубарем скатывается на следующую крышу. домики стоят близко друг к другу, так что нужно просто знать, куда падать – а гил с гарри знают эту карту, как свои пять пальцев. толстый мужчина где-то внизу бежит со всех ног, но сил у него уже нет: вздутый и красный, как помидор, он лишь беспорядочно гулко дышит и едва переставляет ноги. молодая кровь бурлит звонким смехом в пиратах. воздух вверху лишь горячее от барьеров и густого смога острова, но все внизу кажется маленьким и ничего не значащим, а гарри нравится это чувство. [ хотя весь остров и так ничего не значит ] угол, прыжок, поворот, колючая проволока, железные балки, спуск вниз, прыжок, бег вперёд – гарри и гил не чувствуют ни боли, ни усталости, они чувствуют только свободу и вкус наживы. ума будет довольна. район кончается резко, пираты с разбегу спрыгивают на пристань в неаккуратном кувырке. на секунду гарри задумывается о том, что раны в морской воде будут неприятно щипать, но на второй секунде гил кидает в него полный кошелек денег и ржёт. гарри ухмыляется, и они бегут к кораблю. бена будит уставший, но весёлый голос, раздающийся со стороны дверного проема. — хэй, бен, привет. ночь была такой утомительной – зато я почти со всем разобралась, так что пойду, сделаю нам с тобой зав- мэл прерывается на середине слова и застывает у огромной кровати. бен улыбается спросонья, но уже через мгновение понимает, что что-то не так. — мэл? — ты... ты что... ты этим здесь занимаешься? на нашей кровати? кто она? что за- — хэй, мэл, ты о чем? погоди, я не понимаю тебя! от беспокойства бен хочет продолжать говорить, но слова кончаются в непонимании. он растерянно замолкает, и, наконец, чувствует какое-то едва заметное жжение на спине. — отлично. девушка резко разворачивается на каблуках и вылетает из комнаты. флориан понимает, что это лишь начало бури, но все же тянется за зеркалом на тумбочке мэл. он не успевает посмотреть на то, что у него со спиной, так как отвлекается на свое отражение спереди и сразу все понимает. шея бена покрыта небольшими мягкими темно-сливовыми засосами. несколько следов встречается и на животе, от бледно-желтых до густо-красноватых. бен осматривает свое тело растерянно. мэл в постели невероятно горячая, но подобного она никогда не оставляла – не позволяла себе оставлять – как бы приятно это ни было. отмер принц только через тридцать семь секунд. теперь он уже понял, что за жжение он чувствовал на спине – зеркало показало ему россыпь тонких беспорядочных царапин. следы были похожи на тонкие ноготочки, но бен не стал думать об этом слишком долго и, вскочив с кровати, побежал за мэл – девушка, конечно, уже ушла, и принц неожиданно понял, что сейчас у него нет на нее сил. то есть, вообще ни на что нет, хоть он только и проснулся. то есть, за такой короткий срок его родственная душа в кожу въелась жгучей кислотой, до изнеможения, и иметь с ней не хотелось ничего общего. и не то, чтобы будущий король не мог вынести каких-то там ушибов, царапин или оставленных на чужой коже поцелуев. возможно, на самом деле он побаивался узнать, кто разделяет с ним их общую оболочку. потому что, возможно, он догадывался. бен тянется к тумбочке и берет в руки тонкую золотую ручку. крутит в руках, думая, что написать, и выводит на ладони простое и усталое: 'не оставляй следов' потом хочется добавить: 'пожалуйста' но бен думает, что ей, той, что с острова, в любом случае наверняка будет все равно. на занятия флориан приходит в черной водолазке с высоким горлом. джей громко смеётся. — ого, а наш король решил сменить стиль, а? ты у нас теперь гот? или тебе мэл помогла? — нет. то есть, не совсем. это... мой соулмейт объявился. карлос с иви отвлекаются от телефонов, и теперь весь столик молча смотрит на бена. взгляд у всех дежурно-сочувствующий. — я... я уже написал мэл, объяснил, но она пока ещё... я не знаю. но это не я, понимаете? я же не- — хэй, мы верим! ты только не завидуй своей родственной душе! – чуви ляпает, как обычно, невпопад, но разряжает обстановку, и все смеются. принц даже заставляет себя съесть часть обеда. — слушай, так ты из-за этого в последнее время чувствуешь себя не очень? когда это вообще началось? ты ведь ее отыщешь? — ну... не то, чтобы прям уж плохо... — бен всё-таки мнется. он думал, что сложного ничего не будет – он ведь правда доверяет своим друзьям – но реакцию предугадать невозможно. это ведь ничего не значит? — вообще... это началось сразу после того, как мы вернулись с острова. чуви занят грязной тарелкой, поэтому теперь гнетущую тишину прерывать некому. — и... как ты? именно от иви этот вопрос звучит несколько угнетающе. — ей приходится тяжело. детям с острова это объяснять не нужно. они знают, что значит выживание. — а что с мэл?.. — я у тебя хотел спросить! она в порядке? иви смотрит на бена несколько лишних секунд, словно хочет сказать что-то ещё, но потом выдает привычное: — с ней все будет в порядке, ей просто нужно немного времени. только чуть позже до принца доходит, что имела ввиду иви. 'а что с тобой и мэл?' 'ничего', думает в ответ бен. 'мы вместе. я все так же люблю ее.' [ бен старается в это верить ] гарри вскакивает на барную стойку. — и что же они нам сделают? — да что угодно, придурок! — ума кидает в пирата железную тарелку, и он, смеясь, уворачивается. все такая же раздражительная. — думаешь, у них на нас подмоги не найдется? нас весь остров с радостью сожрёт! — а ну не орать там! — за стеной слышится удар мясистого щупальца об стену. ума морщится. — нельзя лезть на рожон. мы сможем больше, если будем действовать тихо. — да, но есть одна проблема. гарри приближается к капитанше и наклоняется, повернув голову набок, как кот. — тогда будет скучно. ума пристально и расслабленно смотрит в глаза напротив. глаза большие, яркие, черные, с усмешкой, с азартом, с тоской, с предвкушением, с ещё дюжиной эмоций внутри. — окей, делайте, как считаете нужным. у тебя, кстати, на руке что-то, придурок. удовлетворённый крюк скатывается кувырком на пол под радостный гул команды и смотрит на ладонь. 'не оставляй следов' на его лице в размышлении застывает привычная ухмылка. 'сегодня вечером будет больно детка' вот, что увидел бен перед тем, как закинуться горстью таблеток и лечь спать. чернила с ладони он смывать не стал. корявый почерк едва заметно растекся по крохотным морщинкам на коже. спал принц плохо. он бесконечно летел куда-то вниз, он чувствовал движение, он чувствовал горячее дыхание рядом, он чувствовал наблюдение, погоню, бой, искры, он захлёбывался в растворе соли и металла. [ кровь или морская вода ] он не смог понять, в какой момент закончилась беспокойная темнота сна и началось утро. он не смог открыть глаза, он не смог пошевелить ни единым мускулом. он когда-то читал в книге про сонный паралич, и сначала подумал, что это он. потом он понял, что все куда проще. ему просто было больно. набрав в лёгкие болезненный воздух, он увидел, как свет в его глазах распадается тонкой сеткой на крохотные точки-фрагменты. разум постепенно выныривал на поверхность после глубокого сна, утрамбованного снотворным, и бен несколько расслабился. все было не так уж и плохо. по крайней мере, потом он всё-таки смог встать и умыться. пока он ждал врача, он насчитал 21 синяк, 3 взбухших ушиба, стесанную в 6 местах кожу и бесчисленное количество царапин. 4 крупных шрама он обнаружил ещё в кровати, когда, превозмогая боль и темноту в глазах, он отдирал от запекшейся в них крови прилипшее одеяло. судя по неровностям на коже в некоторых местах, он предположил ещё как минимум два перелома у своей родственной души. врач великодушно спрятал будущего короля в палате и пообещал придумать какую-нибудь убедительную отмазку. бен надеялся, что его друзья смогут его понять – догадаются до правды или поверят в выдумку – и что мэл простит его. бен не знал, почему чувствовал вину. он чувствовал себя не в своем теле. боль исходила лишь от наружных полученных ран, но внутри он был в порядке. нужно было думать об учебе, о помощи отцу в королевской канцелярии, о мэл, о ещё бог невесть чем, но голова бена была занята совсем другим. его пустой взгляд кругами обводил светлую, просторную комнату, ни за что не цепляясь, и он возвращался к воспоминаниям недавних дней. судьба оказалась ироничной и жестокой – если бы не мэл, то бен, возможно, так бы никогда и не встретил ту, что предназначена ему чем-то свыше. судьбой ли? богом? магией? принц смотрит на свою левую ладонь. буквы расплылись и стёрлись в некоторых местах, но слова ещё читаемы. он осторожно поднимает покалеченную руку и, проводя по ним пальцем, понимает, что скучает. 'по мэл', тут же с опаской и легким удивлением добавляет в своей голове он. через несколько часов, перед тем, как приходит доктор для того, чтобы сцепить между собой рваные края ран титановой иглой, он всё-таки пишет на руке: 'не трогай шрамы, я их обработаю'. 'как ты' 'кто ты' 'встретимся?' ';)' надписи появляются одна за одной во время посещения родителей. будущий король поправляется быстро, ведь ранения даже не его, так что на третий день он уже чувствует себя нормально – в отличие от всех остальных. — это... это несчастный случай. это исключение. мало ли, что может произойти на острове. она не специально! — сынок, мы понимаем, но ни нам, ни тебе от этого не легче. мама теряет лоск и пышность у бена на глазах. в глубине ее зрачков скапливается тягучее горе, и она выглядит несоизмеримо старше. папа словно старается удержать ее, обнимая за плечи. — но мы же ничего не можем поделать. — отстраненно отвечает бен. [ потому что он ни в чем не уверен ] — возможно, стоит разыскать ее? из уст короля эта фраза звучит не так абсурдно, но флориан все равно еле заметно дёргается. секунды тишины между каждой оброненной фразой растягиваются на бесконечные десятки, и он наклоняет голову к окну – так он видит чернильные надписи на ладони и тут же сжимает кулак. — я не знаю. в любом случае, сейчас мне уже гораздо лучше. думаю, я смогу завтра приступить к учебе. и делам. и со мной все будет в порядке. мам, пап? бен улыбается, и родители не могут не улыбнуться в ответ. будущий король должен быть сильным. но бену, как им кажется, столь сильным быть уже не обязательно. флориан старается их не разочаровать. отвечает на послания на руке он лишь через несколько часов. он не знает, о чем говорить можно, а что лучше пока не рассказывать, и в итоге, путаясь в тупиках мыслей, он пишет только: 'пока не встретимся' и уже через секунду хочется стереть необдуманное 'пока', но бен понимает, что у его родственной души след останется. затем он всё-таки добавляет: 'я в порядке. ты?' хочется отвлечься, но в пустой палате бенджамину отвлекаться не на что, и ноющие шрамы вновь дают о себе знать. тогда он думает, что ничего страшного с его режимом в целом от одного раза произойти не может, и ложится на спину. седативные помогают принцу уснуть. пришвартованный корабль беспокойно вздымается на волнах. небо хмурое, вода – злая, но плыть сегодня никуда и не нужно. несколько юнг внизу, на главной палубе, усердно отдраивают полы, ещё пара пиратов второй час снимает паруса для стирки и починки. гарри сидит на крохотном смотровом пятачке на самом верху корабля и наблюдает за ними с бутылкой крепленого эля. ему видится, что так раздевают саму уму. иногда он выкрикивает какие-то комментарии, завязывая короткие диалоги, но в основном он лишь молча смотрит вокруг. сидеть на одном месте без движения почти непривычно, но тело восстанавливается не так быстро, как хотелось бы – в драке с тупоголовыми кретинами из шайки главаря котельной досталось крепко, и где-то внутри себя крюк-младший все же благодарил свою родственную душу за то, что та сама разобралась со шрамами – потому что для таких случаев гил из всех своих запасов мог предложить только ржавую портняную иглу. до гарри донёсся тихий скрип снизу. он обернулся – к нему забиралась ума. он почти не заметил – терял бдительность на корабле. девушка примостилась на краю деревянного бортика. ее настроение редко бывало плохим за пределами маминого ресторанчика, но какое-то время она молчала, разглядывая черный горизонт моря. — тебе ещё нашу каюту драить, помнишь? гарри, отпив из бутылки, протянул пойло подруге. та не отказалась. — конечно помню, детка. твоя очередь на следующей неделе. ума забирается на балку с ногами, и несколько минут они молча смотрят на морской горизонт. вдалеке пенящееся пространство цвета индиго разрезается золотистой линией. пираты не мечтают о дворцах ауродона. они мечтают об открытом бескрайнем море. но никто не винит уму в том, что ее план не удался и битва на корабле была проиграна: никто не видит в этом вины капитана и знает, что ума, возможно, хотела свободы больше всех. более того, как капитан, она хотела свободы за всех. — пишет что-нибудь? — неожиданно проговорила девушка и едва заметно кивнула на ладонь крюка. гарри рассеянно кинул взгляд вниз. 'я в порядке. ты?' в обычное время пират бы лишь усмехнулся и не обратил бы особого внимания на фразу, возможно, когда-нибудь потом, почти по случайности, что-нибудь чирканув в ответ, но сейчас он почему-то бездумно смотрел в одну точку, вспоминая события недавних дней и думая о чем-то своем. ума шумно выдохнула и щёлкнула пальцами перед лицом напротив. — просыпайся. я пошла. девушка легко перемахнула через ограждение и слетела на свисающий, наполовину снятый парус, затем по мачте спустившись вниз. крюк, наконец, отмерев, рассмеялся, и холодный ветер с крохотными каплями соленой воды обдал его горячую кожу. он тоже запрыгнул на высокий бортик и отпил несколько глотков эля. 'я в порядке. ты?' свежий, искрящийся морем ветер подул снова, и гарри подумал, что он больше, чем в порядке. волны извивались дьявольски вдалеке, едва вылавливая верхушками блики скрытого тучами солнца. на горизонте небо и вода перемешивались в одной темной линии. в смазанных акварелью густых облаках словно можно было увидеть вихри бушующего ветра, переносящего яркий запах соли и сырости. море кричало игриво, властно, зазывало, бушевало, выворачивалось вдалеке наизнанку и превращалось в тихую гладь ежесекундно, море пахло синим, влекущим, лакричным, страшным и манящим. из этого ярчайшего сна бен вынырнул резко, на одном вдохе. как оказалось, вовремя: за окном слышался громкий шорох, какие-то шаги и голоса. принц тут же напрягся. окно выходило на крышу третьего этажа, и в теории до этой крыши можно было добраться не только по голой наружной стене. он уже потянулся к телефону для вызова охраны, но тут окно резко распахнулось, и в комнату кувырком ввалились переругивающиеся карлос с джеем. — да какая тебе, блин, разница, кто первый! — ты своей трёхметровой спиной весь обзор загораживаешь, дубина! — а чё тебе там смотреть-то, упасть боишься? — эй, парни! тише! на друзей шикнула влезшая в окно следом иви. затем она протянула руку и помогла забраться и мэл. — черт- привет! а как вы?- я так рад вас видеть! — растерянно залепетал бен спросонья. карлос с джеем, наконец, отцепились друг от друга и, уставшие, сели на краю кровати. мэл с иви встали у нижнего изголовья. — твое медкрыло, знаешь ли, находится далеко не за углом. я устал. вода есть? — де виль без стеснения разлёгся на койке в районе поджатых ног принца в ожидании. бен невольно рассмеялся и протянул в его сторону большой кувшин с водой. он уже знал, что стаканы на острове, как правило, были не особо нужной роскошью. — так как ты? мы переживали за тебя! конечно, тебя нет всего несколько дней, но ты не выходил из палаты и нигде не появлялся... — ничего страшного! — тут же успокоил флориан иви. — на самом деле, меня выпишут уже совсем скоро, да и сам я в порядке. ранения... не настолько большие. ну, то есть, мне же тоже не 11 лет, так что меня здесь больше для профилактики сейчас держат, и уже послезавтра я буду на свободе! компания тихо усмехнулась. бен, наконец, взглянул на мэл, но в ее глазах веселья было мало и она продолжала молчать. бен вдруг понял, что его это немного раздражает, хоть он и мог понять ее. — слушай, ну, раз ты в порядке!.. — джей!.. — а чё? он же сам сказал! — ну не так же сразу! — ив? что такое? — ну... — девушка, убирая прядь волос за ухо, немного мялась. — ладно. пойдем, сходим на крышу? там очень красиво. если ты, конечно, в порядке. и хочешь. и... в эту секунду в голове принца пронесся недавний сон, и он словно снова ощутил свежий ветер, бьющий в лицо. ответил он сразу. — конечно! сейчас, только переоденусь... карлос и джей уже отвлеклись на борьбу за стеклянный графин с водой. когда бен отошёл в угол, мэл подошла ближе. обернувшись, флориан улыбнулся. — приве- — выглядишь ужасно. девушка смотрела на тело принца. оно все было покрыто небольшими ранами и синяками, хотя уже почти восстановилось и не болело. — да, знаю. но я правда в порядке, все это уж не причиняет боли. скоро и на теле ничего не останется. моей родственной душе, вообще-то, хуже пришлось, у меня-то только сле- — да плевала я на эту твою родственную душу. бену не составляет никакого труда остановиться. он ждал, когда она его прервет. он знает, что ей все равно на кого-то там на острове, с которого она с таким трудом вырвалась. он знает, что она переживает за него. бен невольно понимает, что за свою родственную душу переживает он сам. — я в порядке, мэл. пойдем. карлос заканчивает возиться с нехитрой системой охраны, и компания, вывалившись на крышу третьего этажа, бежит к пожарной лестнице. — ну, смотри. с беззаботной ветреностью джея все думали, что он либо самым первым встретит своего соулмейта, либо не встретит его никогда. но сейчас он довольно улыбался, вытянув руку принцу. под внутренней стороной локтя мелкими змейками растекались по руке формулы по алгебре и физике, примеры, даже краткие условия задач – а сверху, в редких местах, уже другой, красной ручкой, некоторые цифры были исправлены на правильные, где-то написаны недостающие ответы, где-то поправлены условия. — теперь я точно уверен, что следующую контрольную я напишу на отлично! — это звучало от джея, как от радостного третьеклассника, но бен все равно был за него искренне счастлив. — ну да, она-то тебе со всеми сложностями в учебе, видимо, поможет – жаль, ты ей нарисовать на коже мускулов не можешь, да? — или ему... в любом случае, я буду помогать, чем смогу! мы ведь явно не в одном классе, то есть расписание разное, то есть будут окна или какие-нибудь ненужные предметы, вот я моей душеньке тоже буду что-нибудь писать. — и че же ты будешь писать? — рассмеялся де виль. — 'прости, у меня сегодня 13 тренировок, спишемся сразу после, если я смогу написать что-нибудь на своей потной коже'? после этих слов карлос чуть не полетел вниз. теперь рассмеялась вся компания, но бен почувствовал, как внутри что-то затянулось. 'или ему' на острове к этому относились абсолютно спокойно – на ауродоне было уже сложнее. принцесса обязательно должна выйти замуж за прекрасного принца, а у будущего короля обязательно должны остаться наследники – так во всех сказках писалось. если принцесса влюблялась в другую принцессу, то нормой это не считалось. когда-то маленький бен спрашивал у взрослых, почему. ему так и не ответили, и он просто свыкся с той мыслью, которая на ауродоне была правильной и привычной. но сердце, связанное с кем-то, все беспокойно о чем-то говорило, и флориан не мог разобрать, но мог догадываться. [ и догадываться не хотелось ] — хэй, бен, так что ты теперь будешь делать? принц, наконец, очнулся, и поднял взгляд на остальных. иви спасла карлоса, мэл села между двумя парнями, чтобы никто больше не слетал с крыши. бен даже не заметил. — в смысле? — ну-у-у, с твоим соулмейтом. — ласково улыбнулась иви. — тебе, наверное, сложно будет жить вот так? да и ей или ему там приходится явно несладко... ты думал об этом? или же оставишь пока все, как есть? все притихли. бен об этом не думал, потому что не хотел думать. потому что все не то, чтобы сложно – привезти несчастную душу в ауродон, чтобы не страдала ни она, ни бен, и бог с ней, и даже о ней не вспоминать. но принцу почему-то казалось, что все не так просто. ему было неприятно от того, что он сам снова все усложняет. он заметил, что снова замолчал, лишь секунд через 30. очнулся он от зеленящегося взгляда мэл напротив. — не знаю. — выдохнул он. ему показалось, что сейчас он ещё что-то добавит, но слов больше не было. он правда просто не знал. — да чё вы пристали, мы его только из больничной койки вытащили! — разрядил обстановку джей, переползая к бену и обнимая его за плечи. — он же у нас теперь ударенный, ну или кто там с ним вместе – нечего его допрашивать. красиво тут, правда? мы бываем здесь иногда. курить будешь? — джей! парень рассмеялся, доставая из кармана кожаной жилетки тонкие табачные самокрутки. в ауродоне курящих почти не было, поэтому и правил как таковых для них не существовало – и джей этим пользовался. бен расслабился и тихо усмехнулся. может, сейчас он даже от курения бы не отказался – но ему, благо, никто серьезно не предлагал. сейчас не хотелось ни о чем думать, сейчас не хотелось ощущать еле заметную ноющую боль синяков, сейчас не хотелось смотреть на мэл – и он смотрел на небо. бескрайнее, чистое, словно решето, усыпанное звёздами на темно-синем бархате, с мягким фиолетовым переливом на горизонте. волшебное, как в сказочном королевстве. но остров совсем таким не являлся, и гарри, напомнив себе лишний раз об этом, вновь опустил взгляд на узкую темную улочку, едва видневшуюся из-под кусков шифера низких бараков. скатиться по крыше вниз, завернуть за угол, спуститься в подвальные помещения, третья дверь справа. папа уже ждёт. если ещё не уснул по пьяне. гарри достает карманные часы. время идёт медленно, незаметно, соразмерно, день за днём, и неделя сменяет другую неделю. бена выписывают из больничного крыла, и он возращается к своей привычной деятельности. он записывается на дополнительные занятия по фехтованию и футболу, чтобы лучше тренировать свое тело. [ примерно через месяц он замечает, что уже не знает, какие синяки на нем его, а какие – его родственной души ] бен договаривается с иви, и та учит его пользоваться косметикой: консилер, тональный крем, пудра. многие раны теперь становятся не столь заметными, и родители постепенно привыкают и успокаиваются. мэл, конечно, не проведешь так просто, но она тоже старательно делает вид, что смирилась. поэтому от нее бен скрывает только короткие переписки по всему телу. он усмехается, когда его соулмейт через какое-то время соглашается раздобыть ручку получше, от скуки он узнает, как у того дела и не собирается ли он сегодня вечером искать себе очередных приключений. бен лишь знает, что это всё-таки он – пират с острова проклятых, кто-то из команды умы – и, разумеется, не думает ни о чем серьезном. вообще ни о чем не думает. потому что они так и не спросили имен друг друга, но внутри себя бен понимает, что и без этого знает, как зовут его родственную душу. — хэй, ив! держи. девушка поворачивает голову и улыбается, тут же глубоко вдыхая сладкий аромат карамельного попкорна. бен протягивает ей через мэл большой бумажный пакет и садится между мэл и карлосом. матч начнется только минут через 10, но стадион уже заполнен болельщиками. — да он мне никогда в жизни не простит мою вывихнутую лодыжку! — де виль жаловался на джея ещё до ухода принца за едой, но этот процесс мог быть бесконечным. шум толпы стадиона ухватывал обрывки его слов и уносил по воздуху. — но я же правда случайно! а он теперь думает, что я хотел пропустить игру! — не переживай, карлос! на самом деле он переживает о тебе! главное, чтобы ты скорее поправился! — чтобы он потом меня загонял на тренировках до смерти! — да не орите вы! — не слышно ничего! — осторожнее! иви чуть не просыпает попкорн на мэл, а мэл чуть не заезжает иви в глаз, когда неосторожно машет рукой в сторону парней. компания невольно смеётся – правда, тише от всего этого на стадионе не становится. джей показывает себя на поле безупречно и даже больше. он ведёт команду, он управляет игрой, он смешливо пристает к черлидершам и завоевывает всеобщее внимание. бен за матч выпивает почти полтора литра колы и крадёт у карлоса шоколадный батончик, громко кричит и смеётся вместе со всем стадионом. мэл рядом веселится тоже, но почему-то принцу кажется, словно им друг с другом несколько некомфортно – словно они просто зрители, разгоряченные болельщики, сидящие рядом. возможно, ему лишь кажется [ возможно, он лишь надеется ] — после матча они собираются всеми вместе и идут в кафе праздновать безусловную и очевидную победу джея и его команды. бен срывается резко, в одну секунду, без размышлений. в голубом ежедневнике с позолоченным плетением выписано расписание на сегодня: 12.00 – встреча с отцом и кураторами. переговоры; 13.00 – обед с мэл; 14.00 – занятия; 17.00 – заседание королевского совета; 18.00 – регулировка отчётов, подписание бумаг; 19.00 – ужин с мэл; 20.00 – домашнее задание; 21.00 – урегулирование торгового вопроса, встреча с министром; 22.00 – встреча с кураторами, переговоры; 23.00 – работа с секретарем, разбор личной почты; 00.00 – согласование будущего расписания, составление графика на сезон; 01.00 – завершение месячной королевской отчётности; 02.00 – сон. бенджамин тупо смотрит на исписанную страницу, затем переводит взгляд на руку. она тоже исписана чернилами: переписываются они много. ни о чем, эмоционально, резко, радостно, грустно, о чувствах, делах, мыслях – хотя на самом деле письма на руке стали для бена отдушиной в будничном ворохе нескончаемых дней. это происходило постепенно, непринужденно, незаметно; бен писал от скуки, сначала даже лишь отвечал коротко и рвано, но затем словно втянулся, словно понял, что вот здесь – вот на его коже – он может писать все, что угодно. не нужно держать лицо короля, не нужно вообще никак и никем притворяться. родственной душе было все равно. на обратной стороне кожи все понимали и ничему не придавали значения. на обратной стороне кожи отпускали, не принуждали, расслабляли, развлекали и даже по-своему, шутливо успокаивали. словно для его родственной души это все было игрой, но игрой затянувшейся, длительной, привязавшейся. в последние дни бен совершенно закопался в делах: он почти не спал и мало ел, он был погружен в учебу и в королевские обязанности, и даже друзья порой не могли до него добраться, и даже мэл несколько отстранилась, и даже папу бен видел только на королевских совещаниях. в последнее время у бенджамина не хватало ни времени, ни сил даже на общение с соулмейтом. он все ещё пытался убедить себя в том, что для него это не важно, но и без этого знал правду. в последнее время у бенджамина не хватало ни времени, ни сил даже на себя. сейчас за заполнением очередного бессмысленного отчёта на руке появилась надпись: 'скучаешь по мне? ;)' и тогда принц взял свой ежедневник, посмотрел в своеЧасть 1
24 сентября 2019 г. в 02:00