Осенний ветер

      Затянутое серыми тучами небо, что виднелось в высоких окнах зала, угнетало. Настроение, которое и так где-то внизу, казалось, пробило дно. Неделю. Целую неделю Цукишима избегал, игнорировал и бесил своим притворством. Как бы Ямагучи не подходил и не пытался узнать, из-за чего вызвано столь странное поведение друга, в итоге, ровным счётом, получал ничего.       Тадаши не понимал, что произошло— молча глотал обиду, и с улыбкой продолжал делать вид, что всё хорошо. Он не видел смысла говорить с кем-то о своих проблемах, копя их в себе. Как только приходил домой, тот бросал обувь в рандомном направлении, не обращая на это действие большого внимания. Едва успевал дойти до кровати, как взрывался от нагнетающих чувств в рёбрах, которые образовались в виде капель, стекающих вниз по щеке дорожкой. Он рыдал взахлёб. Тадаши ненавидел это состояние, боялся своих мыслей, отчаянно отрицал чувства к человеку, что спас его от одиночества. Он словно ветер: свободный и независимый, красочный, с запахом бушующего дождя, носящий жёлтые и красные листья. В него трудно не влюбиться, и Тадаши попал сам в этот капкан чувств, зная, что это будет больно, что любовь будет безответна. Но Ямагучи просто любил, тихо, тепло и грустно. Ничего не говоря и не намекая, не мешая.       С каждым днем он понимал, что капкан наконец захлопнулся, поймав добычу. Ямагучи старался преодолеть это. Жить как жил прежде, до появления в его жизни Кея.       Каждый день, сгребая себя с кровати, шагал в школу, где вновь ловил себя на том, что ищет взглядом одну знакомую светлую голову среди потока людей.       Тренировка началась как обычно. Ребята разминались, Хината и Кагеяма бесновались. Идиллия, но внезапный вопрос, словно ударом под дых, выбил воздух из лёгких: — А это правда, что ты любишь Цукишиму? — Хината как и всегда сиял, как маленькое солнышко, но в этот момент у Тадаши потемнело в глазах, он едва устоял на, вмиг ставшими словно ватными, ногах. Кагеямая подлетел и с размаху влепил подзатыльник мелкому. — Прости, он не думает что говорит. —Связующий обеспокоенно посмотрел на Ямагучи. Всё встало на места: игнор со стороны Кея, странные взгляды сокомандников и беспокойство Тобио. — Откуда… — едва смог вымолвить тот. Множество версий, где и как он мог проколоться, но зацепиться хотя бы за что-то не удавалось… — Ты же не знаешь… — Тобио выглядел так, будто он сгорит на месте и, судя по всему, от стыда. — Ты как-то о–оставил тетрадь в раздевалке, а Нишиноя–сан прочитал. Вслух. И там был Цукишима. Вот… — Кагеяма очень сильно запинался и под конец практически затих. Хината, не обращая внимания на напряжение, что витало вокруг, недолго размышляя, заявил: — Мы любим тебя такого, какой ты есть. Не переживай. — Жизнерадостно сказал Шоё, похлопав сокомандника по спине. А уже через секунду он вцепился в напарника и потащил на подачу. В это же время Тадаши пытался хоть как-то остановить слёзы, что пытались прорваться сквозь извечную маску. Не видя перед собой ничего, он, словно в замедлении, направился к выходу. Не слушая окликов капитана, едва ощущая пол под ногами, стараясь отвлечь себя и не выплеснуть эмоции при других, клял себя на все лады за дурацкие стихи о проклятой любви и тетрадь, что оказалась не там и не в то время. Лишь взгляд карих глаз остался незамеченным.        Покинув теплоту зала, он прошёл в сторону раздевалки. Холод так и норовился затесаться под, совсем не спасавшую ситуацию, кофту. Мелкий, неприятно холодящий дождь, немного, но успокаивал, приводя чувство реальности, а не страшного сна, что затягивает знанием твоих главных слабостей. Соль на губах отдавала странным привкусом, и быстро смывалась водой. Металл — вот, что не так — привкус соли и металла. Ямагучи прокусил губу, пытаясь сдержать крик, но не заметил этой ранки, как и не заметил человека, что зашёл за ним в раздевалку.        Не оборачиваясь, он дал выход чувствам, что теснились в груди. Все разочарования и боль вылились слезами, которые щекотали щеки парня. В одно мгновение его разворачивают и прижимают к стенке позади. Тот самый и страшный и прекрасный момент признания.       Испуганный парень едва начал вырываться, но сильные руки не дали этого сделать. Тадаши не на шутку испугался и хотел было закричать, но открыв глаза, перед собой он увидел Кея, слегка запыхавшегося и немного покрасневшего от бега. Грудь сковало стальным обручем так, что тяжело вздохнуть. «Зачем он пришёл?» Цукишима медленно отошёл на пару шагов, не тесня собой парня напротив. Ямагучи же пытался привести свой пульс в норму, но, стоявший близко Цукки, явно не помогал этому процессу. Переведя дух, темноволосый парень хотел было спросить, что всё-таки случилось, но Кей высказался первым: — Прости. Прости за такое поведение, за игнор и избегание. Я был растерян, не знал, что и думать. Мне нужно было время придти в себя и понять, что чувствую по отношению к тебе. Да, я понимаю, что повёл себя как дурак, но за эту неделю понял, что… — Кей неловким движением снял очки. Было видно, насколько трудно ему было открываться другому человеку. — Что ты мне нравишься. Тепло, что топит с головой лишь от твоей улыбки, тот странный трепет в груди от твоего вида. Никогда я не испытывал чего-то подобного. Поэтому я испугался, боялся себя и тех неизвестных чувств по отношению к другу. Уже полгода как это длится, но та тетрадь… — Цукишиме не дали закончить. Поцелуй сначала короткий и едва ощутимый, как касания лепестков сакуры, стал долгим, неумело-нежным и робким.  — Ямагучи, ты станешь м–моим…м–моим… — Да.       Ветер неторопливо гонял листву, задувая под ноги прохожих. Серость ушла. Небо вновь прекрасно яркое, с пятнами холодных лучей заходящего солнца. Стоя на мосту, двое влюбленных людей провожали этот сложный, но, по-своему прекрасный день.