Under the moonlight

Она возвращается в Малфой-мэнор под покровом ночной тьмы, когда стрелка гигантских напольных часов в главном зале приближается к полуночи. Возвращается, чтобы в библиотеке обнаружить сестру, глотающую слезы и баюкающую на груди бокал кроваво-красного вина. — Снова? — нотки сострадания проскальзывают в хриплом голосе. Миссис Малфой судорожно кивает, отпивая из бокала. Слезы стекают по щекам, скапливаясь на подбородке и капая вниз, на дорогое, тяжелое платье цвета увядающей зелени. Часы отбили полночь. Беллатрикс опускается рядом, обнимает сестру, накрывает дрожащие холодные руки своими, сухими, со множеством мелких старых шрамов, отставляет наполовину осушенный бокал на столик из красного дерева. — О, Белла... — шепчет Нарцисса, зарываясь носом в буйство темных кудрей. Лестрейндж сцеловывает соленые слезинки со впалых щек, а внутри – отвращение к Люциусу, который вот так спокойно сдох и бросил жену на произвол судьбы. И пускай малфоевского золота в ячейке Гринготтса хватит на несколько веков вперед, Нарцисса страдает. От пустоты, образовавшейся в ней после смерти мужа и потери сына. Драко не умер, нет. Но у него была своя жизнь, своя семья, и состояние матери его совершенно не беспокоило. Нарцисса сгорает. Её пламя жизни колеблется, ровно как и сердцебиение в момент, когда Беллатрикс находит бьющийся пульс на шее. Касаясь губами впадинки ключицы, Пожирательница вдыхает аромат сестры – такой родной запах лаванды. Замирает и обводит языком мягкую кожу, а затем поднимается выше, целуя шею, и приникает к внезапно пересохшим губам Малфой. Под языком у Нарциссы еще жарче, еще слаще, и Беллатрикс едва не захлебывается этой сладостью. Она целует каждый палец тонких рук, осторожно закатывает длинный рукав платья, но тут Малфой вздрагивает и пытается спустить его обратно. Слишком поздно — от взгляда сестры не укрылось множество почти заживших, глубоких белесых шрамов, опоясывающих запястье и внутреннюю часть предплечья. Несколько секунд брюнетка разглядывает полосы, словно осознавая, что произошло. Потом медленно поднимает голову и встречается взглядом с глазами сестры, полными слез. — Цисси... Сильнейшая боль в бездонных глазах Малфой передается Беллатрикс, и она чувствует, как к горлу подступает ком. — Почему, Цисси? Зачем? — Я хотела умереть. Плотину словно прорывает, и Нарцисса падает в объятия сестры, вцепляясь в свою единственную опору, и плачет. Нет, не плачет — рыдает, совершенно не по-аристократически задыхаясь и подвывая. Белла гладит женщину по спине, целует и прижимает к себе, потому что она – все, что осталось у Нарциссы. А Нарцисса дрожит, глотая остатки истерики, и рассказывает, как через месяц после смерти Люциуса к ней пришел Долохов. Как он взял её прямо на этом диване, грубо зажимая рот, чтобы не кричала. Как вжимал в бархатную обивку, вбиваясь все глубже, а когда все существо женщины воспротивилось ему, вонзая ногти в плечи и расцарапывая до крови, швырнул её на пол: — Круцио! Нарцисса снова плачет, вспоминая горячую воду и болезненную силу, с которой она оттирала его запах со своего тела. Отвратительная, оскверненная... В тот же вечер Малфой сделала первый порез. Беллатрикс сидит, прижимая сестру к себе. Она больше не отпустит её. Никогда. — Боже, Цисси, почему ты не рассказала мне сразу? — шепчет Пожирательница, поправляя платиновую прядь. — Я заслужила, Белла. Я заслужила всю эту боль. Я отвратительна. Я- — Молчи. Беллатрикс несильно зажимает рот Малфой ладонью, и их взгляды пересекаются. Опустив руку, Лестрейндж заменяет её губами. Отстранившись, женщина заглядывает в бездонные глаза сестры. — Цисси, ты прекрасна. Ты талантливая волшебница и чудесная мать. Я обещаю, Долохов поплатится за все. Я уничтожу его. Пауза, и Нарцисса вдруг поднимается, встает перед Беллатрикс и смотрит на неё сверху вниз, все еще держа за руку. — Очисть меня, Белла. Сделай меня вновь желанной! — говорит Малфой, расстегивая платье. Ткань с легким шорохом падает на пол, и Нарцисса переступает через неё. — Сделай меня чистой, Белла. Прошу. Лестрейндж не имеет права отказать. Да и не хочет отказываться. — Иди ко мне. Два тела скручиваются в одно, порождая драконье пламя. ------ Перебирая двухцветные волосы спящей сестры, Беллатрикс думает. Думает о том, как заставить Долохова биться в конвульсиях. — Нет, нет, не надо! — вскрикивает Нарцисса, которой снится кошмар. Она целует Малфой в плечо, прижимая к себе. — Я здесь, милая. Я с тобой. -------- Через неделю хоронят Долохова.