прямо как в книжках.

— я хочу остаться здесь и дышать этим воздухом примерно всю оставшуюся вечность. Неугомонный теплый ветер гоняет луговые цветы, позволяет им войти в прелестный легкий танец, прохладно забирается под вязаный свитер, вовлекает все новые и новые деревья и растения в нежную, почти ощутимую кончиками пальцев, симфонию, состоящую из всех тихих звуков, которые будто танцуют, кружатся в пространстве и наблюдают за парочкой влюблённых, что сидят под старым многовековым дубом, каким он казался неопытному юноше, пришедшему на эту поляну впервые. На самом деле, этому величественному дереву не было даже и двух десятков. Стая птиц проносятся над головами парней, они не обращают внимания на этих прекрасных, чирикающих созданий, лишь немного задирают головы и глядят на источник звука. Улетают на юг, унося за собой все плохое и хорошее, что останется лишь в этой осени. Лишь в этом сентябре, который выдался на удивление тёплым и ласковым, радующий своими приятными лучами. Этот первый осенний месяц ещё позволял носить пальто и легкие ветровки, которые пропускали небольшую часть холода к телу. Зато дождей пока не было, а значит можно было не менять кеды и кроссовки на короткие сапоги, которые позволяли бы ходить по лужам. Дороги были сухие, а природа только-только начала менять свои, настолько привычные, зеленую палитру на приглушенную желто-красную гамму оттенков, что так завораживала дух, казалась настоящим волшебством. Осень, впервые за столько сезонов, была настолько удивительной и чудесной, в воздухе будто витало спокойствие и легкая влажность. Небольшое количество белого пуха, что так нежно и аккуратно упали на красный клетчатый плед, с какого-то одуванчика, выглядели так эстетично и аккуратно, но один из парней, бережно убирал их с теплого ложе, дабы они не отвлекали другого от работы. Юноша, чьи волосы напоминали цвет темного кофе, даже немного темнее чем нужно, что-то активно писал в свой блокнотик на пружинках, кремовые листы в котором, были разлинованы серыми горизонтальными линиями. Страницы довольно быстро наполнялись текстом, что-то он зачеркивал, так и оставляя за плотным слоем синих чернил, что-то подчеркивал тонкой полоской цветного красного карандаша, делая пометки на другом обороте бумаги. В очередной раз поправляя оправу черных, отражающих солнце и дающих блики, очков, он взглянул на написанное сквозь толстый слой стекла. Он в очередной раз с неким усилием зачеркнул что-то, как ему казалось, важное и невероятно нужное, переписывая раз за разом какой-то небольшой элемент текста. Майки Уэй — писатель. Нежный, чувственный и невероятно романтичный, считающий, что абсолютно в каждом в мире человеке есть небольшая доля творчества, просто об этом ещё никто не знает. Он безумно влюблен в своё дело, влюблен почти так же, как души ни чает в своем бойфренде. Хоть они и полные противоположности друг другу, парни безуспешно пытаются приучить каждого к какому-либо делу, не свойственному другому. К примеру, Питер Вентц просто ненавидел спокойно сидеть, читать книги и обсуждать «глупые»(как сам юноша иногда о них отзывался) романтические фильмы, на которых Майкл не редко плакал навзрыд, утыкаясь в шею любимого парня(кстати эта часть в их совместном просмотре кино, было самая любимая у черноволосого), умиротворенно гулять за руку по безлюдному парку... Парень был далек от всех этих вещей, ему больше по душе был драйв и приключения, постоянный поток адреналина, который бы разгонял кровь, быстрое движение и прочее. Майки же наоборот, он презрительно относился к громким развлечениям, по типу постоянных дискотек, где нет ничего ценного и интересного, кроме как громкой и орущей из каждого угла музыки, которая лишь давила бы на черепную коробку. Ему больше хотелось заниматься тем, что приносит ему удовольствие. Даже в предпочтениях занятием любовью, парни были не схожи во вкусах. Майки души не чаял в долгих прелюдиях, не только физическом, но и ментальном наслаждение партнером, чтобы все было так нежно и ласково. Питу никогда особо не нравилось такое, он был фанатом различных извращений и игрушек, обожал боль и доминировать, поэтому первая близость у возлюбленных закончилась слезами, болью и долгой обидой. Как только сошлись эти два, совершенно разных, непохожих друг на друга сердца, известно лишь одному Господню. Как уже было ясно, парни были просто невероятно разные. Никто точно не помнил, как произошло их знакомство, но кажется, было это через общих друзей, на одной из глупых вечеринок, куда Майки затянули по чистой случайности. Пит подошел к нему чисто из-за интереса, почему он сидит наверху, отдельно от всей основной массы гостей и читает книгу, вместо того чтобы веселиться. Неловкая беседа в пару реплик, переросла во многочасовой диалог, с бурным обсуждаем классической литературы, комиксов и прочего чтива. Кстати, хоть комиксы и графические романы не совсем являлись литературными произведениями, Майкл любил их читать и с удовольствием мог порассуждать как над глубинным смыслом произведений искусства, так и поговорить о новом человеке пауке или книгах-фентези, ужастиках и прочем. Его кругозор не ограничивался лишь классикой и романтическими фильмами, нет, по ходу каждой их встречи и разговоров, он раскрывался, подобно букету желтовато-пастельной розы, медленно расцветающей в хрупкой стеклянной вазе. Он любил многие фильмы ужасов, любил порассуждать о смыслах в текстах Битлз и Нирваны, рассказывая истории многих серийных убийц, раздумывая о их судьбе и тому, что же повлияло на их психику определенным образом. Уэй задавал Питеру такие вопросы, над которыми он никогда и не задумывался, которые заставляли его узнать о новых, невероятных вещах или взглянуть на новые аспекты жизни по-другому. Вентц и не заметил, как все чаще, его шумная компания начала заменяться на беседу с одним единственным человеком, который, кстати, становился для него все более ближе и все более открытым. Их первый поцелуй произошёл так же нежно и внезапно. Он был таким же искренне чистым, невинным, прямо как сам Майкл. И после того, как сладкие губы Вентца отстранились, он прошептал лишь одно, то, что до сих пор отпечатано в голове юноши и всплывает каждый раз, когда Пит думает о Майки, о его чудесном, уютном котенке. « — Прямо как в книжках... — прошептал одними пухлыми губками он, а по его щекам покатились тонкие дорожки соленых, будто хрустальных слез.» *** — Пит, чего ты там увидел? — послышался тихий голос где-то справа. Юноша поднимает голову, делая небольшое движение головой в сторону, убирая таким образом со своих глаз челку, состоящую из прядей угольно чёрных волос. Уэй вновь приподнял очки, которые сползи с глаз, так изящно смотря сквозь них на любимого. Майки был обеспокоен. Всё-таки, он вытащил своего возлюбленного на очередное «глупое», по его мнению свидание, где они наслаждаются природой и где шатен продолжает писать свою небольшую книгу. Ошибочно, он подумал, что Вентцу настолько скучно сидеть здесь, что он уснул с открытыми глазами, но как только на лице, любимого сердцем парня, взыграла улыбка, такая искренняя, будто весь спектр радости и чувств отразился в этом обыденном, таким непримечательным для человека. На самом деле Майки вкладывал в это действие намного больший смысл, чем просто банальная радость. Это чертовски сильная любовь и невероятное счастье. Счастье означало комфорт, а это все, что нужно было младшему парню, поэтому он ответил на этот жест собственной улыбкой. И кажется, Вентц настолько сильно был рад такому теплому и приятному развитию событий, так что, из-за своей любви к шатену, почти сразу налетел на его худенькое тело, скрытое под плотной тканью свитера, выбивая из тонких и изящных пальцев карандаш. Предмет почти сразу укатился куда-то в сторону, теряясь на фоне бордово-красного пледа. А из-за своей круглой формы, кажется, продолжил катиться и сейчас совсем затерялся. Блокноту повезло чуть больше, юный писатель успел закрыть его и убрать в сторону, пока на него не налетел любимый. Пит пытается быть романтичным, он правда хотел бы показаться милым и ласковым для своего такого образованного, интеллигентного парня, который, хоть и имеет идеальное представление о любви из литературы, кино и парочки не слишком удачных отношений. Неспешно, Майкл убирает чёрные волосы с его лица, боже, его волосы такие мягкие и волнистые на ощупь, Питер постоянно говорит, что хочет отрастить себе длинные волосы и Уэй младший поддерживает его решения, ведь влюбился он совсем не в его внешность, а в его чудесную душу. Аккуратно, словно боясь спугнуть своего чудесного парня, юноша взял лицо любимого в свои ладони, пробегаясь кончиками пальцев по легкой щетине на щеках, очерчивая указательным пальцем родинки и едва заметные веснушки, собирая их в созвездия на лице брюнета. Тот, в свою очередь, наслаждался прикосновениями, получая от них настолько внеземное удовольствие, что прикрыл свои чудесные глазки, цвета грецкого ореха и улыбнулся. От шатена послышался тихий смешок, он одарил бойфренда теплым поцелуем в кончик носа, чувствуя невероятное тепло и радость, что зародились так быстро и разгорелись всего за пару секунд до каких-то невероятных масштабов. — Ты знал, что животные, в частности коты, обычно прищуриваются или прикрывают глаза, когда совершенно расслаблены и чувствуют, что они в безопасности? — неожиданно выдал Уэй, внимательно наблюдая за реакцией своего партнёра. Питер приоткрыл глазки и приподняв одну бровь, вопросительно взглянул на любимого человека, который в свою очередь лишь хихикнул, продолжая гладить старшего, будто стараясь приласкать его как котенка. — Это тонкий комплимент или намек на то, что я животное? — глупо улыбнулся Вентц и с тихим смешком, убрал руки со своих щек и взяв запястья Майкла в свои, резко, даже чуть грубовато для такого как Майки, он повалил парня прямо на себя, слыша лишь тихий писк: «Пит!», который сочетал в себе некое недовольство, но одновременно с этим радость и невероятную любовь. Понежничать Уэй никогда не был против, однако обычно, его представление о нежности, несколько отличалось от того, что представлял темноволосый под понятием «нежность». Старался, он правда старался и ох, боже, эти старания заставляли сердце юного писателя таять, трепетать от того, что даже не смотря на свою резкость и странную привычку отстраняться, как раз из-за того, что тол делает что-либо очень неожиданно. В этот раз он не отстранился. Вентц приподнял его очки на макушку, тем самым убирая свисающие темно-русые волосы с лица, и стал покрывать его лицо поцелуями, не оставляя ни одного участка кожи без внимания, словно тысячи и тысячи нежных бабочек усаживались на его лицо и тут же исчезали, оставляя после себя приятное ощущение легкости и сладкого привкуса мяты. Пит пахнет женьшенем, ментолом из-за своей дурацкой привычки вечно жевать жевательную резинку и полынью. Майки пах книгами. Он пах старой, потрепанной уютной библиотекой, шерстяными свитерами и клевером, хоть эти цветы его не привлекали, парню больше нравилась желтая мать-и-мачеха, пионы и ромашки. А Питеру нравился Майки. Медленно сводя ласки на «нет», младший юноша успокаивающе начал гладить его по бокам и шее, надеясь унять разбушевавшегося парня, который прекрасно все понял и оставил финальные отметины на его впалых скулах. Он зацеловал его всего: закрытые веки, кончик и крылья носа, щеки, лоб, подбородок, уголки губ, участок кожи меж бровей, даже шею успел немного задеть, но так и не оставил главного поцелуя – на губах Майки Уэя. Замечая эту деталь, которая по сути, играла не столь важную роль, шатен притворно надул губы, делая вид, будто очень сильно обиделся на своего бойфренда за какую-то оплошность, которую он совершенно не заметил. А Пит заметил. И теперь, темноволосый парень заканчивает целовать чужое(хотя, уже совсем давно не чужое, а такое невероятно родное и нужное сейчас) лицо, улыбается, догадываясь на что всё-таки "обиделся" его прекрасный партнер. Парень немного выжидает, заглядывает в глаза Майкла. Они похожи на прекрасные, чудесные изумруды, которые переливаются всем спектром зеленого. Вентц выдыхает. Он поражен прекрасной картиной, что раскрылась перед ним. Улыбается, приоткрывает свои чуть розоватые губки, берет младшего юношу за подбородок и накрывает его губы своими. Майки ощущает каждый их поцелуй, как самый первый. Сначала, его будто пронзает резкий электрический ток по телу, будто яркая вспышка света озаряет разум и затмевает движения, заставляя Уэя потерять контроль над своим телом, лишь на пару секунд, это проходит так быстро и моментально, что Майкл почти сразу вливается в ритм поцелуя, не сдерживая тихого хихиканья и такой согревающей улыбки. Они сминают губы друг друга, они прикасаются к телам друг друга, все чтобы просто почувствовать, что они живы, что они счастливы и что они свободны. Они вместе. Возлюбленные ищут в друг друге ту бесконечную отдачу, то такое нужное спасение, будто губы напротив – последний кислород на земле, и все что остается – это лишь целоваться как можно крепче и больше, пока они могут. Пока они живы. *** « — Человеческая жизнь настолько коротка, чтобы лишний раз сидеть и бездействовать. Мы – чертовы песчинки в этой бесконечной и бескрайней песочнице под названием "Вселенная". Подумай, сколько дней осталось нам вместе? Год, месяц, неделя? Возможно я умру через час или следующие десять минут, мы ведь никогда не знаем точно, сможем ли мы увидеться завтра... Я просто хочу жить, Пит. Давай потратим несколько следующих секунд на то, чтобы просто целоваться, пока мы ещё можем сделать это? Я люблю тебя больше всего на этом свете, так... Чего мы ждем? — после этих слов, Майки сам, впервые впился в губы своего избранника, без лишних смущений и неловкости. А Вентц впервые задумался о том, что никогда не отпустит этого парня от себя. » *** Завершая поцелуй, влюблённые вновь коротко соприкасаются губами, буквально на мгновение, а затем вновь улыбаются. Ветер по-прежнему гоняет луговые цветы, позволяет желтым листикам сорваться с ближайших деревьев и осесть на клетчатый плед, украшая его золотистой россыпью даров природы. Шатен улыбается своей самой счастливой, но в то же время такой умиротворяющей и спокойной улыбкой, жмется к телу напротив и утыкается крошечным, чуть вздернутым носиком в шею своего любимого, издавая тихий звук, отдаленно похожий на мурлыканье кота. — Мы всегда будем вместе, Майки. — так серьёзно и ласково шепчет черноволосый юноша, будто боясь, что его такое личное, такое невероятно чистосердечное и искреннее признание подслушают ненужные уши. Такие вещи должны быть максимально интимные. Они только для них двоих. — Будем любить друг друга прямо как в книжках? — с легкой долей шутки в голосе, но так же ласково спросил Майкл у своего партнера, не отрываясь от его шеи. Вентц, недолго думая, целует младшего юношу в щеку и сам прикрывает глаза, обнимая его двумя руками за талию, будто показывая этим жестом, что он даст своему объекту обожания всю возможную защиту и поддержку. И так действительно будет всегда. — Прямо как в книжках. — утвердительно шепчет Пит, вслушиваясь в то, как цветы вокруг них, вновь закружились в танце.