И мы пророки его

— И почему мисс Уорделл на меня так взъелась? Она же обычно мухи не обидит, — вздыхает Харви, садясь рядом с Сабриной на их традиционное место в школьной библиотеке. — В каком смысле? — смеётся Сабрина, искренне полагая, что дело только в неудачном дне Харви и плохом настроении мисс Уорделл. У всех бывает плохое настроение, даже у самых последних ботаничек и синих чулков. — Может быть, ты как-то обидел её? — уже серьёзно спрашивает Сабрина, когда лицо Харви не теряет своего типичного выражения грустного доброго щеночка и после пары-тройки призванных расслабить шуток. — Я? Обидел? — усмехается Харви, и Сабрина мысленно с ним соглашается. Харви за всю жизнь, кажется, ни одного дурного слова не произнёс. Он мягкий и спокойный, в глубине души она даже готова признать, что немного забитый благодаря «воспитанию» отца. Что он там мог сказать обычной школьной училке? Правда, стоит признать, мисс Уорделл уже не та милая замухрышка, какой они привыкли её видеть. Ещё и поэтому Сабрина начинает верить на первый взгляд абсурдным словам своего парня. — Так как она проявляет свое недовольство? — Сабрина представляет нечто вроде «мистер Кинкл, воспитанные молодые люди так себя не ведут, вам следует уделять больше внимания учёбе», на большее её воображения в данном случае не хватает. — Она уже дважды вызывала в школу моего отца, а ты знаешь, как он ко мне относится и как его бесят мои неудачи, — такого она никак не ожидает и в самом прямом смысле открывает рот от удивления. — Запретила мне играть в баскетбольной команде, якобы это не для моего слабого здоровья, зато потребовала, чтобы я попробовался в команду по регби, — продолжает Харви, и Сабрина понимает, как долго он держал это в себе. Больше всего на свете Харви боится показаться трусливым и жалким. — Все наладится. Это же мисс Уорделл, — она гладит Харви по плечу в знак поддержки, не придумав ничего лучше. В конце концов, мисс Уорделл и правда не имеет причин ненавидеть и гнобить Харви. «Перебесится», почему-то бьётся в голове у Сабрины. Но лучше не становится. Прежде безобидная училка как будто преследует её парня, вызывая в свой адрес самую настоящую ярость. — Мистер Кинкл, вы снова опоздали? — мисс Уорделл встречает их у входа, словно точно знала, когда они придут. — Но вы же сами задали мне срочное исследование и попросили принести сегодня ко второму уроку, — по-детски удивляется Харви, и Сабрина чувствует, что его терпение на исходе. Ещё немного, и даже такой терпеливый и беззлобный парень, как он, выкинет что-нибудь непоправимое. — Я? Попросила? — губы мисс Уорделл искривляются в гадкой издевательской ухмылке, как будто она в принципе не способна что-либо попросить. Впрочем, это и правда так уже довольно долгое время. Мисс Уорделл действительно изменилась. — Не припомню. — Мисс Уорделл, — практически рычит Харви, сжимая руки в кулаки и делая шаг вперёд. Сабрина в последний момент успевает остановить его. — Пусть ваш отец зайдёт ко мне. Снова, — мисс Уорделл опять неприятно улыбается и уходит, совсем пошло покачивая бёдрами. — Я разберусь с ней, Харви, — обещает Сабрина и кидается следом за учительницей. Мисс Уорделл перемещается будто по воздуху: когда Сабрина догоняет её, она уже сидит в своём кабинете, словно никогда его не покидала — расслаблено, спокойно и, самое главное, с выражением фальшивого участия на лице. В том, что оно фальшивое, Сабрина впервые не сомневается. По каким-то причинам мисс Уорделл и правда заимела зуб на Харви. — В чем дело, Сабрина? — приторно-ласково интересуется учительница. — Почему вы так обращаетесь с Харви? Это несправедливо! — Сабрина кричит, как и всегда, грудью бросаясь на защиту любимого парня и не замечая нездорового блеска в глазах мисс Уорделл. — Сабрина, мистер Кинкл совсем не справляется с учебой. Да и спорт ему не удаётся. Я понимаю, что он не в лучшем состоянии после всего, что ему пришлось пережить, — мисс Уорделл делает эффектную паузу и сострадательно качает головой, прежде чем продолжить: — Поэтому, возможно, смена школы пойдёт ему только на пользу. — Смена школы? — шепчет Сабрина и наконец осознает, что мисс Уорделл вознамерилась выгнать Харви из школы и что, скорее всего, в её понимании так будет лучше для самой Сабрины. — Не бывать этому! Никогда! — от всей души обещает Сабрина и выбегает из кабинета. «Это не сложно», — повторяет она самой себе следующим вечером. Она уже делала такое. Теоретически она могла бы придумать что-то ещё, но действовать надо быстро, а в голову ничего другого сходу не приходит. Да ей и не хочется вредить мисс Уорделл. Ей нужно лишь припугнуть её. Проблема заключается в том, что мисс Уорделл — ведьма, и она не поведется так же легко и быстро, как Билли и его дружки-дегенераты. Она обещала оберегать Сабрину, но она будет защищаться — никто не действует в ущерб инстинкту самосохранения. Именно поэтому Сабрина не попросит ничьей помощи: мисс Уорделл будет защищаться, и все же она не причинит ей смертельного вреда, а вот другим... Ещё одна проблема состоит в том, что мисс Уорделл — сильная ведьма. Связать её непросто. Сабрина внимательно читает все доступные ей книги. Связать... Идея все же приходит ей в сознание, когда она наконец-то отпускает его хоть немного. — Какого ангела?! — вскрикивает мисс Уорделл, переступив порог. Как только высоченная шпилька учительницы касается пола дома, предусмотрительно нарисованная Сабриной пентаграмма запирает её в круг. Все прошло как нельзя лучше, хотя Сабрина и удивляется почти постоянному отсутствию мисс Уорделл дома — вряд ли у неё море кавалеров, раньше ведь их не водилось совсем. «Раньше мисс Уорделл и не ходила в обтягивающих платьях и на шпильках», — напоминает Сабрине её похотливая ведьминская суть. Сабрина-человек ещё ребёнок и знакома только с влажными поцелуями Харви, Сабрина-ведьма не может не видеть сексуальную сторону любого мужчины и любой женщины, так было заложено самой природой. — Сабрина! Я требую объяснений! — голос учительницы звенит от гнева. Да, она определённо изменилась. — Я предупреждала, чтобы вы не трогали Харви. Я знаю, вы думаете, нам лучше расстаться, но я не позволю вам решать, — спокойно отвечает Сабрина, чувствуя, как магия бушует внутри неё всё сильнее: так всегда происходит в моменты злобы и волнения, а особенно — в моменты злого волнения. — И что же ты мне сделаешь? — мисс Уорделл прищуривается и усмехается как-то совсем не по-доброму. Снова Сабрина ощущает в ней что-то, чего прежде не замечала. Или не хотела замечать. Слова заклинания сами исторгаются изо рта Сабрины, и лицо мисс Уорделл меняется — на нем появляется тревога и ещё большее неудовольствие. Она пытается заклинать в ответ, но пентаграмма сдерживает её. Сабрину удивляет, как ярко при этом светится рисунок — это означает, что существо внутри него очень, очень могущественно, а даже сейчас мисс Уорделл не тянет на великую и непобедимую ведьму. Потом она наконец-то теряет сознание и падает на пол — прямо носом в остроконечную звезду. Хорошая девочка. «Хорошая девочка?!» — переспрашивает Сабрина у самой себя. Откуда в её голове вообще взялись такие пошлые и избитые фразы? Мисс Уорделл слабо дергается на полу. Она и впрямь очень сильная ведьма — многие другие ещё сутки лежали бы бревном, а потом ещё долго учились бы заново шевелить хоть пальцем. Поэтому Сабрина спешит перетащить учительницу в кровать. Это не так уж сложно — мисс Уорделл совершенно ничего не весит, христиане бы сказали, что она — как там? — питается святым духом. Сабрина достаёт заговоренные верёвки и привязывает учительницу к спинке кровати. Верёвки вокруг запястий мисс Уорделл сначала желтеют, потом краснеют, а затем белеют и принимают прежний вид. Сабрина различает едва слышный женский стон. Она подсмотрела этот вариант в каком-то фильме, и он показался ей действенным: Харви ничего не узнает, а мисс Уордел точно будет молчать. Тем более Сабрина уже пробовала нечто похожее — с Билли и вещими сестричками. Получилось удачно. Значит, и сейчас получится. Никто не хочет, чтобы его компрометирующие фото и видео ходили по рукам. Сабрина щелкает пальцами, снимая первое заклятие, и мисс Уорделл мгновенно приходит в себя. — Это... несколько неожиданно, Сабрина, — она с удивлением дергает привязанной рукой и озирается по сторонам. Её сверкающие голубые глаза бегают взглядом быстро-быстро, выдавая работу ума и полное отсутствие страха. — И что же ты задумала? — Шантажировать вас, — отвечает Сабрина и достаёт фотоаппарат, прежде чем прошептать слова третьего заклинания, от которого обтягивающее, но закрытое платье учительницы меняется на шёлковый зелёный халат. — Интересно, — прищурившись, замечает мисс Уорделл и снова шевелит руками, но как-то нехотя и лениво. Затем она осматривает свое теперь полуголое тело и продолжает: — Думаешь, меня испугает, если болваны из школы увидят мои голые фото? Я не те мальчики, Сабрина. — А если я буду на видео с вами? — недолго поразмыслив, парирует Сабрина. Ей не хочется заниматься ещё и такой гадостью, но ради Харви она готова на всё. К тому же, очень сомнительно, что в итоге фотографии или видео увидят свет. У неё всё должно получиться. — Ну и что? — смеётся мисс Уорделл и наклоняется вперёд, словно стараясь сократить расстояние между ними. — Я в этой школе только из-за тебя, Сабрина. Потому что обещала твоему отцу защищать тебя. Пусть меня уволят, я найду другой способ, — и она возвращается обратно — головой к высокой спинке кровати. — А что скажет Верховный Жрец? И Антипапа? Разве наставникам можно иметь связи с учениками? — Сабрина сама удивляется своей находчивости — лицо мисс Уорделл наконец-то мрачнеет, а её уверенность в себе, кажется, впервые здорово пошатнулась. — Харви мешает тебе, Сабрина. Я всего лишь забочусь о тебе, — она снова включает добрую и милую учительницу, говорит тихо и мягко улыбается, но Сабрину уже давно так не проведешь. — Он останется в школе, — твёрдо отрезает она и, положив камеру на стол, начинает раздеваться. Мисс Уорделл смотрит на неё, практически не выражая эмоций — ни паники, ни гнева, ни отчаяния. Ничего. Внешне она так и остаётся безмолвно и беспомощно лежать на кровати, но внутри у самой древней ведьмы идёт мучительная борьба. Что правильнее: переубедить Сабрину, оставив её наивное девичество Владыке, или соблазнить, ещё больше очернить её суть, тем самым надёжнее и быстрее привести на путь тьмы? Владыка мечтал и о юных прелестях Сабрины, и о её почерневшей душе, и выбирать придётся Лилит. В любом случае Владыка будет недоволен. Так что же приятнее ей самой? Сабрина в нижнем белье несколько неуверенно приближается к ней. Неуверенно, но неуклононно. Ну разве стоит этот малолетний болван такой сильной и смелой женщины? Когда Сабрина подрастёт, ей не будет равных. Лилит не хотела признавать, но с каждым новым днем она все больше убеждается в правоте Владыки. — Ну и что же ты будешь делать, Сабрина? Ты же невинна, — Лилит хищно улыбается, забавляясь борьбой скромности и женственности на лице юной ведьмочки. А потом Сабрина вдруг наотмашь бьет её по лицу. — Простите, — она с изумлением смотрит на собственную руку, как будто та действовала сама по себе. Ведьминская сущность все больше берет над ней верх, что побуждает Лилит подыграть. — Не извиняйся, Сабрина. Делай то, что задумала. Никогда не отступай, — шепчет Лилит, снова сверкая колдовскими глазами. Сабрина смотрит на неё завороженно, как будто утратив чувство реальности. Словно в бреду, она берётся за пояс халата учительницы, который сама создала совсем недавно. Сабрина не помнит, чтобы когда-нибудь ей нравились женщины, но мисс Уорделл... Между ними всегда было что-то... близкое, дорогое... странное. Сабрина всегда заботилась о ней, тащила в свою компанию, чтобы несчастная учительница не чувствовала себя одиноко, а сейчас... Сейчас немолодая милая мышка в очках и старой бабушкиной юбке вдруг превратилась в секс-бомбу в тесных платьях и на каблуках. И теперь Сабрина чувствует что-то ещё. Какой-то новый интерес. Она осторожно касается груди учительницы, давая волю странному желанию. При всей своей стройности мисс Уорделл оказывается совсем не тощей — у неё плотная упругая грудь и вовсе не выпирающие ребра. Сабрина ощупывает их все более уверенно, стараясь не замечать наблюдающего взгляда. Пусть наблюдает. Она её не смутит. Сабрина касается носом её шеи, вдыхает запах — пряный аромат духов, практически не смешанный ни с чем более. Ей хочется, чтобы мисс Уорделл вздохнула или застонала или ещё что-нибудь, но она по-прежнему молчит. Несмотря на откровенно вызывающий внешний вид, она не производит впечатление изголодавшейся женщины. Определённо, это не Харви, заводящийся от одного прикосновения Сабрины. Зато Сабрина, неожиданно для себя, распаляется все больше: она распахивает халат учительницы, водит ладонью по животу, сама прижимается всем телом. Остатки одежды им только мешают, но Сабрина слишком потерялась в своих противоречивых желаниях, чтобы выбрать, стащить нижнее белье с себя или с мисс Уорделл, поцеловать её или сразу пробраться ей между ног. Тёмная женская сущность разрывает Сабрину изнутри. — Мисс Уорделл... — шепчет она, водя губами по горлу и ключицам этой странной женщины. Не должна ли она теперь звать её Мэри? Может быть, это уместно, учитывая, что она хочет коварно запечатлеть их близость и давнее знакомство? — Ну давай, Сабрина, порадуй меня. Ты ведь все решила, — вместо того, чтобы взывать к её рассудку, мисс Уорделл просто раздвигает ноги. Не просто — плавно и соблазнительно. В одну секунду лёд оборачивается абсолютной и бесконечной похотью. Как завороженная, Сабрина подчиняется и стягивает с учительницы трусики — конечно же, темно-зелёные, под цвет роскошного халата. И утыкается лицом ей ровно между бедер. Мысль о том, что все это только ради шантажа, остаётся где-то далеко — вместе с камерой на полке. Гораздо больше Сабрину волнует, чем впечатлить мисс Уорделл. Да, именно «мисс Уорделл», не «Мэри», не какая-нибудь «дорогая-любимая» и никак ещё — только это извращенцкое обращение, заводящее как ничто другое. — Смелее, — мисс Уорделл облизывает губы языком, который в полумраке больше похож на змеиный. — Это не ядерная физика, — бормочет Сабрина самой себе и касается горячей плоти совсем неопытным ртом. Она старается, выводит фигуры, дует и покусывает, хватается повлажневшими ладонями за чужие женские бедра, чтобы не сойти с ума: удовольствие от близости слишком велико — Сабрина не дура, она невинна, но не наивна, она знает, что мисс Уорделл вряд ли в полном восторге от её первых потуг. Теперь она окончательно понимает и кое-что ещё: эта женщина всегда вызывала в ней влечение, хоть в старушечьем пальто, хоть в сетчатых чулках. Наконец-то, наконец-то всё ясно, всё на своём месте — Сабрине так не хватает определённости, полукровке, недоведьме. — Сабрина... — услужливо тянет Лилит, невольно восхищаясь страстью девчонки, ярким порывом юной души. У похотливой демоницы за целые тысячелетия были сотни любовников и любовниц, давно прошло время, когда она наслаждалась, дьявольским соблазном забирая невинность и чистоту. Всего было так много и так давно, что демоница похоти уже не страдала похотью. Но Сабрина... Сабрина и впрямь особенная. Если бы только она могла освободиться и прижать голову девчонки поближе, заставить лизать быстрее и глубже, схватить её за белобрысые волосы и расцарапать спину... — Войди, — вместо этого стонет она, почти искренне. И Сабрина снова подчиняется, сначала увлажняет пальцы в собственном рту, а потом проникает ими в погорячевшее тело Лилит. Способная во всем, она быстро находит темп и ритм. Выйти-войти-и снова по кругу. Глаза у юной ведьмы становятся огромными, лицо покрывается испариной, грудь тяжело вздымается и прижимается к животу Лилит. Она смотрит, смотрит, смотрит — одновременно ребёнок и самая могущественная ведьма за всю историю, пусть и не знает об этом. И она в её власти, во власти Лилит, а не Владыки, будь он четырежды проклят. «Власть, власть, власть. Моя, моя, моя». Даже самые искусные ласки не сравнятся с таким могуществом. — Освободи меня, Сабрина, — заходясь в оргазме, приказывает-почти просит Лилит, и зачарованные путы немедленно исчезают. Сабрина даже не прочитала заклинание — она просто пожелала. Способнейшая. Лилит молниеносно опрокидывает её на спину, расстегивает лифчик, сдирает трусики и втискивает сразу два пальца в пульсирующее нутро Сабрины. Она настолько разгоряченная и настолько не готова к боли, смешавшейся с удовольствием, что кончает мгновенно, на одном первобытном инстинкте, откидывается на скомканное одеяло и постельное белье и потрясенно смотрит в потолок. «В другой раз», — разочарованно думает Лилит, пусть и ожидала подобной скорострельности от распалившейся в гормональном буйстве девчонки. «В другой раз?» — переспрашивает демоница сама у себя и решает подумать над этой внезапной мыслью на досуге. Пока Сабрина лежит в отключке с открытыми глазами, она накидывает халат, невольно отмечая, как хорошо девчонка запомнила его во сне и как точно воссоздала, и подходит к камере. Сначала она собирается уничтожить запись, хотя и уверена, что Сабрина уже не воспользуется ей, а потом решает оставить все как есть. На память. На следующий день Сабрина ходит хмурая. Настолько хмурая, что даже Харви посматривает на неё с опаской. Как ей вообще хватило смелости прийти в школу? Сабрина не знает. Вчера она просто ушла из дома учительницы, чуть не забыв камеру. Двигалась в бреду, словно робот или больной в лихорадке. Эйфория и следом онемение. Она вернулась, разговаривала с тетушками, вела себя, как обычно... Пока не достала из сумки камеру... Она даже не смогла посмотреть видео — первой минуты оказалось достаточно, чтобы она спрятала плёнку в самый дальний угол своей комнаты и спрятала голову под подушку. Всё не так. Совсем не так, как та выходка с Билли. Не так. — Сабрина, — окликивает её хорошо знакомый голос, и она нехотя поворачивается. Интересно, она покраснела ярче мака из их семейного огорода, или ей все же повезло? Не то чтобы она жалела — Сабрина умеет отвечать за свои поступки, но... в этот раз она переоценила себя, с чем смириться гораздо, гораздо тяжелее, чем с обычным стыдом. — Да, мисс Уорделл? — пересохшими губами уверенно спрашивает она. Харви сжимает её руку, решив, что она ждёт какой-нибудь гневной тирады, и впервые Сабрине хочется оттолкнуть его. Он здесь лишний. Он ничего, ничего не понимает. — Ваши доводы убедили меня, мисс Спеллман. Я была слишком строга с мистером Кинклом. Он остаётся, — мисс Уорделл тепло улыбается, привычно сверкает глазами и удаляется, стуча каблуками и ни одним жестом не выдавая, что она думает о Сабрине теперь и что собирается делать. Сегодня Сабрина думает: есть вещи пострашнее и посложнее книги зверя.