The light behind her eyes

      На следующий день был выходной.       По настоянию Фарлана, Беатрис почти весь день просидела в комнате, вставая только для того, чтобы размять свои ноги или перейти из одной комнаты в другую. Заняться верховой ездой или поупражняться с приводом она не могла по определению, ибо с таким плечом Беатрис могла держать в руках разве что книжку или чашку с чаем.       Так и прошел почти весь ее день. Она читала книгу и пила чай, периодически выходила на прогулку, где сталкивалась с радостными Изабель и Фарланом и другими солдатами, которые приветливо улыбались ей в ответ. Несколько раз за день она порывалась узнать, где Эрвин и что с ним случилось. Мартин и его друзья, громко посмеиваясь, рассказали ей, как пьяный в дым Эрвин вернулся где-то в районе полуночи, размахивая пустой бутылкой из-под виски и распевая во весь голос «Миллион алых роз». Беатрис старалась не смеяться, дабы не показаться невежественной, но не удержалась и посмеялась вместе с ними над этой забавной историей. На этот счет она была спокойна.       Она беспокоилась о Леви. За весь день она ни разу не пересеклась с ним. Беатрис опасалась, что он чем-то заболел и слег с какой-нибудь простудой, но Фарлану удалось убедить ее, что с ним все хорошо и что он уехал проведать Яна и Джеки.       Где-то к концу дня Беатрис перестала метаться туда-сюда от волнения и успокоилась окончательно. Плечо медленно, но верно восстанавливалось. Особенно ее порадовало известия доктора о том, что через три дня, по его прикидке, рана перестанет ее беспокоить. Он аккуратно зашил порез и попросил потерпеть еще три дня такого же спокойного режима, после чего ушел.       Беатрис уже глубоко спала, когда вечером Леви пришел к ней в комнату. Он весь день пробыл с Джеки и Яном в городе, рассказывая о том, что с ними происходило. Услышав печальную историю о нем с Беатрис от и до, двое друзей посоветовали ему в качестве извинения и примирения купить букетов цветов. Среди их банды все знали, что Беатрис была просто без ума от них, но без солнечного света в Подземном городе они не выживали. Сам он, правда, поначалу растерялся, но Джеки и Ян сумели настоять на своем.       Леви не пожалел денег на букет, ибо чувствовал себя виноватым. Перед уходом с утра он быстро помирился с Изабель и Фарланом, ведь не особо переживал по этому поводу, да и они довольно быстро простили ему выходки прошлого дня. На сердце было тяжело после ссоры с Беатрис.       Фарлан был прав — Леви ревновал, но в таком сам себе никогда не признается. Он был слишком горд для этого и считал, что не может опуститься до такого.       Однако факт оставался фактом.       И вот Леви, после своих душевных терзаний, стоял на пороге комнаты с цветами в руках и смотрел на мирно спящую Беатрис.       Так он простоял какое-то время, не решаясь зайти. Точнее, он не хотел заходить — сказать банальное «прости» оказалось не так легко, как он думал. Леви уже был готов плюнуть на эту идею, убедив себя, что ничего не выйдет, когда Беатрис внезапно зашевелилась. — Кто… там?       Но, едва встретившись взглядом с Леви, весь сон как рукой сняло. В глазах промелькнул шок, затем радость, а после — растерянность и вина.       Он тут же взял себя в руки и глубоко вздохнул. Леви знал, что если он сейчас не решится, то потом вообще не сможет сказать. — Прости меня, Трис, — с трудом выдавил он. — Я наговорил много лишнего и того, что не должен был. Я вел себя как эгоист и не замечал этого… — он запнулся. Беатрис встала с кровати и подошла к нему. — И я очень сожалею об этом. Прости.       Вместо ответа она обняла его. Букет цветов упал на пол. Леви инстинктивно прижал ее к себе, вдыхая аромат волос. Словно солдат, вернувшийся после войны, переживший долгую разлуку, он не хотел ее отпускать. Ему хотелось, чтобы так было всегда.       Леви снова поймал себя на этой эгоистичной мысли и ощутил стыд. Несмотря на те грубые слова, которые он сказал в ее адрес, Беатрис все равно дарила утешение и теплоту, все равно искренне улыбалась ему, все равно была рядом с ним — гордым, влюбленным эгоистом. — Трис… — Прости и ты меня, Леви, — она негромко заплакала. Видимо, от радости. — Я тоже совершила ошибку и не сдержала обещание. Этого больше не повторится. — Я верю тебе, — вопреки своему желанию, он выдавил из себя искреннюю улыбку.       Заметив это, Беатрис просияла. — Прямо как тогда… — Знаю. Но тебе пора спать.       Она кивнула, послушно забралась под одеяло и закрыла глаза.       Беатрис уснула быстро, однако Леви еще какое-то время сидел у изголовья кровати, наблюдая за ней и словно охраняя ее сон. И как ему вообще пришло в голову злиться на это чудо? Маленькое чудо, которое заставляло его улыбаться каждый день. — Ну же, Леви! Улыбнись! — Нет, не буду.       Беатрис насупилась. — Почему ты никогда не улыбаешься? — Потому что не хочу. — Ну пожалуйста! — взмолилась она. — Хотя бы сегодня. В честь моего дня рождения. Что скажешь?       Парень тяжело вздохнул. — Ладно, — нехотя произнес он. — Но только потому, что тебе сегодня исполняется десять лет. Взамен ты тоже должна будешь мне улыбнуться. Договорились? — Хорошо.       Он нехотя растянул губы в искренней доброй улыбке. Беатрис обрадовалась и смотрела на него с восторгом до тех пор, пока его лицо не приняло свое обычное выражение. — Твоя очередь. — Ага.       Беатрис энергично вскочила на ноги и улыбнулась ему. Для нее это не составляло особого труда, но через несколько секунд она не выдержала и рассмеялась, обнажая ряд ровных белых зубов. — Что? Что в этом смешного? — растерянно спросил Леви. — Почему ты смеешься? — Я радуюсь. — И чему же? — Что, спустя месяц после нашей первой встречи, ты наконец-то улыбнулся мне.       Леви и сам невольно расплылся в широкой улыбке, вспоминая тот день и по-новому осознавая, как мало ей нужно для счастья. Просто улыбнуться — и ее глаза и лицо будут сиять ярче солнца. Он был даже рад, что с тех пор ничего не изменилось. Она, похоже, совершенно не обратила внимания на букет. Беатрис уже было достаточно одного его появления, и свет, которым всегда горели ее глаза в моменты радости, вновь вернулся к ней.       Посидев так еще несколько секунд, Леви задул тусклую свечу в лампаде, поставив букет в первую попавшуюся ему на глаза вазу и вышел из комнаты.       Он понял, что зря злился на Беатрис. Причина была в другом, и Леви знал, что это за причина. Точнее, кто. ///       Это произошло утром. Повидавшись с Беатрис, Фарланом и Изабель, он направился в кабинет к Эрвину. Сославшись на якобы неотложную с ним встречу, которую ему якобы назначил Эрвин, Леви целеустремленно дошел до кабинета и зашел туда. Без стука, без разрешения. Благо, что никого, кроме него, больше не было, ибо Леви был намерен покончить с этим немедленно и не потерпел был присутствия третьего лица. — Прекращая играть в эти дерьмовые игры!       Эрвин оторвался от бумаг и странно посмотрел на него, как будто не понимал, о чем идет речь. — Ты это о Трис? — Для тебя она Беатрис, — процедил Леви сквозь зубы.       Уловив атмосферу, Эрвин загадочно улыбнулся. Бумаги перестали интересовать его внимание, поэтому он отложил их в самый дальний угол своего ящика. — Ты ревнуешь? — Дело не в этом. — Тогда в чем? — Это тебя не касается. Просто оставь ее в покое.       Он усмехнулся. — Она мне нравится, я не стану это отрицать. В отличие от тебя. — Мерзавец. — Неужели ты наивно полагал, что у тебя никогда не появится конкурентов за ее любовь? Конечно они будут. Кому же не захочется иметь такого милого ангела, который всецело верит каждому твоему слову? — Ты совсем ее не знаешь, — возразил Леви. — Она не такая. Откуда тебе вообще знать о ней что-нибудь? — Ты прав. Может, о ней я плохо знаю — однако мне это ни к чему — но, благодаря твоей подруге, я узнал много чего о тебе.       Леви похолодел. Неужели она проболталась про задание? — О чем ты говоришь? — О твоем прошлом. О том, кто ты такой. Я узнал все, что мне нужно было, — Эрвин подошел к шкафу с книгами и достал одну. — Она достаточно полезный источник добычи информации. — Ты… просто… используешь ее? — Ну да, — он пожал плечами. — А что тут такого? Люди — это инструмент, оружие. Их чувствами можно играть и использовать в своих целях. В конце концов, ты тоже так делаешь, и не тебе меня осуждать. Ее любовь я также использую себе на пользу.       Леви сжал кулаки, подавляя в себе желание ударить его. — Разве ты сам не используешь ее любовь? Она спасает тебя от одиночества, которого ты так боишься. Ты такой же эгоист, ничем не лучше других. Все люди эгоисты. Этим она и отличается — она другая. Она ставит интересы чужих превыше своих. И я это использую. И ты это используешь. Потому что мы оба эгоисты.       Леви растерялся. Он был не готов к такому отпору. Однако все, что сказал Эрвин — правда. Он действительно был эгоистом. Сначала Фарлан, теперь Эрвин. Его поражало то, что он нисколько не отрицает своих негативных качеств. И это в нем раздражало Леви еще сильнее.       Костяшки пальцев побелели. — Ты самый настоящий подонок. — И почему же? — Я не использую Беатрис в своих целях. И никогда этого не делал. Я дал ей слово, что не брошу ее. Она жива только благодаря мне! Если бы не я, она бы сгнила на этих улицах! — Откуда тебе знать? Возможно, она бы и сумела выжить.       Леви чувствовал, что еще одно слово и он взорвется. — Не лезь в ее жизнь и оставь, наконец, в покое. Я не позволю тебе так обращаться с ней. — И что же ты сделаешь? Попросишь не приближаться к ней? Бесполезно, она сама ко мне подойдет.       В глубине души Леви понимал, что его вынуждают принять поражение. Эрвин умен и догадлив. Он изучил его вдоль и поперек, он знает про все его слабые места. Это не его поле битвы, не то, на котором Леви может победить. Пока не может. Но битва еще не окончена. — Ты меня извини, но наша миссия состоится уже послезавтра, и мне нужно работать, — спокойно сказал Эрвин, спустя пару секунд, как будто они ни о чем не спорили и Леви буквально только что зашел. — А у тебя тренировка.       Леви разжал кулаки, почему-то успокоился и через пару минут вышел с обретенной уверенностью в своей будущей победе.