Говорят, что в мегаполисах многие теряют себя и забывают, как нужно влюбляться, радоваться мелочам и находить в них что-то прекрасное. Что ночные огни ярко светят в глаза, стирая все чувства, и взамен наполняют тело легкостью и свободой от проблем. Никто не может противостоять их силе, потому что ночные огни манят людей, как наивных бабочек, те ведутся на них, слепо тычась, идут на их свет и з а б ы в а ю т себя.
Антон готов поверить в эту сказку о мегаполисах, прожив здесь всего лишь полгода. Переезд уже не кажется таким удачным, наждачной бумагой царапая осознанием, что в родной России попривычнее-то будет, знакомо и легко. Только пусто, ведь Арс наотрез отказывался там жить после раскрытия их отношений. На работе не приняли, друзья не поняли, семьи открестились от них, но да и похуй. Они могли бы уехать в другой город, но толку от этого так же мало, как от попыток разбудить Антона в восемь утра. Им бы все равно пришлось скрываться и постоянно оглядываться по сторонам, как будто они воришки и украли что-то, что не принадлежит им. Но счастье — оно ведь для каждого свое, индивидуальное, и поделиться с ним не выйдет. И они свое счастье берегли — упаковали с собой и отвезли за океан.
За океаном совсем другой мир. Ты привыкаешь жить абсолютно по-новому, миришься с какими-то странными вещами, которые для остальных людей — норма. На новом месте ты пытаешься увидеть много, узнать много, попробовать много. И все время ты не перестаешь удивляться каким-то мелочам.
Вот как сейчас. Решив выбраться из квартиры, Антон замирает перед городом как в первый раз. Лос-Анджелес ночью настолько прекрасен, что у парня перехватывает дыхание. Сколько бы они с Арсом не ходили на местные дорогие тусовки, где напивалась и обкуривалась вся элита Голливуда, все это не сравнится с простой прогулкой по городу.
На улице уже осень, которая постучалась мягко ещё пару недель назад, слегка неуверенно вступая в свои законные права. Она с каждым днем оглядывалась по сторонам и потихоньку бросала краски на первое попавшееся дерево или куст, которые видела. Палитра её цветов не была слишком броской, нет. Простые желтые и красноватые оттенки спокойно ложились на зелёные листья, но в совокупности с серым и неприветливым небом эти оттенки сверкали получше любого осветленного бара. И для Шаста не было ничего лучше этого. Его руки тянулись за телефоном, пытаясь хотя бы на камере смартфона запечатлеть невероятную красоту природы, которая даже в таком большом мегаполисе была на первом месте и устанавливала свои правила.
Центр города никогда не засыпает. Неон тут и там взрывается разноцветными вспышками, бросая тени на лица завсегдатаев ресторанов, кафе, баров и казино. Люди мельтешатся повсюду, шум окутывает, как колючее одеяло, которое хочется сбросить на пол и затоптать ногами. Но Антон всего лишь сворачивает в сторону набережной, где людей поменьше, а звук океана погромче.
Арс не любитель ночных прогулок, а Антону только такое подавай. Он ловит кайф, когда помалу ступает по вымощенной дорожке неспешным шагом, вдыхая чистый воздух хотя бы здесь. Многочисленные высотки отражаются в воде причудливыми формами, и если слегка прищурить глаза, можно окунуться в совершенно другой мир, где нет места правильности и удушающей формальности. Здесь и гуляется легче, и дышится так же. Желание остаться тут, на набережной, свербит где-то под левой лопаткой, а ноги замедляют движение, будто говоря хозяину, мол, постой, не спеши так сильно, насладись тем, что имеешь.
Шастун дрожит от прохладного ветра, который ласковыми прикосновениями хочет забраться под его рубашку и заменить горячие ощущения других рук своими по-осеннему холодными. Парень вспоминает, как в первый же вечер их с Арсением приезда в этот город они выбрались на ближайший пляж, где распивали вино на двоих, а потом тот пьяно пел в губы Антона песню Ланы Дель Рей.
Попов тянул слова, подражая интонациям певицы, шептал тихо-тихо, но так счастливо, что Шаст тогда реально подумал, что смог влюбиться в него ещё раз, только в разы сильнее.
Детка, если хочешь уехать,
приезжай в Калифорнию,
будь фриком, как я.
Пошли к чёрту свою анонимность,
любить меня — это всё, что тебе нужно,
чтобы чувствовать себя так, как я.
Их счастье можно было держать руками, оно горело, подобно костру в летнюю ночь, но, как любой огонь, имело привычку постепенно угасать.
Теперь они оба заняты работой ради того, чтоб ни в чем себе не отказывать в этом грёбаном мегаполисе, и все совместные вечера и романтика куда-то спрятались.
Антон искал их отголоски в шелесте пальм, выглядывал в окне дорогой машины, пытался увидеть среди закоулков домов, но все было счётно.
В роскоши действительно жить хорошо, но чего она стоит, если ты не можешь обнять его со спины, прикоснуться губами к его шее и просто посидеть с ним так часы, никуда не спеша и не опаздывая?
Но в данный момент мегаполис всё так же сверкает, гудит и переливается огнями, Антон все так же гуляет по набережной. Странная меланхолия приближается к нему с невероятной скоростью, и ему хочется двигаться дальше, наивно надеясь, что по дороге она устанет следовать за ним и отстанет. Ночь сегодня и шумная и тихая, как бы странно это не звучало. Стоит парню сменить направление немного влево, как у него будет шанс попасть на какую-то вечеринку, где люди в забавных кепках танцуют ламбаду. А стоит пройти дальше, смещаясь вправо, как водная гладь мигом окажется в поле его зрения, и идти дальше уже ни за что не захочется.
Птицы летают над головой, а океан разбивает волны об камни. Антону кажется, что так же разбивается его желание быть любимым и получать хоть толику того внимания, которое было раньше. Любовь не может длиться вечно, особенно в наше время, но Шастун так хочет верить в исключение.
В
свою исключительность.
Он закуривает, выдыхает дым. Сигареты в ЛА продаются, что надо, хоть парень стал намного реже курить. Лучше делать это здесь, чем на террасе их квартиры, откуда вид на город просто изумительный. Антон курит и жалеет, что не оправдывает роли художника. Может он когда-то и смог раскрасить
чей-то мир, но передать всю ту красоту, которая открывалась перед ним на террасе что днём, что ночью, двадцать четыре часа в сутки, не мог никак, сколько бы не пытался.
Их дом уютный настолько, насколько им удалось это сделать. Но оставаться там сейчас не хочется совсем. Какой прок натыкаться на стены и слушать пустоту? Уж лучше здесь, где вода так умиротворяюще плещется от сильного ветра, играет с отблесками оконного света высоток и успокаивает нервы.
Черт возьми, Антон без ума от Лос-Анджелеса. Он такой маленький по сравнению с этим городом, но тот принял его, такого жалкого сейчас, и счастливого раньше.
Курить больше не хочется, поэтому парень просто находит скамейку и сидит там пару часов. Шум от вечеринки, где танцевали ламбаду, давно утих, что ему только на руку — почти отличная тишина для того, чтобы привести мысли в порядок, если не считать раздражающие звуки от сигнализаций машин. Телефон молчит, потому что выключен, да и вряд ли Арс бы нашел время написать. Наверняка по уши утонул в очередных документах.
Так он думает до тех пор, пока не замечает знакомую фигуру, которая приближается к нему с невероятной скоростью.
Арс зол, Антон это чувствует всеми фибрами своей души. Возможно, он плохо сделал, что ушел так давно и никак не дал о себе знать, он просто реально думал, что любимый человек даже не заметит его отсутствия, пропадая в компании деловых клиентов. Но что-то пошло не так, он освободился раньше, приехал домой, а там — пусто? тихо? одиноко? Каково тебе было в тот момент, Арс, а?
Попов настолько зол, насколько спокойный одновременно, потому что видит перед собой живого, здорового, невредимого, но очень печального Антона. Его злость испаряется быстро и волнение немного притупляется. Все нормально,
он в порядке.
Арс накидывает на парня свой пиджак, замечая гусиную кожу от холодного ветра, который все сильнее дует со стороны океана, садится рядом и целует так пылко и рьяно, что Шаст чуть не задыхается.
Он губами вымаливает прощение за то, что бросил все на самотёк, завалил себя работой, забивая на единственного родного и любимого человека, что не уделял внимания, не слушал, когда надо было, не был с ним рядом просто так.
Он руками ласкает каждый открытый участок кожи и тихо дышит Антону в шею. А тот мгновенно согревается, понимая, что ему хотят донести. Перед ним извиняются, беря в ладони его руки и поочередно целуя каждый палец и грея их теплом. Знакомым ароматом духов окутывают все естество Антона, и ему большего не надо.
Он только крепкими объятьями просит не отпускать его больше, не оставлять наедине со своими мыслями, потому что они прожигают и отравляют, Антон не хочет снова чувствовать это. Арс понимает его, стискивая ещё сильнее и целуя ещё нежнее, обещает не совершать таких ошибок. Не для того они бросили всё, чтоб сейчас жить подобным образом.
Попов за руку держит крепко и ведёт к своей любимой машине. Она только недавно из салона, но уже обласкана вниманием каждого, кто кинет на неё взгляд. Мужчина открывает перед Антоном дверь, не обращая внимания на явное пыхтение по этому поводу. А усевшись следом, двигается прочь от набережной.
Домой.
Дорога короткая, но за это время в глазах Антона успевает отразиться каждый яркий огонёк с навесок, что сверкают сквозь окно. Город все так же подвижен, повсюду видно людей, но Шаст обращает внимание только на высокие здания, которые крышами упираются в небо. Он знает, какие они невероятно длинные, и какими маленькими кажутся люди с самого края высоты. Величественность небоскрёбов поражает и будет поражать его вечно.
А потом он поворачивает голову в другую сторону и смотрит на Арса, который уверенно ведёт машину, и вот он поражает его больше всего. Не сдерживая себя, Антон время от времени тычется губами в плечо мужчины, снова и снова вдыхает его запах и взглядом поднимается выше, любуясь красивой шеей и линией скул. Его Арсений самый красивый в мире. И как такой самый красивый в мире смог выбрать такого, как Антон, ему до сих пор непонятно. Шасту не раз говорили, что он великолепно выглядит, но ради бога, Шасту-то лучше знать, нет?
Будто чувствуя, какие мысли наполняют голову парня, Арс отвлекается от дороги и смотрит на Антона так, будто не видел его целый год, а то и больше. Его голубые глаза в темноте сверкают не настолько ярко, как любит Шастун, но ему все равно удается распознать в них целую гамму эмоций. Больше всего он видит в них любовь и восхищение, что легкой вибрацией бьют по его телу. В голове проносятся обрывки признаний, где искренне и нараспашку: «Ты прекрасный, господи, какой же ты прекрасный, Антош…», «Мой светлый мальчик», «Я самый счастливый, потому что ты есть у меня». Он плавится от этих признаний, предчувствуя в будущем ещё больше подобных откровений.
Посему он улыбается и кивает глазам Арса, в которых горит любовь, уверяя, мол, я знаю, что ты любишь. Мне не нужны слова вслух.
***
Они приезжают и поднимаются к себе. Держась снова за руку Арса, Антон входит в квартиру и уже не чувствует того одиночества, что выглядывало по углам. Дом оживает с их появлением, и теперь хочется просто где-то растянуться и побыть вместе. Так они и делают, захватив шампанское по пути.
Терраса встречает их уютом, потому что везде по периметру светятся желтые огоньки гирлянды. Арс повесил её еще в самом начале, потому что так было красиво и эстетично, особенно для Антона. И сейчас гирлянда мягко переливается светом и просит их присоединиться к ней, полежать на открытом воздухе и поднять голову к небу, дабы попытаться хоть сегодня увидеть звёзды.
Они укладываются на удобном диване, открывают шампанское и не спеша пьют. В объятьях Арса холодный ветер совсем не страшен, как, впрочем, и все остальные проблемы мира. Антон думает о том, что нужно жить моментами, которых на самом деле так много. Он мог перебрать каждый момент совместной жизни с Арсением, и все они в той или иной степени прекрасны. Даже когда причиняли боль.
Арса нельзя любить тихо и просто, Шаст уверен, Арса нужно любить полностью, не оставляя места ничему другому. И он бы отдавал всё, что имел, только бы тот все так же волновался за него, готовил горячий чай по вечерам, читал вслух любимые стихи Антона, целовал пылко, так, как умеет только он, чтоб был рядом и был только его.
Попов прикасается губами к виску парня, а кончиками пальцев проводит по лицу Антона, лаская мягкую кожу. Он все ещё чувствует вину, и впредь обещает самому себе отодвигать работу подальше, на самое последнее место. Он чуть было не потерял самое ценное, что у него есть, и эта ошибка дорогого стоит. Мужчина все не может перестать касаться своего любимого, выцеловывая из него прекрасные стоны. Они так давно не были настолько близко, что сейчас каждого из них распирает любовь напополам с нежностью.
Арсений осторожно убирает чужую чёлку, прикасается губами ко лбу, очерчивает изгибы бровей и пальцами ведет вниз, чтобы после взять в руки все лицо и поцеловать снова, тягуче и медленно, потому что у них ещё столько времени впереди. Антон в его руках сияет, его глаза такие насыщенно-зеленые, что Арс не может отвести взгляд. Он вспоминает, как в первый раз заглянул в них, как поддался ярким смешинкам, что запрятались на самой их поверхности, как успокаивался в самые тяжелые часы, стоило ему только встретиться с ними снова.
Они лениво целуются до тех пор, пока в голову Антона не приходит идея поиграть немного за роялем. Хоть он и не умеет рисовать, зато умеет играть для Арса. Переместившись назад в квартиру, Шаст садится за инструмент, пока Арс встает рядом и готовится слушать.
Подобные вечера случались так давно, что Попову кажется, будто они вернулись назад.
Но нет, они в настоящем, где невероятно красивый Антон прикасается своими длинными пальцами к клавишам на рояле, и комната погружается в музыку. Ветер проскальзывает сквозь открытую дверь на террасу, гуляет от стенки к другой, треплет какие-то листы документов, скидывая их на пол, но мужчины не замечают его шалостей. Шастун продолжает играть чисто по памяти, не отрывая глаз от красивой фигуры Арса, которая застыла неподвижно, боясь спугнуть момент.
Будешь ли ты по-прежнему любить меня,
когда я не буду больше молодым и красивым?
Будешь ли ты по-прежнему любить меня,
когда у меня не будет ничего, кроме моей больной души? *
Шаст тихо поёт, не посягая на место талантливой певицы, но его голос все равно обволакивает Арсения, гипнотизирует и закрадывается прямо в душу. Музыка все звучит и звучит, не прерываясь, сладко лаская слух, под неё хочется думать о чем-то возвышенном, медленно танцевать, держа в руках изящное тело, на выдохе шептать слова любви и улыбаться, потому что все прекрасно.
Все великолепно!
Они искренне улыбаются друг другу.
Когда Антон заканчивает песню, Арс тянет его к себе, усаживает на вмиг закрытый рояль и уверенно обхватывает его за поясницу, руками забираясь под рубашку, чтобы прикоснуться к горячей коже. Он выцеловывает узоры на его шее, прижимает ближе ещё и ещё, ловит его дыхание и делит напополам со своим, когда тот задыхается от ласки. Ветер пытается охладить их страсть, но его холод меркнет под их взаимными чувствами, которые вспыхивают все сильнее с каждой минутой. Они будто вдвоем в этом мире, и это так чертовски правильно. Так правильно.
Он сжимает меня в своих больших руках,
Охмелевший, я вижу звезды,
И думаю только об этом…*
