trust me

— Видишь что-нибудь? — с нежностью в голосе спрашивает таймлорд, делая узел на чёрной ткани за затылком Килгрейва. — Нет, я… ничего, — голос у него немного севший от волнения. Оно и понятно — подобное они пробовали только на Докторе и ему многого стоило, чтобы уговорить на это и Килгрейва. — Совсем ничего. — Не туго? Я сделаю послабже, если неприятно, — его ладони мягко коснулись плеч, ещё скрытых тёмно-фиолетовой рубашкой. — Помни, я хочу доставить тебе максимальное удовольствие и комфорт. Ты не должен терпеть ради меня, всё это — исключительно для тебя. Килгрейв вздохнул, немного подавшись вперёд, к Доктору. — Комфортно. Ты хорошо завязываешь, — на лице поступает слабая улыбка. — Я рад, дорогой, — у Доктора точно такая же. — Готов приступить к следующему шагу? — Готов, — его человек коротко кивает. — Тогда… Я хочу, чтобы ты шёл на мой голос. Не волнуйся, я буду придерживать, если ты оступишься. Килгрейв некоторое время стоял так, раздумывая, прежде чем повторно кивнуть. Доктор последний раз касается его плеч и отстраняется. Он не слышал его шагов — они сняли обувь перед этим и, помимо шума собственной одежды, единственное, что слышал Килгрейв — собственное сердцебиение, отдающее в висках. Он старался сфокусироваться на голосе Доктора, что спокойно подзывал к себе. Кажется, их разделяло несколько шагов, на случай, если Килгрейв и правда запнётся и упадёт, что вполне нормально, когда ты не видишь, куда именно идёшь. Сначала было непривычно, когда единственное, что у тебя есть — возможность слышать и идти в неизвестность, но то, что Доктор каждый раз напоминал, что он рядом, сделало своё дело и уже через несколько минут Килгрейв шёл увереннее, переставляя ноги по холодному коридору ТАРДИС. Килгрейв дёрнулся, когда почувствовал, как его запястье обхватывает другая рука, легонько сжимая. Конечно, это Доктор. — Сейчас налево, я веду тебя, — проговорил мужчина, мягко поворачивая его в нужную сторону и, всё ещё держа за руку, повёл за собой в комнату. — Вот так, молодец. — Ты как будто общаешься с инвалидом, — со смешком выдаёт Килгрейв, когда галлифреец останавливает его. — Где мы? — Просто не хочу, чтобы тебе было неприятно, — он встал у него за спиной, ладонями проводя от шеи к плечам и локтям, в итоге сжимая оба запястья. — Мы в нашей спальне. — А ты… ты не будешь снимать повязку? — Килгрейв повернул голову за плечо, где слышался голос Доктора. — О, не сейчас, — по голосу можно было понять, что тот ухмыльнулся. Килгрейв только выгнул бровь, но в эту же секунду дёрнулся, когда почувствовал, как ткань обвязалась вокруг его запястьев. — Помни, я не причиню тебе вреда. — Не сомневаюсь. — Не язви, это правда, — он резко затянул, но на этот раз спрашивать не стал. Через несколько секунд Килгрейв почувствовал тёплую ладонь на своей груди, а после и другую, на которые подаётся тут же, издав шумный вдох. Он слышит, как Доктор хмыкает и чувствует, как расстёгивают пуговицы на рубашке. Хоть что-то привычное. Однако рубашку Доктор после не снимает, а оставляет так, наполовину раскрытой, чтобы любоваться открывшейся грудью и животом. Килгрейв выглядел очень красиво. Было видно, что он напряжён, но не так, как это было в начале, когда он увидел ту сумку с неизвестными для него вещами. Не все, но большую часть из них Доктор собирается сегодня использовать. Его ладонь ложится на слабо подрагивающий живот и оглаживает. Доктор стоял на расстоянии вытянутой руки, внимательно наблюдая, как тяжелеет дыхание мужчины напротив, когда пальцами поочерёдно задевает сосок, на последнем чувствуя, как он успел затвердеть. Довольная улыбка проскальзывает на лице таймлорда и тот, приблизившись, наклоняется к его ключицам, чтобы запечатлеть лёгкий поцелуй. Наблюдать, как кожа покрывается мурашками и как тело подаётся на поцелуй — одно из любимых занятий Доктора. Он не оставляет на ключицах засосы, хотя и хочет. Никаких следов. Только лёгкие прикосновения, доводящие его партнёра до дрожи и появляющегося на щеках румянца. И ведь Килгрейву нравится. Он тоже хочет, чтобы Доктор действовал более ощутимее, чтобы всё было, как и раньше, но ничего не говорит, только наслаждается тем, что ему дают сейчас. Его пришелец прекрасно умел наводить интригу и заставлять тебя стоять в ожидании, терпеть это всё. Килгрейв отвлекается от собственных мыслей, когда те же губы касаются того соска и он впервые за это время чувствует его язык на себе. Чертовски приятное прикосновение, которое Доктор тянет, чуть ли не лениво втягивая в себя темную кожу и посасывая. От нехватки ощущений он слабо трётся о него, желает большего, но не получает. Вместо этого Килгрейв чувствует, как пальцы задевают ткань штанов, как еле водят по паховой зоне, вынуждая выгнуться к ним навстречу. Из-за связанных рук и невозможности видеть его тело концентрируется на звуках и ощущениях и это — ужасно. Ужасно, потому что Доктор, толком так ничего и не сделав, уже вызвал прилив возбуждения и жар. Килгрейв знал, что у него довольно большой опыт в подобном, но не представлял, насколько. Доктор, чувствуя, как чужая ткань штанов натянулась, отстранился от груди, напоследок проведя языком от одного соска к другому, выпрямляясь и делая несколько шагов назад. — Иди на мой голос. И Килгрейв идёт, на этот раз не задумываясь, будто зачарованный, пока не чувствует, как колени задевают древесную поверхность, заставляя упасть вперёд, оказываясь на простынях. Он в панике дёргается и громко зовёт Доктора, а тот касается его волос и целует в висок, подхватывая под подмышками, чтобы подтянуть вперёд, устраивая на подушках. — Тише, я здесь, помнишь? Я не собирался причинять тебе боль, — Доктор гладил его плечи, удерживая на месте, пока Килгрейв вертел головой и тихо огрызался, уже через несколько минут успокаиваясь, только недовольно выдыхая. — Дорогой, я люблю тебя. Я не собирался… — Я в порядке, — он сглатывает, отворачиваясь. Так Килгрейв делал, когда смущался подобных реплик, всегда сильно действующих на него. — Просто… делай, что ты хочешь. — Я хочу оставить тебя в таком положении, — с любовью в голосе произносит, проводя ладонью по лопаткам. Его человек только ведёт плечом на это, поворачивая голову на него, пусть и не видел. Доктор замечает ещё не сошедший румянец на щеках. — Твой вид со спины прекрасен. Приподнимешь для меня бёдра? Килгрейв ничего более не говорит, только раздумывает несколько секунд, прежде чем устроиться поудобнее и, немного раздвинув ноги, приподнимает таз, выдыхая. Штаны натягивались и тёрли, заставляя ёрзать коленями, чтобы хоть как-то избежать этого, но Доктор, вовремя заметив, только кладёт ладони на бёдра, разводя и удерживая на месте. Так он и получает первый стон от своего партнёра, больше напомнивший жалобный скулёж. Последнее, что видит Доктор, перед тем, как Килгрейв снова, как можно быстрее отвернётся — его загоревшиеся от стыда уши, ибо подобного он явно не ожидал. А как раз этого Доктор и хотел добиться своими ласками. Килгрейв сосредотачивается на ощущениях, сам же зажмурившись через повязку. И лучше бы он этого не делал, потому что следующее, что делает таймлорд — наклоняется, губами касаясь ткани штанов на бёдрах. С тяжёлым выдохом он невольно сжимается, на что получает смешок сзади. После, следующий поцелуй он получает на копчик, и чувствует, как тот опускается назад, к бёдрам, всё ещё держа их разведёнными. Он не был поклонником подобных ласк. Точнее, это был его первый опыт и, обычно, подобное он проделывал только с девушками. А когда такое делают с ним, так ещё и любимые руки и губы… Ему стоит многого, чтобы расслабиться и позволить Доктору целовать меж половинок через ткань. Это порождает дрожь в коленках и плечах от удовольствия, пульсацией отдающего в паху, только сильнее натягивая и вынуждая прогибаться в спине, как кот. Подобные действия уже были на рефлексе и вызывали только больше смущения. Они в постели обычно никогда не закрепляли друг за другом роли. Так что, даже если в один день Килгрейв мог вжать Доктора в стену и за пару действий довести до того, чтобы он сам насаживался и стонал под ним, требуя большего, в другой всё было совершенно противоположно, и это кружило голову от новых ощущений. Его вновь вырвали из мыслей, когда язык Доктора надавил и повёл вниз, разводя ноги шире и задевая им уже давно возбуждённую зону. Килгрейв протяжно стонет и подаётся языку навстречу, чувствуя, как твердеет только сильнее. — Я бы довёл тебя так до упоения, но, думаю, мы оставим это на следующий день, — облизнувшись, Доктор отрывается от него и, проводя ладонью по бёдрам, сжимает её на чужом паху, вырывая ещё один жалобный стон. — Хороший мальчик. — И к-когда ты стал так… выражаться, — Килгрейв приподнимает голову, сглатывая. — Это… заводит. — Я знаю, что заводит людей, — выходит с самодовольством, от которого Килгрейв бы в любой другой раз ухмыльнулся и пошутил, но на этот только мычит. — А что заведёт тебя — особенно. Доктор ласкает ладонью ещё некоторое время, наслаждаясь плодами своих действий, но всё же прерывается, чтобы потянуть за собачку на штанах вниз и, тут же поддев за кармашки, плавно стянуть с него штаны до колен вместе с бельём, наслаждаясь медленно открывающимся видом. Он прерывисто выдыхает, когда подушечками пальцев проводит по внутренней стороне ноги, опуская руку и с удовольствием отмечая чуть липкое пятно на нижнем белье. — Ты прекрасно пахнешь, ты знаешь? Мне так нравится, — Доктор наклоняется вновь, кончиком носа проводя по оголённому бедру, в то время как Килгрейв только сильнее поднял голову, приоткрывая рот. — Н-ниже, — выходит незаметно даже для него и Доктор, слабо нахмурившись, сразу исполняет невольный приказ. — Мне нужно, чтобы ты повернулся ко мне лицом и открыл рот как можно шире, — произносит таймлорд, поглаживая бледную кожу и сжимая бедро. — Но если ты ещё не готов, я пойму и подожду. Его человек снова ничего не отвечает, лишь сглатывает скопившиеся во рту слюни и, немного перекатившись на бок, открывает рот, слабо высовывая язык. Как бы Доктор не хотел действовать по правилам, сам же их нарушает, прикусывая губу и прижимаясь к нему ртом, втягивает чужой язык, бесстыдно посасывая. Он тоже был возбуждён не меньше его и то, что он творил с ним всё это время, было только благодаря выдержке, которая постепенно трещала по швам. Они целуются медленно, смакуя языки друг друга. Килгрейв был полностью покрасневшим от кончиков ушей и до шеи, прижимаясь к единственному существу, которому доверял себя такого и позволял всё это. Будь на его месте кто-то другой — ноги Килгрейва бы здесь не было. И Доктор это знает, он, словно читая мысли, довольно урчит в поцелуй, проводя кончиком языка по нёбу, прежде чем отстраниться, с извращённой нежностью слизывая стекающую с подбородка слюну. Килгрейв дышит тяжело и часто, он не понимает, когда Доктор успел сделать из него, ещё полчаса назад уверенно стоящего и раздающего приказы на очередном приключении, стонущего и тающего от его любого прикосновения, как какая-то девица. Но нет, подобные мысли не вызывают отвращения или что-то в этом духе, а наоборот, только больший прилив удовольствия и желания, которое Доктор замечает, опустив взгляд ниже живота мужчины. Таймлорд возится несколько секунд, прежде чем Килгрейв почувствует, как в рот проталкивают небольшой шар, а сзади Доктор защёлкивает застёжку на ткани кляпа. Килгрейв мычит, кое-как приподнимаясь, чтобы приблизиться к Доктору хоть немного, но вместо этого он мягко давит ему на грудь, успокаивающе поглаживая и шепча приятности на ухо. Он успокаивается, отгоняя лёгкий прилив паники. Всё же, именно для этого Доктор всё и устроил, а Килгрейв согласился сам. Тем более, что за всё это время Доктор не доставил ему ничего, что бы вызывало в Килгрейве приступ страха или злости, а наоборот, сделал только приятное, как и обещал в самом начале. Мужчина делает несколько шумных вдохов и выдохов через нос, чувствуя, как поднимается грудь. Доктор, увидев, что его партнёр был готов продолжать, снова перевернул его на живот, мягко устраивая в позу, что была до этого. И Килгрейв почувствовал, как всё его тело вело от возбуждения, как налившаяся кровью плоть тянула вниз и, единственное, что он смог издать — мычание. — Сейчас будет хорошо, — заверяет его Доктор, возясь с собственной одеждой, снимая штаны и бельё, чтобы устроиться напротив разведённых бёдер и потереться о них пахом. — Верь мне. О, конечно он верил, с учётом, какое удовольствие Доктор доставил до этого. Килгрейв мог только всхлипнуть, потёршись о пах в ответ, в мыслях отмечая, что тот тоже возбуждён, что он не один такой в этой комнате. У таймлорда вырывается полустон, после которого он по привычке толкается вперёд и прикрывает глаза. Казалось, сейчас уже можно было приступить к самой важной части, но он помнил, что не хотел доставить и капли дискомфорта, даже если потом и будет лучше. Поэтому, смочив собственные пальцы слюной, он приложил их к слабо сжавшемуся кольцу мышц. Доктор сглотнул, надавливая и проталкивая их внутрь под тихий удовлетворённый стон снизу. Растягивать его невыносимо приятно. Чувствовать, как он сжимается, как принимает его и слабо качает бёдрами на пальцы, желая больше действий — радость для его глаз. Доктор, введя их до костяшек, разводит, и тогда понимает, что не может сдерживаться, что тоже хочет чувствовать это сжатие, но на другой части тела. И Килгрейв хочет того же. Глядя с каким-то восхищением на то, как хорошо лежал его член меж бёдер, он невольно сглотнул. Смущение и гордость от собственных действий кружили уже его голову. Приставив головку, Доктор посмотрел на Килгрейва и, стоило ему увидеть, как тот повернул свою голову с кляпом, и как по его подбородку стекала слюна, таймлорд не сдержался, тут же толкнувшись внутрь, завороженно наблюдая, как Килгрейв, выгнувшись, задрожал от удовольствия всем телом. Килгрейв сжался с непривычки, но боли не было — только удовольствие, из-за которого сводило коленки и хотелось больше, хотелось насадиться до конца, но сжимающие бёдра ладони не давали ему двинуться, заставляя терпеть и ёрзать в мучащем ожидании. Хотелось приказать. Хотелось сказать ему: «Возьми меня, наконец», но вместо этого Килгрейв скулил, как собака, чувствуя, как мысли постепенно путаются с тем, как глубже входил Доктор. Он краем уха слышал, как тот стонет тоже, его пальцы нетерпеливо сжимаются и, наверняка, на завтра останется след, но было всё равно. Все мысли исчезли окончательно, когда, войдя наполовину, таймлорд сделал резкий толчок, с пошлым шлепком оказываясь в нём полностью. Наклонившись, Доктор утыкается носом в загривок, жарко дышит и, немного успокоившись, начинает целовать плечи и спину через ткань рубашки, пропитавшейся потом и полностью липнувшей к телу. Её Килгрейв не замечал до этого момента и теперь хотел избавиться, просто чтобы чувствовать губы на коже, чтобы полностью соприкасаться с ним. Кажется, его желание услышали, и Доктор, дёрнув рубашку на себя, оставил её болтаться у связанных рук, оголённой грудью прижимаясь к спине и потираясь, перед тем, как начать двигать тазом. Килгрейв удовлетворённо стонет, как и Доктор. Они наконец становятся «едины» и Килгрейв полностью сосредотачивается на ощущениях, упивается ими, не сдерживая стоны со всхлипами. Он даже не обращает внимание на слюну, удержать во рту которую не может из-за кляпа и марает подушки, собственный подбородок. Хотя, единственное, что он чувствует от этого — как она стекает по шее и как приятно щекочет кожу. Уже не отдавая себе отчёт в действиях, Доктор оставлял на его теле засосы, царапал бёдра тупыми ногтями и вбивался, выходя и входя полностью, с громким шлепком. Всё это продолжалось в течении некоторого времени, пока Килгрейв не почувствовал, как повязка на глазах ослабла и как кляп во время очередного толчка вывалился изо рта, потянув за собой нить слюны, заставляя Килгрейва невольно сглотнуть. Килгрейв смотрел на Доктора через пелену экстаза, всё ещё держа рот открытым из-за вырывающихся стонов. Галлифреец тянется к нему, свободной рукой поворачивает лицо на себя и целует со всей любовью и нежностью, на которую способен, в этот же момент обхватывая истекающую смазкой плоть. Сжав её у основания, тот стал двигать кистью чаще, чем двигался сам. На одном из толчков он обрывает поцелуй и шепчет: — Я люблю тебя, — после чего Килгрейв, зажмурившись, сжимается и подаётся назад, насаживаясь, сам же чувствуя, как всё внутри натягивается от возбуждения и резко отпускает, заставляя зайтись в оргазме. И Доктор не выдерживает тоже, сжимает ладонь на головке и замирает, изливаясь внутрь любимого человека под утробное рычание. Они застывают в такой позе, пока Доктор не приподнимется на локте, перекатываясь с ним на бок. Он лениво развязывает руки и, когда Килгрейв шевелит затёкшими конечностями, таймлорд прижимает его к себе за живот, с нежностью целуя в плечо. Им нужно несколько минут, чтобы отойти хоть на немного и начать говорить более связно, чем обрывками каких-то фраз и постоянным мычанием от ещё не сходящего с тела удовольствия. Наконец, когда тела остывают тоже, Килгрейв негромко начинает говорить: — Ты всё ещё во мне, — с лёгкой полуулыбкой отмечает мужчина, аккуратно сталкивая валяющийся на простынях кляп с постели. — Не хочу выходить, — Доктор целует ещё, подбираясь к уху и слабо обхватывая губами мочку, вынуждая Килгрейва прикрыть глаз, немного выгибаясь. — В тебе прекрасно. Килгрейв смущённо смеётся и прижимается спиной к его груди, пытаясь скрыть счастливую улыбку. — Не сомневаюсь.