Страна Берендея

Послав ветра Буяна на поиски Лиходея, сама Ядвига тоже куда-то отлучилась по делам, оставив трех мальчишек одних. Ну да им не впервой оставаться без взрослых, Ваня русский, с трех-пяти лет к самостоятельности приучен, а Гарри и Невилл с одиннадцати в интернат ездят. Занялись обычными своими делами, развели костерочек на бережку, хлеб-картошку пожарили, рыбу половили, плотвичку коту скормили, а ту, что покрупнее, почистили и в холодный погреб сложили — для бабушки. От нечего делать дрова покололи, во всяком случае попытались, испортили пару полешек, а после того, как Ванька топором себе по ноге заехал — одумались и оставили топор в покое, пока всерьез не покалечились. Я честно не знаю, когда дети начинают думать головой и когда у них мозги становятся на положенное им место… От того же безделья они много выпили чаю на ночь, а как стемнело, Гарри и Ваня забрались на печку. Невилл ушел на чердак-сеновал. Ну и как водится по законам подлости и природы, выпитый чай запросился наружу. Мочевой пузырь разбудил Гарри и заставил спуститься с печки. Спеша к выходу в полной темноте, он на что-то наступил. На что-то мягкое и пушистое. Спросонок подумав, что это кот, Гарри заполошно шарахнулся назад, боясь раздавить котяру, потерял равновесие и со всей дури приложился головой об угол печки. В глазах взорвались звезды, а в затылке слева вспыхнула горячая боль. Гарри охнул, сел, прижал руку к затылку и тут же почувствовал, как пальцы коснулись чего-то теплого и липкого. И это теплое и липкое нечто — кровь, конечно же кровь! — потекло вниз по плечу, спине и груди. Раздался щелчок, и на столе сама собой зажглась толстая свеча. В её свете Гарри увидел кота, тот отвел лапу от свечки и внимательно посмотрел на сидящего на полу, залитого кровью парня. Оценив увиденное, возвел глаза к потолку, состроив на усатой мордочке досадливое выражение — «Ох уж эти дети!» Морщась от боли, Гарри поднялся, сходил на улицу в туалет, вернулся в дом, взял со стола полотенце и с ощущением вины окунул его в ведро с водой. Смочил, отжал и приложил к затылку, с тоской думая о том, что в скорую здесь не дозвонишься, потому что телефонов нету… Нечаянный шум — шорохи, плеск воды и скрип стула — разбудил Ваню. Щурясь от света, он присмотрелся к Гарри и растерянно ахнул, увидев его плачевное состояние. Далее они вдвоем пытались остановить кровь, но та никак не желала униматься и продолжала течь, заливая майку и трусы. В итоге Гарри так и просидел до рассвета, прижимая к ране тряпку за тряпкой, а Ваня их полоскал и отжимал, несколько раз сбегал к колодцу и менял воду в тазике, пока кровь наконец-то не остановилась. Невилл все это время молча переживал, сидя на крылечке и жалея о том, что ничем не может помочь. Ваня устало отжал последнюю тряпку и повесил на спинку стула, плюхнулся на него и потер покрасневшие глаза, громко, с подвыванием, зевнул и осоловело уставился на Гарри. — Тебе надо смыть с себя кровь и переодеться. Гарри покладисто кивнул, с виноватой кротостью обозревая заляпанные кровью пол, табурет и тазик и прикидывая, не сильно ли будет ругаться бабушка Ядвига. Вышел во дворик, сполоснулся у колодца, вытерся, стараясь не задевать рану, и переоделся в чистое. Голова, что странно, не болела, только ныла и зудела в месте ушиба, Ваня осмотрел рану и сказал, что там просто кожа лопнула. А на вопрос Гарри, почему такой страшный кроворазлив, пояснил, что раны на голове обыкновенно сильно кровоточат и что это не смертельно, такие пустяковые царапины заживают очень быстро. Гарри хотел обидеться, считая, что Ваньке плевать на него, но посмотрев на его бледное лицо, устыдился, вовремя сообразив, что друг таким образом утешает его, старается отвлечь от того, что вокруг сплошная антисанитария, дикая староверская деревня и что раны ему никто не будет зашивать, как это в первую очередь делают в цивилизованной Европе. И вообще, не помирали же люди от таких идиотских случайностей! То, что он в темноте принял за кота, на деле оказалось пушистой тапочкой с помпончиком. Вот такая вот случайная глупость… Ядвига объявилась лишь к обеду, к тому времени набедокурившие мальчики более-менее привели горницу в порядок, вскипятили на дровяной плите воду, перестирали все запачканные тряпки, затерли на полу пятна крови… но как ни старались, кое-какие мелочи всё же позабыли. Бабушка орлиным оком обозрела двор, отметила покоцанные полешки у поленницы, пятнышки крови на срубе колодца и недоверчиво устремила пламенный взор на встретивших её ребят. Двинула челюстью, отчего нижний клык целиком вылез наружу и цыкнула, неодобрительно качая головой, пробормотав: — Дети никогда не взрослеют. — Неправда… — насупился Ваня. — Гарри о печку ударился, когда на кота наступил. То есть на вашу тапочку, простите. — Баюн давно вырос из того возраста, чтоб под ногами путаться! — согласилась бабка. И посмотрела на Гарри куда поласковей. — Сильно убился, касатик? Поди-ка сюда, пошепчу, боль сниму… И сняла ведь! Посадила Гарри на чурбак для колки дров, взяла за голову, подула на затылок и зашептала-забормотала: — Уходите хвори, улетайте, к маленькому Гарри не приставайте. Перейди-ка боль на речку, загасись-ка боль на свечке. Во поле дуб растет, на дубе том — листок. А сорви-ка ветер тот листок, да унеси его подальше на север, на восток! Уходи-ка боль от Гарри, не тревожь-ка маленького. Успокойся, не шали, кровь горячая да аленькая. Честно… Гарри чуть не расплакался, так трогательно звучал напев-наговор от боли. И главное, боль действительно прошла, свежую рану перестало тянуть! У русской ведуньи была своя собственная русская магия. Благодаря этому Гарри не пришлось ждать неделю, когда рана зарубцуется, чтобы волосы от слипшейся крови вымыть. Всё зажило на нем как на собаке, за считанные дни. А там и Лиходеюшка заявился. На закате произошла их первая встреча, когда мальчики возвращались из бани, куда Гарри сходил, чтобы, наконец, волосы промыть. Идут они по лесной дороге, все трое, Невилл, Гарри и Ваня, а на перекрестке с боковой дороги к ним пёс присоединился, большой такой, серый. На волка ну прямо до ужаса похожий! Трусит он по обочине, на мальчиков с медведем косится темно-желтым глазом. Ваня спотыкаться начал, отжал Гарри к другой обочине от собаки подальше и бормочет: — Ты иди себе, иди… не смотри на нас. А тут и до Гарри дошло, что и не собака это вовсе, а самый настоящий волк. Точно такой же, как в передаче о дикой природе. И неизвестно, что могло бы случиться дальше, но волк предусмотрительно сошел с дороги и скрылся в кустах. Пришли домой, а у Ядвиги гость в горнице сидит, парни, дико озираясь, вошли в дом, начали было про волка на дороге рассказывать, да и осеклись, увидев постороннего, незнакомого мужика. Тот со стула встал, высокий, широкоплечий, волосы и глаза цвета темного шоколада, руку протянул, вежливо поздоровался и себя назвал: — Здорово, парни. Кузьма Лиходеев. Рукопожатие его крепкое и надежное, ну ребята и отошли немного от шока — шутка ли, волка на расстоянии вытянутой руки видели! Медведь не в счет, он — Невилл. Да и сам по себе он нередкий зверь, кто-нибудь когда-нибудь, да и видел его в зоопарке да зверинце, косолапый в них частый экземпляр, в то время как волк редко в неволе выживает. И спрос на волка очень малый, как зверь он мало кому интересен, совсем другое дело тигр или слон. — Значит, волка видели? — спросил Кузьма, а глаза его так и смеются, так и смеются… Тут бы Гарри и насторожиться, связать бы два события, но не понял он, не увидел связи. А может, и к лучшему? Тем более что он так и не видел оборотня Люпина. — Да, сэр! — наивно кивнул Гарри. — И так близко!.. — И не испугались? — продолжал подтрунивать Кузьма, явно чему-то забавляясь. — А… нет, не успел. Да и волк себя мирно вел, не напал, а в кустах скрылся… — смущенно объяснил Гарри, с интересом разглядывая будущего провожатого. Ведь Ядвига сказала, что их Лиходей будет сопровождать в пути за Живой водой, а фамилия этого человека — Лиходеев, значит, он и будет спутником. Что ж, на лицо приятный, глаза теплые, добрые. Роста стандартного, чуть выше среднего. Худой и жилистый, тело тренированное. Идеальный спутник для сопливых юнцов. Вот только Ваня… ему-то с эпилепсией можно странствовать по диким лесам? Жаль, Густав уехал, единственный квалифицированный человек, знающий, как оказать помощь эпилептику. А ну как случится что? И спросить об этом неловко — обидится ещё. Но всё, как ни странно, разрешилось тем же вечером. Пришел Олег, принес вещи Гарри и Невилла, а Ване велел собираться домой. Ванька расстроился, заныл: — Ну, Олежка! Ну приключения же!.. — Ничего не знаю. Люся велела забрать тебя домой. Всё. Собирайся. — Но ребята не знают русскую землю, я должен быть с ними. — Зато я знаю, что будет, когда сверкнет молния и загремит внезапный гром. И тогда от судорог ты точно пострадаешь, а здесь нет ни одного врача на многие километры вокруг. — Ваня… — жалобно сказал Гарри. — Не спорь, иди домой. Я же переживать за тебя буду. А лекарство Невиллу нужно, вернее, для его родителей, ты же их не знаешь, Уайти, так чего ради ты рисковать-то будешь? Светлые брови Вани сошлись на переносице, серые глаза потемнели, а тонкие губы обиженно надулись. У Гарри болезненно екнуло сердце — неужели обиделся? — но он плохо знал русского друга. Ванька дулся недолго и лишь из упрямства, потом, переборов свое разочарование, он всё-таки смирился и начал собираться домой. Всё же он хорошо себя знал, самих приступов он порой не помнил — просто стоял, разговаривал с друзьями, а потом открывает глаза и обнаруживает себя на кровати, а вокруг перепуганные родители и толпы врачей. А со слов мамы, он просто падает без сознания и начинает биться в судорогах, и единственное, что можно в таких случаях сделать, это положить его на бок да убрать подальше все предметы, о которые он может покалечиться. Страшновато, конечно, так что лучше не пугать друзей, пускай без него отправляются. Стало очень грустно, вот и настал миг расставания, однако не успели они настроиться на ностальгическую волну, как Лиходеюшка задал неожиданный вопрос: — А зачем Невиллу Живая вода? Ошарашенный медведь отвалил челюсть, а Гарри нахмурился: — Как зачем? Чтобы исцелить родителей Невилла, они уже много лет в больнице Святого Мунго лежат. — А в чем проявляется их недомогание? — продолжал расспрашивать Кузя Лиходеев. Гарри растерянно заморгал — подробностей он не знал. Ядвига достала письмо от Игната и заново прочитала его в надежде найти новые детали. Мишка-Невилл засуетился, попытался протиснуться из сеней в комнату, сдавленно что-то рыча. И, видимо, он так хотел заговорить, что на ногах не устоял, по инерции вкатился-грохнулся в комнату, сел, пригладил взлохмаченные волосы и радостно-ошеломленно уставился на руку. И облегченно заговорил человеческим голосом, слегка заикаясь от волнения: — Ну, о-они недееспособны, за с-собой не могут ухаживать, сиделки их с ложечки кормят. Мама м-меня иногда узнает, фантики от конфет дарит, а папа… ну, о-он больше овощ, лежит, в потолок смотрит, никого не узнает и ничего не помнит. — И чем же поможет Эликсир Жизни живым людям, которые, как я понял, помирать не собираются? — придирчиво спросил доктор Лиходеев. В горнице повисла растерянная тишина — и правда, чем? И как вообще сумасшествие лечится? Кузя, подводя итоги, громко хлопнул в ладоши: — Всё ясно. Твоих родителей, Невилл, надо показать психиатрам, психологам и прочим неврологам, так сказать, специалистам узкого профиля. — А… а разве у них маггловское заболевание? — недоуменно спросил Невилл. — Их же какими-то проклятиями запытали… Круцио, кажется. — Не знаю, что такое круцио, — отмахнулся Кузя. — А с ума каждый сходит по-своему. Главное, по-человечески, и не важно, как и чем тебя пытали, хоть круцио, хоть иголки под ногти, хоть гены неправильные, всё одно. Всё это утыкается в одну отрасль науки — психиатрию, сумасшествие это прежде всего болезнь ума, а не тела. И для шизанутых мозгов Живая вода — всё равно что мертвому припарка. Погибшие нейроны мозга она не приведет в порядок, разве что физически тело подправит, если где изъян имеется. Невилл, дорогой мой, славный мальчик, скажи-ка мне, твоих папу-маму адаптировать хотя бы пытались? Ну там мышление развить, писать-читать научить? В таких тяжелых случаях обычно больных просто заново учат жить, заново учат ходить, кушать, говорить… Мозг крайне тонкая материя и неизученная территория, если у человека амнезия и он ничего не помнит, то он просто начинает жить сначала, с чистого листа, и постепенно у него появляются новые, свежие воспоминания, только что пережитые чувства, эмоции. И порой — а это случается часто — бывает, что память возвращается к пациентам… И что-то я не пойму, ваши врачи что, просто заперли твоих родителей в психушке? Они что, не дали им шанса на новую жизнь? Мой тебе совет, Невилл, возвращайся домой, постарайся выцарапать своих родителей из рук некомпетентных медиков и займись их образованием. А там, глядишь, и память вернется, а нет так нет, но у них хотя бы новые воспоминания будут, а не те, в которых наличествуют вечные тусклые стены палаты, в которой они заперты. — Вот я дура старая! — хлопнула себя по лбу бабушка Яга. — Недоучка деревенская, и как же я раньше не сообразила! Точно-точно, Невушка, верно Лиходей говорит, психиатрам твоих мамку с папкой показать надобно. Лиходеюшка, а может, ты посмотришь? Съездишь к ним да и глянешь, что почем. — А что?.. — задумался Кузьма. — От меня не убудет, да и сам я точно буду знать верный диагноз и смогу назначить нужное направление в лечении.