А ты попробуй, блять, вспомнить!

— Главное не переживай! Веди себя так, как обычно это делаешь! — Матвиенко крутился вокруг Арсения, пытаясь успокоить друга. — Эм, как? — Максимально непредсказуемо и смешно! Попов безумно волновался перед выходом на сцену. Казалось бы, это всего лишь Comedy Battle, но страх проебаться прямо на сцене, перед такими людьми Арсений не хотел. Он прекрасно помнил материал и хорошо его отыгрывал на репетициях, но унять дрожь в руках у него не получалось. «Я смогу. Я смогу. Я смогу. Вдох — выдох. Вдох — выдох», — повторял он себе из раза в раз, пытаясь сосредоточиться. — Арсений Попов! — раздался чей-то голос. — Готовимся к выходу! — объявила девушка и повела его к сцене. — Как только слышишь своё имя — выходишь, понял? — спросила она, настраивая микрофон. — Смотри ничего не нажми, — Арсений мог только слабо кивать головой, потому что язык отказывался функционировать, из-за чего слова не складывались и оставались лишь невнятным набором звуков. — Думаю, дальше разберёшься сам. — Д-да, — заикаясь ответил парень и снова глубоко вдохнул в очередной попытке унять мандраж. «Это всего лишь шоу, а не суд божий! Соберись, блять! Это волнение выступление лучше не сделает», — Арсений дал себе мысленно пощечину. — На сцене Арсений Попов, город Омск! — объявил ведущий, и это было последним, что помнил Арс. Очнулся он уже после выступления, все также стоя на сцене и ожидая вердикт судей. — Ты смешной пацан, больше мне нечего сказать, — сказал Руслан Белый, который был уже немного красный после нескольких минут шуток Арсения. — Да, у тебя определенно есть будущее в юморе, — добавил Родригез, утирая слезы. — Я, к сожалению, не могу согласиться со своими коллегами, — сказал Антон Шастун, из-за чего в зале повисла тишина. — Материал мне кажется сырым и недоработанным. — Тебе кажется, — вставил Белый. — С каких пор ты начал критиковать, а, Шастун? — Я в жюри, имею право! — улыбнулся парень, но его улыбка больше походила на ехидную. — Так вот, я не могу поддержать ваше мнение и говорю «нет». — И даже несмотря на нашего недовольного Антошку, — Воля как-то странно покосился на Шастуна, — Арсений, мы тебя поздравляем, ты проходишь дальше! — Паша подошёл к Попову, похлопав того по плечу. Арсений ещё раз кивнул всем членам жюри в знак благодарности, чуть дольше задержавшись на Антоне, и поспешил покинуть сцену. Несмотря на результат, Попов был недоволен. Недоволен собой, что не смог довести все до идеала. «Я же отрабатывал материал, почему Шастуну не понравилось? Что именно было не так в моем выступлении, что он решил сказать мне «нет»?», — не унимался Арсений, терзая себя за каждую сказанную на сцене шутку и перебирая варианты возможного прокола. — Арс! Братан, это была пушка! — к парню подлетел радостный Матвиенко. — С экрана шутки звучали гораздо смешнее! — но видя, что друг не настроен на веселье, лицо Серёжи переменилось. — Ты чего не радуешься? — но Арсений молчит. — Только не говори, что из-за этого Шастуна. — и Попов снова молчит. — О, да ладно тебе! Выступление было великолепное! Все смеялись! Белый даже слёзы вытирал футболкой! А ты переживаешь из-за какого-то Шастуна? Да пошёл этот пидор нахуй! — Если он сказал «нет», значит ему что-то не понравилось. Не мог же он просто так сказать из-за того, что ему делать нехер! — Блять, ну раз тебе это так важно, то просто узнай у него! Думаю, в этом он тебе не откажет. — А если… хотя да, ты прав. Лучше знать, чем вот так вот ходить и гадать.

***

Когда кастинг уже закончился, все участники разошлись, Антон наконец-то смог спокойно вздохнуть, сидя на своём кресле в гримерке. Этот день должен был быть лучше, но все как обычно пошло по пизде. «А ведь еще смотрел так уверенно. Ненавижу, — он залпом осушает бутылку воды, будто не пил целую вечность, и выбрасывает её в мусорку. — Забавно, что он даже не вспомнил. Жаль, что я все помню и очень хорошо, между прочим! Да, выступление было смешным, я не отрицаю, но и пересилить себя не могу. Пусть это будет мое предвзятое мнение», — из потока мыслей его вырвал стук в дверь. — Да? — Можно? «Опять он. Чего тебе ещё от меня, блять, надо?!» — Да, конечно, — Шастун постарался натянуть улыбку. — Я по поводу своего выступления. — И моего отказа? — И вашего отказа, — Арсений неловко почесал затылок, пытаясь подобрать слова. — Что было не так? — Я же сказал, что материал сырой, его ещё доделывать и доделывать. — А все остальные говорят, что всё было отлично и что я прекрасно выступил. — Ты сейчас хочешь что-то мне доказать? Сколько людей — столько и мнений, — улыбка давалась все сложнее и сложнее, а тон переставал быть дружелюбным. — Хорошо, вы можете сказать конкретно, где именно я недоработал, — не унимался Арсений, пытаясь выяснить хоть что-то, получить хоть каплю конкретики. — Прям от начала и до са-а-амого конца! — повисла пауза. Попов смотрел на Антона, не понимая, чем вызван весь этот негатив к нему, что он уже успел сделать не так. — Я понял, я вам не нравлюсь. — Как долго до тебя доходит, однако, — улыбка и доброжелательный тон исчезли, будто их и не было. — Можно тогда последний вопрос? — Ну попробуй. — Чем именно я вас не устраиваю? — Антон поднялся с места, почти вплотную подойдя к Арсению. — А ты попробуй, блять, вспомнить! — он смотрел прямо в глаза, выжигая вместо них дыры, но видел лишь растерянность и полное непонимание. — Не можешь, давай я попробую, — Антон сжал кулаки, держась из последних сил, чтобы не убить его прямо здесь. — Помнишь пятый класс? Шестой? Седьмой? Помнишь парня? Такого худющего и высокого, он ещё постоянно домой приходил в синяках и был вынужден сменить школу, город? Никто на ум не приходит? Или совсем память отшибло? И Арсения будто окатывает холодной водой, и он вспоминает. В голове мелькают моменты, освежая память. Во дворе, за школой, крики, просьбы прекратить и ехидный смех. — Это… это ты? — Попов с выпученными глазами смотрел на злого Шастуна, начиная краснеть. — Здорово, наверное, было просто забыть, да? Здорово, когда твоё тело не украшают шрамы? — зелёные глаза Антона напоминали капельки яда, которые вот-вот уничтожат загнанного в угол Арсения. — Я… я… — Если ты сейчас попытаешься извиниться, я тебе сломаю шею, — прошипел Шастун. — Мне это нахуй не нужно. Мне лишь интересно знать, чем именно я вас не устраивал? — передразнив его ранее заданный вопрос, спросил он. — Думаю, правда тебе не особо нужна, — щеки краснеют, и Арсению стыдно. Действительно стыдно за то, каким жестоким он был в детстве, за то, что вот так бессовестно забыл про Антона. — Да? А может, я как-нибудь сам разберусь? — Х-хорошо. Помнишь ту записку? — Шастун на секунду растерялся, но потом до него дошло, что именно он имел ввиду, и, занервничав, слабо кивнул. — Она до меня не дошла, зато ее получил Андрей. И… это была его «идея». Он хотел… «выбить из тебя эту дурь». — А ты все знал? — это был риторический вопрос, Антон знал ответ. — Я… я не мог ничего сделать. Ты ведь помнишь Хромова. Он… он… — Мог также поступить с тобой, да? Ты это хочешь сказать? — Я испугался, — и Антон видит в его глазах сожаление, но не может все просто так оставить. — Нет, Попов, ты не испугался. Ты струсил. И из-за тебя каждый сантиметр моего тела был покрыт синяками. Из-за твоих ебучих ботинок у меня на животе остался шрам, и я уже молчу про ноги! — Шастун улыбался, понизив голос до страшного шепота, от чего у Арсения вся кожа покрывалась мурашками. Антон развернулся и хотел подойти к столу, чтобы забрать свой рюкзак и побыстрее уйти, как Попов выпалил: — Извини. И последняя капля терпения испарилась в адовом пламени резко вспыхнувшей злости. Антон не выдержал и с силой ударил Попова в челюсть. Отшатнувшись, парень растеряно смотрел на Шастуна, чувствуя во рту металлический вкус крови. — Щекотно? — выплюнул он. — Более чем, — Арсению не надо намекать дважды, он видит, как Антон просто жаждет почесать обо что-нибудь кулаки, но безответным он тоже не останется. Перед глазами темнеет, и единственно, что чувствует Антон, — это боль где-то в районе скулы. В его голове что-то щёлкает, и он буквально выпадает из реальности. Теперь перед ним нет чётких образов, только мишень. Неразборчивые удары, в кровь разбитые костяшки, рычание, перемешанное со стонами от боли. Арсений никогда не был слабеньким мальчиком, который тяжелее карандаша ничего в своих руках не держал. Но и Антон теперь далеко не тот, кем был раньше. Годы занятий в спортзале с профессиональным тренером по боксу, и Шастун знает множество ударов и тактик. Но сейчас адреналин захлёстывает обоих. И всё, что им хочется, это выплеснуть всё накопившееся. Обнулить все показатели. Оба лежали на полу, утирая кровь и шипя от неприятной боли. — Надеюсь, теперь тебе стало немного легче, — с сарказмом сказал Арсений, поправляя волосы, прилипшие из-за пота. — Было бы, если ты не начал отвечать. — Ты мог меня убить, если бы я не защищался! — Так и было задумано. — О, ну извините! — и после секунды молчания оба засмеялись. Они сейчас больше походили на каких-то сумасшедших с резкими перепадами настроения. — Так ты можешь ответить на мой вопрос? — Ты про выступление? — Да. — Бесишь ты меня, вот твой главный недостаток. — А про материал… — Просто так сказал, там всё нормально, — Шастун чувствует себя слишком усталым, чтобы как-то язвить и уклоняться. — Что мне надо сделать, чтобы ты меня простил? — спустя минуту тишины спросил Попов, неловко перебирая пальцы. Он все ещё чувствует себя виноватым, потому что именно из-за него, из-за его трусости несколько лет страдал Антон. — Я подумаю. А вот, — он запнулся, — что ты тогда мне бы ответил? — Чем ты мне не угодил в… — Нет, — снова перебил Антон, не дослушав. — Тогда что? — Подумай, — Арсений растерялся, перебирая в голове всевозможные вопросы, на которые парень так хотел услышать ответ. — Ты про то письмо? — Да, — выпалил парень, чьё сердце, кажется, побило рекорд «Самый высокий пульс». — Думаю, я бы ответил «да». Ты тоже меня бесишь, — он выделил последнее слово, потому что имел ввиду абсолютно другое. То, что пока не мог сказать вслух. А Антон не мог ничего ответить, да и не хотел. И пользуясь моментом, пока Арсений его не видит, он просто улыбнулся сам себе, прикрыв глаза.