О способах борьбы с некоторыми академическими монстрами

      Текст диссертации с небольшими правками, но одобрили, заставив матёрого тренера ЦСКА от души настучаться зубами и коленками, досыта напиться валокордина и провести несколько незабываемых бессонных ночей. А уж сколько он настрадался, переписывая, перепечатывая текст! А уж сколько нервов он оставил со своими засранцами ещё раньше, годами собирая эмпирический материал. Но и телефонный звонок от научного руководителя, сообщившего благую весть, позволил Анатолию расслабиться лишь на минуту. От выхода на предзащиту Тарасова отделяло всего одно слово — самое ужасное слово в жизни любого аспиранта-соискателя при всей кажущейся безобидности!       Слово это было — Автореферат.       Сколько копий было сломано до Анатолия, сколько копий будет сломано после об эту тихую, ничем себя до последнего не выдающую, а потом выпрыгивающую на зазевавшегося путника научных дебрей из кустов тварину — не счесть.       Когда без пяти минут кандидат педагогических наук А.В. Тарасов был уже одной ногой на тренировке, гоняя своих ребят до энного по счёту пота, а другой — в гостях у их легендарного Валерки Харламова за обмытием свежекупленной стенки, Автореферат вышел величаво из-за горизонта да так и остался незваным столпом стоять во главе повестки дня. А без пяти минут кандидат педагогических наук — да чёрт же дёрнул во всё это ввязаться! — А.В. Тарасов в прямом смысле лишился дара речи. Письменной.       Все слова и обороты, которые знал, Анатолий планомерно и любовно складывал почти год в свой двухсот страничный текст. И текст сложился да так, что самому Тарасову понравилось. А теперь он стоял в прихожей с трубкой у уха и кивал, кивал, кивал и согласно хмыкал собеседнику, осознавая, что влип.       И вроде обывателю покажется, да что такого в том, чтобы свой собственный труд на тридцати страничках пересказать? Пойди понадери из каждого параграфа по чуть-чуть, да и ладно будет. Это же, в сущности, формальность. Ведь формальность же?       — Никак нет, Толя, — ответила трубка. — Всё с точностью до наоборот. Вашу диссертацию увидим я, кафедра, ваши официальные оппоненты и ведущее высшее учебное заведение. А вот весь остальной мир, включая членов нашего диссертационного совета, — в этом месте Анатолий нервно поморщился, — будет делать вывод о вашей работе и о вашем вкладе в Советскую науку исходя из автореферата.       То есть задание Анатолию предстояло нешуточное. Времени до конца его «академического отпуска» оставалось достаточно. Только сил уже ни физических, ни моральных не было. А ещё ребята без него подраспустились! Кулагин, оставленный в качестве И.О., им, понимаете ли, уже не авторитет! Сачкуют они на играх! Спартаку почти в сухую продули! Никуда не могут без Тарасова. А ещё и оправдываться этим норовят, чемпионы мировые, победители олимпиад!       Условившись с научным руководителем, когда можно подъехать за последней черновой рукописью и когда привезти в книжечку сброшюрованную чистовую, Тарасов поплёлся, почёсывая затылок, на кухню. С такими делами без чашки чая не разберёшься. И мяты, мяты побольше!       Через неделю-полторы бесплодного и безжалостного бумагомарания Тарасов позвонил Валерке, а уже через полчаса стоял под его дверью, в обнимку с портативной «Москвой» и целой сумкой бумаги. Инициатива перебазировки полностью лежала на совести нападающего Харламова и была осуществлена исключительно под его ответственность: Анатолий звал ученика к себе, но под натиском соскучившегося подопечного, усталости и тотального неписца сдался.       — Надо менять обстановку, Анатольвладимыч! — весело кричал Валера в трубку. — Сами же учили, что тренировки в новом месте действуют на спортсмена позитивно, увеличивают производительность! Тренировались по такой системе и у чехов со шведами выигрывали. И ваш Автореферат одолеем, куда ему деться!       Естественно, никакой работы, как Тарасов и предполагал, не случилось. Сумка была приткнута в зале под окном, «Москва» установлена на недовольно скрипнувшую — «Смотрите, Анатольвладимыч, как здорово люди придумали!» — дверцу нового Валеркиного секретера, а сам Тарасов понял, что товарищеский жест Харламова на деле оказался всего лишь предлогом. Хотя, зная ученика, он вполне допускал, что Валера действовал без задней мысли: выгулял своего бледного, как поздняя клубника, тренера по нежаркому июньскому солнышку, напоил чаем с колбасой и коньяком, рассказал последние вести. Получил нагоняй за всех и про всех и дал обещание его дословно передать. Попляшете ещё у Тарасова, когда он тут с Авторефератом разберётся!.. А потом увёл заплетающего ногами тренера в свою комнату.       Что конкретно возымело в итоге действие, история умалчивает, но в четыре утра как штык Тарасов поприветствовал новую Валеркину стенку, а точнее комплектовавший её секретер. Свет из окна тёк молочный, солнце из-за соседнего дома ещё не вышло — красота! После минутного сомнения потеснив чересчур шумную «Москву», Анатолий достал из сумки папку с рукописью диссертации, пару чистых листов. Поправив на переносице очки, достал ещё и карандаш… И работа закипела.       Не обольщайтесь, дорогие научные работники, юные и не очень, коварная тварина Автореферат так скоро не сдаётся: и даже заслуженному-перезаслуженному Анатолию Тарасову до Валеркиного подъёма удалось всего лишь накидать общую концепцию. Однако и его коварство преодолеть можно. Особенно если у вас есть упорство и смекалка. Ну и Валера Харламов.