излишняя близость — твой взгляд, я так к нему равнодушен. скажи, если тебе станет плохо, и я сделаю ещё хуже.
Всё рухнуло во вторник. Обрушился гребаный карточный домик относительно спокойной жизни. Если у специального агента она вообще может быть. Один звонок. И всё покатилось в тар-та-ра-ры. Собралось в кучу, смешалось, захватив с собой Ричарда, скатилось с горы, перемолов его в кашу. Один звонок. И всё, он вынужден ехать в проклятый Детройт, в эту колыбель андроидов, у которых съехала крыша. Здесь, в Вашингтоне, ситуация с андроидами не была столь плачевной хотя бы потому, что личного помощника мог позволить себе не каждый — цены были заоблачными. Это устраивало всех. В ноябре всё стало только хуже. Детройт агонизировал, люди спешно бежали, ночью и днём слышалась стрельба, по улицам текли реки синей крови, где-то разбавляясь красной в сумасшедшей палитре. Ситуация накалялась с каждым днём, пока Маркус (чертов Маркус, всё началось с него) не вышел вместе со своими последователями на «мирную демонстрацию». Ричард не был верующим, — хотя его мать была ярой католичкой, которая настойчиво пыталась сделать из своего сына такого же фанатика, как она, — но тогда, он очень хотел закатить глаза, а в голове билась мысль «господи милостивый, что за цирк?». Самым смешным было то, что госпожа Президент клюнула на эту наживку и плотно зацепилась на крючке Маркуса, как и многие в стране. Перкинса спешно вернули назад, погладили по голове, как хорошего мальчика и спихнули в командировку, чтобы особо не светился первое время, пока шумиха не стихнет. Последняя карта плавно опустилась на пол поверх других рубашкой вниз. Король пик звучит для Ричарда как проклятье. Спустя год всё стихает, для девиантов придумали новые законы, люди спокойны, все держатся за руки и поют песни. Если бы всё было так просто. Киберлайф восстанавливает свою репутацию, теперь они — друзья андроидов и людей. А потом, ровно на годовщину революции присылают его. Он выше Коннора, одного роста RK900, которыми укомплектовали и полицию, и спецназ, и ФБР. Глаза такие же серые, пронзительные, взгляд цепкий и ледяной, кожа белая, с редкой россыпью родинок, а волосы цвета пшеницы, стрижены коротко, только челка светлая на лоб спадает. У него номер модели с тремя нулями, а впереди единица стоит, в его внешности всё кричит: я — первый! Первый, кто раздражает Ричарда больше Маркуса. Всё потому, что андроид чувствует, всё потому, что ходит следом, куда бы агент не направился, и смотрит. Душу, кажется, выворачивает наизнанку. От этого взгляда по коже мурашки, и Перкинс с удовольствием поставил бы в анкете для аттестации все минусы, но начальство сказало — андроид экспериментальный, если завалит аттестацию, с нас три шкуры сдерут, и мужчина подчинился. Потому что приказы для него главнее, потому что с ним удобно (Ричарду не хотелось это признавать, но это факт). Киберлайф, похоже, уволили своих сумасшедших дизайнеров, ибо RK1K носит тактические брюки, с заправленными в высокие армейские ботинки штанинами, черную водолазку с длинным воротом, скрывающим и одновременно обтягивающим имитацию кадыка (агент однажды заметил несколько родинок над краем горловины и неожиданно для себя подумал о том, сколько их ещё), а сверху тонкую куртку с серийным номером и голубым треугольником Киберлайф, вместо аляпистой формы предшественников. А ещё он умеет улыбаться так, что даже суровый Аллен, увидев Тысячу, на мгновение потерял всю свою суровость и реально залип. Перкинс тогда это заметил, но ничего не сказал, ведь ему было абсолютно точно всё равно. Конан, так зовут андроида (кто придумывал ему имя, черт подери?), флиртует абсолютно со всеми так легко, словно бы это одна из его задач, однако игнорирует все намеки восхищенных сотрудниц и сотрудников. Он сам приносит напарнику кофе, исправно напоминает, что пора домой или время ланча. Перкинс неисправимый трудоголик, он женат на работе и изменять ей даже не думает, но агент, в первую очередь, человек, хрупкий и не бессмертный — думает Тысяча, и он прав, так и есть. И ещё мужчина замечает много, даже если сам того не хочет. Андроид постоянно касается. Ненавязчиво, осторожно. Ричард давно заметил высокую тактильность напарника, но продолжает делать вид, что не замечает. В конце концов, Конан касается не только его. Напарник абсолютно спокойно обнимается с ребятами из групп реагирования после сложной операции, ободряюще треплет одного из RK900 по плечу, тепло улыбаясь, ледяной взгляд при этом становится мягче, а вокруг собираются имитации морщинок-лучиков. Перкинс замечает слишком много и это его проблема. Потому что при этом он не видит очевидного. Точнее, видит, но признавать не хочет, потому что, как ни крути, ему ничего не светит. Ричард мудак ещё тот, ведь жизнь непростая штука и работа мягким быть не позволяет, он сухой как сухарь и любить уж нормально не умеет, просто сил на это не хватает, ни моральных, ни физических. RK сам лезет под пули, вырываясь вперед, и агент кроет его тихим матом на чем свет стоит, не потому что боится провала аттестации, а потому что боится за него. Андроид каждый раз только смотрит, хитро прищурив свои (— Мы в ответе за тех, кого приручили.